Ни звука. Тишина.
— Мистер Вэнс, это вы?
Молчание.
Крепко прижав телефон к уху, Босх поднял стекло. Ему показалось, что из динамика доносится чье-то дыхание. Может, Вэнс не способен говорить из-за болезни, о которой упоминал Слоун?
— Мистер Вэнс, это вы?
Босх напряг слух, но ничего не услышал. Наконец связь оборвалась.
Глава 13
Босх выехал на шоссе 405 и направился на юг. Спустя час, покинув Вэлли через перевал Сепульведа, он оказался в Международном аэропорту Лос-Анджелеса, где медленно проехал по кольцу вокруг центрального терминала и остановился на самой дальней парковке. Достал из бардачка фонарик, вышел из машины и по-быстрому заглянул под бамперы, в колесные арки и бензобак. Однако, если на его джип поставили трекер, вероятность найти его была почти нулевой. Технологии не стояли на месте, и такие устройства становились все меньше и незаметнее.
Босх уже решил купить в интернет-магазине глушилку джи-пи-эс, но доставят ее лишь через несколько дней. Поэтому он сел в машину, убрал фонарик в бардачок, достал из-под сиденья рюкзак и сложил в него копии свидетельств о рождении. Запер джип и пешком вернулся к терминалу «Юнайтед эйрлайнз», где спустился на эскалаторе в зону прилета. Протолкавшись сквозь толпу пассажиров у багажной карусели, он вышел через двойные двери, пересек стоянку такси и запрыгнул в подошедший желтый автобус, идущий к офису проката автомобилей «Херц». Спросил у водителя, есть ли на стоянке свободные машины. Водитель сказал, что машин на стоянке полно.
Джипу, оставленному на парковке аэропорта, было двадцать два года. В офисе «Херц» предложили новенький «чероки», и Босх взял его, несмотря на завышенный ценник.
С тех пор как он выехал из Сан-Фернандо, прошло лишь полтора часа. Босх снова мчался на север по шоссе 405 — теперь в машине без «жучков», уверенный, что его перемещения теперь невозможно отследить. Тем не менее он то и дело поглядывал в зеркала — так, на всякий случай.
В Вествуде он свернул с шоссе на бульвар Уилшир и направился к Национальному кладбищу Лос-Анджелеса, на 114 акрах которого покоились солдаты, погибшие во всех американских войнах, от Гражданской до войны в Афганистане. Нескончаемые ряды белых мраморных надгробий, по-военному ровные, в очередной раз напоминали, что война никого не щадит.
Чтобы найти могилу Доминика Сантанелло, Босху пришлось воспользоваться экраном поиска в мемориальной часовне Боба Хоупа. Оказалось, Сантанелло похоронили в северной части кладбища. Вскоре Босх стоял у надгробия, опустив глаза на идеально подстриженную траву, прислушиваясь к шуму машин на шоссе. Небо на западе окрасилось в розовый цвет. Прошло меньше суток, но Босх чувствовал, что между ним и этим солдатом установилась некая связь. Оба были на одном и том же корабле в Южно-Китайском море, но так и не встретились. И только Босху был известен секрет Сантанелло, чья недолгая жизнь началась с одной трагедии и оборвалась в результате другой.
Постояв над могилой, Гарри достал телефон и сделал фото надгробия. Позже он приложит этот снимок к отчету, который рано или поздно ляжет на стол Уитни Вэнса. Оставалось надеяться, что старик будет в состоянии его прочесть.
Он собрался спрятать телефон в карман, но тот зажужжал. Входящий звонок. На экране высветился номер с кодом «805»: звонили из округа Вентура. Босх поднес телефон к уху и сказал:
— Гарри Босх.
— Э-э-э… здравствуйте. Это Оливия Макдоналд. Вы оставили комментарий на сайте мемориала, на страничке моего брата. Хотели со мной поговорить.
Босх кивнул. Оливия, сама того не зная, уже ответила на первый вопрос. Доминик Сантанелло приходился ей братом.
— Спасибо, что так быстро связались со мной, Оливия, — сказал Босх. — Сейчас я стою у могилы Ника в Вествуде. На военном кладбище.
— В самом деле? — спросила она. — Ничего не понимаю. Что происходит?
— Мне нужно с вами поговорить. Скажите, мы можем встретиться? Я бы к вам заехал.
— Ну, наверное… Хотя стойте, подождите. Для начала объясните, в чем дело.
Прежде чем ответить, Босх на какое-то время задумался. Ему не хотелось обманывать Оливию, но он не имел права выложить все начистоту. Еще не время. Дело запутанное, о таком в двух словах не расскажешь. К тому же Босх был связан документом о неразглашении. Номер Оливии не был скрыт, и, даже если она пошлет Босха куда подальше, ее нетрудно будет найти. Однако те узы, что появились между Босхом и Домиником, распространялись и на его сестру. Ему не хотелось причинять беспокойство этой женщине, хотя сейчас она была для него лишь голосом в динамике телефона.
Он решился на выстрел вслепую:
— Ник знал, что его усыновили?
— Да, знал, — ответила Оливия после долгой паузы.
— Он когда-нибудь спрашивал о своих настоящих родителях? — спросил Босх. — Об отце, о матери?
— Он знал имя своей настоящей мамы, — сказала Оливия. — Вибиана. Ее назвали в честь какой-то церкви. Больше наши приемные родители ничего о ней не знали. Да и сам Никки ее не искал.
Босх на мгновение закрыл глаза. Вот и еще одна важная подробность: Оливию тоже удочерили. Пожалуй, ей не чуждо желание выяснить правду.
— Я знаю о ней кое-что еще, — произнес он. — Я детектив и могу рассказать эту историю от начала до конца.
Еще одна долгая пауза.
— Хорошо, — сказала Оливия. — Давайте встретимся. Назначайте время.
Глава 14
В четверг с самого утра Босх открыл ноутбук и отправился в сеть за покупками. Изучив весь диапазон глушилок и детекторов джи-пи-эс, он выбрал устройство «два в одном». Оно обошлось в двести долларов. Доставить его обещали за два дня.
Затем он позвонил в Сент-Луис, что в штате Миссури, — следователю СУ ВМС США, работавшему в Национальном центре кадровой документации. Имя и номер Гари Макинтайра были в списке контактов, который Босх прихватил с собой, увольняясь из УПЛА. Во время службы в убойном отделе Босх работал с Макинтайром по меньшей мере трижды. Тот зарекомендовал себя честным парнем и всегда готов был протянуть товарищу руку помощи. Теперь же Босх надеялся, что старые связи помогут ему получить копию послужного списка Доминика Сантанелло — папки со всеми подробностями его военной службы. В этой папке было все, что нужно: название тренировочного лагеря, перечень всех баз, на которых бывал Сантанелло, список его боевых наград, дисциплинарных взысканий и увольнительных, а также рапорт о гибели на поле боя.
Работая над нераскрытыми делами, детективы регулярно поднимали документы военного архива. Многие подозреваемые, жертвы и свидетели в свое время служили в армии, и архивные записи помогали заполнить пробелы в их биографии. В нынешнем случае Босх уже знал, что военная служба сыграла в жизни Сантанелло самую ключевую роль, но ему хотелось разложить все по полочкам. Расследование подходило к концу, и Босх собирался предоставить Уитни Вэнсу максимально полный отчет. И еще он хотел найти способ подтвердить родство Вэнса и Доминика Сантанелло через анализ ДНК — хотя бы для того, чтобы с гордостью сказать: «Я сделал работу на совесть».
Доступ к послужному списку полагался только членам семьи или их законным представителям. Прикрыться именем Уитни Вэнса Босх не мог, а разыгрывать полицейскую карту было рискованно: Макинтайр мог узнать, что на самом деле запрос Босха не имеет никакого отношения к делам УПСФ. Поэтому Гарри решил выложить все начистоту. Сказал, что звонит по поводу частного расследования и ему нужно выяснить, действительно ли Сантанелло приходится сыном некоему клиенту, имя которого не подлежит разглашению. Босх сообщил Макинтайру, что планирует встретиться с сестрой Сантанелло и взять у нее письменное разрешение на доступ к послужному списку.
Макинтайр велел Гарри не париться, поблагодарил его за честность и добавил, что полностью ему доверяет. Поэтому заранее найдет и отсканирует нужную папку, но на это уйдет пара-тройка дней. Макинтайр пообещал перезвонить, как только все будет готово, а Босх тем временем получит письменное разрешение от семьи. Гарри рассы́пался в благодарностях и сказал, что будет с нетерпением ждать звонка.
Встреча с Оливией Макдоналд была назначена на час дня. Остаток времени Босх провел за просмотром собственных пометок и подготовкой к разговору. Адрес, который дала ему Оливия, совпадал с адресом приемных родителей в свидетельстве о рождении. Значит, она жила в том же доме, где вырос ее брат. Не исключено, что там найдется предмет с образцом ДНК Сантанелло. Вероятность была невелика, но Босх все равно волновался.
Отложив блокнот, он позвонил адвокату Микки Холлеру, своему единокровному брату, и спросил, нет ли у того выхода на надежную частную лабораторию, где можно по-быстрому провести тайный анализ ДНК — на тот случай, если образец все-таки найдется. До этого момента Босх работал с образцами ДНК лишь на службе, пользуясь лабораторией и финансовыми средствами УПЛА.
— Есть парочка, сделают быстро и хорошо. Сам к ним обращаюсь, — ответил Холлер. — Дай-ка угадаю. До Мэдди дошло, что у такого тупого папаши, как ты, не могло родиться такой умницы, как она. А ты теперь из кожи вон лезешь, чтобы доказать обратное.
— Ха-ха! — усмехнулся Босх.
— Или же анализ нужен тебе по работе. Дело частное?
— Типа того. Рассказать не могу, но с меня причитается. Помнишь прошлый год, Западный Голливуд? Потому-то клиент и решил меня нанять.
В деле, о котором Уитни Вэнс упоминал во время встречи, фигурировал пластический хирург из Беверли-Хиллз и парочка нечистых на руку копов из УПЛА. В итоге они получили по заслугам, но все началось с того, что Босх взялся вести это дело по просьбе Холлера.
— Причитается? Рискну предположить, что речь идет о проценте с твоего гонорара, Гарри, — сказал Холлер.
— Размечтался! — хмыкнул Босх. — Хотя, если подгонишь лабораторию, и тебе что-нибудь перепадет.
— Скину тебе письмо, братишка.
— Спасибо, братан.
Босх вышел из дома в половине двенадцатого, чтобы успеть перекусить по пути в Окснард. На улице он посмотрел по сторонам — нет ли слежки, — после чего направился к взятому напрокат «чероки». Машину он оставил в квартале от дома. Спустившись в Вэлли, он завернул в «Покито мас», где проглотил порцию тако, затем выехал на шоссе 101 и отправился в округ Вентура.
Окснард был самым большим городом в округе. Свое неблагозвучное название он получил в память о фермере, который в конце девятнадцатого века построил там завод по переработке сахарной свеклы. Город окружал бухту Порт-Уайниме, где находилась небольшая база ВМС США. Во время разговора с Оливией Макдоналд Босх планировал спросить, не потому ли Доминик решил записаться во флот.
Пробок не было, и Босх оказался в Окснарде раньше, чем планировал. Заехал в порт и прокатился вдоль Голливудского пляжа, где напротив океана выстроилась шеренга аккуратных домиков, а улицы назывались Ла-Бреа, Сансет и Лос-Фелис — так же, как знаменитые бульвары Голливуда, где блеск граничит с нищетой.
Ровно в назначенное время он остановился у дома Оливии Макдоналд — ухоженного калифорнийского бунгало, похожего на остальные здания в этом старом районе для среднего класса. Оливия ждала Босха, сидя в кресле на крыльце. Она была примерно того же возраста, что и Гарри. Подобно Доминику, Оливия была полукровкой: наполовину белой, наполовину латиноамериканкой. Волосы ее были снежно-белыми. На Оливии были выцветшие джинсы и белая блузка.
— Здравствуйте, я Гарри Босх, — сказал Босх.
Протянул руку, и Оливия пожала ее, не вставая с кресла.
— Оливия, — сказала она. — Присаживайтесь.
Босх сел в плетеное кресло. Между ними с Оливией стоял столик со стеклянным верхом, а на нем — кувшин чая со льдом и два стакана. Оливия предложила Босху выпить чая, и тот не отказался, но чисто из вежливости. Еще на столике лежал большой желтый конверт с надписью «Не сгибать». Наверное, в нем были фотографии.
— Итак, — начала Оливия, разлив чай по стаканам, — вы хотели поговорить о моем брате. Сразу спрошу: на кого вы работаете?
Босх ожидал, что разговор начнется с этого вопроса. И знал, что от его ответа зависит дальнейший ход беседы.
— Ну, это весьма щекотливая тема, — ответил он. — Человек, который меня нанял, хочет выяснить, есть ли у него ребенок. Этот ребенок должен был родиться в пятьдесят первом году. Но мы условились, что я буду вести расследование в обстановке строжайшей секретности и не раскрою имени моего нанимателя, пока он сам того не велит. В общем, сейчас я в затрудненном положении. Что-то вроде «уловки двадцать два»: вы не захотите говорить со мной, пока не узнаете имени моего нанимателя. А я не могу его назвать, пока не выясню, что ваш брат был сыном этого человека.
— Ну а как вы это выясните? — спросила она, сокрушенно всплеснув руками. — Никки погиб в семидесятом году.
Босх понял, что беседа идет в нужную сторону:
— Есть кое-какие соображения. Он вырос в этом доме, верно?
— Откуда вы знаете?
— Этот адрес указан в свидетельстве о рождении — том, что выписали после усыновления. Может, найду здесь что-нибудь полезное. Скажите, его комната осталась такой же, как при жизни?
— Что? Странный, знаете ли, вопрос. К тому же я вырастила здесь троих детей, когда вернулась. Места здесь немного, так что мы не стали устраивать из его комнаты музей. Не до этого было. Вещи Никки — те, что остались, — лежат на чердаке.
— Что за вещи?
— Не знаю. Военные. Что-то он сам прислал, что-то прислали после его смерти. Родители их сохранили. А я, когда вернулась, убрала все на чердак. Мне его вещи не нужны, но мать взяла с меня слово, что я не стану ничего выбрасывать.