Глава 3




Первое, чему Соргеса учили в Академии магии, на что натаскивали и за какие ошибки ругали сильнее всего – это контроль над собственными чувствами. Держать себя в руках в любой ситуации, даже если испытываешь огромное желание ударить кулаком по стене, разбить костяшки в кровь или начистить кому-нибудь физиономию – главное правило для менталиста. Не важно, насколько сильное потрясение испытываешь, эмоции подчиняются магу, а не наоборот.

Учиться этому было сложно, особенно поначалу. Не только Соргесу, через эти трудности проходил любой студент-менталист. Попробуй разобраться, что вокруг настоящее, когда чувствуешь за дружелюбной улыбкой плохо скрытое отвращение, за милым щебетом влюбленной девушки меркантильный интерес, а за обещанием помочь – страх. Маски, привычные для окружающих, менталисты отбрасывали как ненужную шелуху, разглядывая под ними настоящие эмоции. Принять правду было непросто.

Соргес прекрасно помнил, как вспыхивал от каждого неосторожного слова, огрызался и злился. Круг его друзей рассыпался, как карточный домик, стоило столкнуться с их истинным отношением. Возвращаться домой молодой Соргес и вовсе боялся – вдруг и там ждало разочарование? Что, если любящие родители на самом деле лишь притворялись таковыми? Мысль об этом пугала и становилось мерзко от самого себя.

Наставник, через ментальный щит которого Соргес пробиться не мог, сочувственно хлопал ученика по плечу и советовал больше медитировать. «Не жди от людей слишком многого», – говорил он, в свое время переживший такой же стресс.

Постепенно Соргес научился отделять свои эмоции от чужих и построил незримую стену, за которой спрятал себя настоящего. Эта стена помогала сохранять спокойствие и невозмутимость. Но как же иногда хотелось ослабить контроль и высказать все наболевшее!

Вот и сейчас детективу пришлось спрятаться за каменной маской, переживая бурю внутри. Соргес знал, что Форц недолюбливает и опасается его. Начальника раздражали его алазийские корни, он считал детектива выскочкой из портового города, невесть каким образом заполучившим место в столице. Любому другому Форц пошел бы навстречу, но ему доставляло удовольствие вставлять Соргесу палки в колеса. Самое противное, что все это происходило на подсознательном уровне, и комиссар мог ни о чем не догадываться – ну не нравится человек, и все тут.

Соргес отложил материалы дела и свистнул вестника. Поскольку Форц отказал в посещении Пустоши, шанс проследить за последними минутами Торфяника стремился к нулю. Единственный родственник Петри обитал в другом городе, куда вестник будет добираться несколько суток. А столько времени тело в управлении не продержат. Скорее всего, завтра его отправят в морг, и с похоронами затягивать никто не станет. Вестника с просьбой подписать разрешение Соргес все-таки отправил – на случай невероятного везения, и закрыл папку с делом.

Что ж, не получилось пойти простым путем, придется действовать по протоколу. Только сначала он разберется с насущными проблемами, пока они не переросли в локальную катастрофу.

Детектив перевел взгляд на сидящую на софе напарницу. Чужое беспокойство тревожно гудело в воздухе, ощущалось на языке горьким привкусом. Давненько Соргес не улавливал такого искреннего сопереживания своим проблемам! Бенита волновалась из-за случившегося, и с каждой минутой чувство вины тяготило ее все сильнее. Как теперь объяснить ей, что Форц в любом случае нашел бы к чему придраться? Посвящать напарницу в собственные напряженные отношения с начальником Соргес не собирался, девчонка неглупая, сама со временем поймет.

– Извини, пожалуйста! Если бы не моя самоволка в Пустошь, нас не вызвали бы к начальству, – повинилась Бенита, неправильно истолковав его вздох.

Расположившись прямо у окна, щурясь от солнца, девушка читала доклад о первых случаях злоупотребления «спящей красавицей». Рядом, на подоконнике, стояла кружка, источающая крепкий аромат – хаврийка разобралась, где можно сварить кофе, но из-за волнения так и не выпила любимый напиток.

Надо бы ей рабочее место организовать, – промелькнула у Соргеса мысль, и он окинул кабинет беглым взглядом. Не королевские апартаменты: книжный шкаф почти вплотную к его собственному столу, у другой стены софа и напольные часы, но, если сдвинуться, вполне можно поставить второй стол. Два месяца совместной работы – не шутка. Не ютиться же где придется.

– Не переживай, Форц в некоторых делах жуткий формалист. Он все равно потребовал бы разрешение, – попытался успокоить Соргес напарницу и тут же заговорил о другом, не желая вдаваться в подробности взаимоотношений с начальством. – Поедешь еще раз в переулок Кожевников? Как ни посмотри, а что-то мы упустили. И раз уж в Пустоши не проверить, будем действовать по старинке.

Девушка тотчас вскочила с места.

– Сама хотела предложить! Можно еще соседей поспрашивать. – Она сунула в ридикюль бумаги, не собираясь бросать прочитанное на середине. – Помнится, у нас на стажировке случай был: искали одного набедокурившего студента, район знали, где прячется, а конкретики никакой. Стали опрашивать соседей. Так одна старушка столько показаний на соседей дала, что не только парнишку поймали, но и двух воров засадили и прикрыли опиумный притон.

Соргес ухмыльнулся в ответ. Знавал он таких бойких старушек, от острого взгляда которых не укрыться. Отчасти оттого и не хотел снимать дом в городе – в общежитии за ним не присматривали так строго. Хотя тьен Варжек спуску не давал.

Разговаривая таким образом, они доехали до места.

Тьенна Магрена их повторного визита не ожидала. В пику сказанному Ринкетом, убитой горем она не выглядела и была занята тем, что деловито переносила вещи Петри в кладовку, освобождая комнату для будущего постояльца. Написанное от руки объявление о свободной комнате за пятнадцать кровентов в неделю уже висело на входной двери.

– Если вас интересуют его личные вещи, то посмотрите вон там, – указала она на крупный ящик у стены кладовой.

Соргес не без труда откинул крышку. Вещей у Петри скопилось немного: домашний залатанный костюм, пара чистых рубашек на выход, белье, открытая пачка сигарет, пепельница, старые сапоги. Детектив обследовал карманы сюртука и все, что нашел – чистый носовой платок.

– Какая интересная вышивка, – обратила внимание Бенита, когда мужчина взял платок в руки.

– Да, неплоха, – кивнул Соргес, пропуская ткань между пальцами. Его смущало, что шелк и нитки, которыми вышили в углу инициалы «П» и «Т», были самого высокого качества. Вряд ли Петри приобрел подобный платок на рынке. Получил вышивку в подарок в знак благосклонности? От кого?

Мужчина развернул платок. В другом углу красовался искусно вышитый герб Анвенты, где вместо короны на голове грифона был терновый венец. Об этом тайном кружке «грифонцев», как они себя называли, Соргесу доводилось слышать. Они утверждали, будто наследный принц слаб и обделен магической силой, и ждали божественного посланца, должного его заменить. Появился кружок пять лет назад, в год укрепления магического барьера – торжественного мероприятия, проводимого раз в полвека. Тогда младший сын короля собирался пожертвовать своей магической силой, чтобы напитать магией барьер и защитить Анвенту от нечисти – для укрепления барьера требовалась именно магия короля или его потомков. Но в день обряда его высочество убили. А наследным принцем Арием король жертвовать не захотел, вызвав целую бурю негодования среди аристократии и обычных жителей.

Соргес хорошо помнил то время, ведь именно тогда начались поиски бастарда короля, должного стать заменой[1]. Наверное, если бы бастарда не нашли, скандал с грифонцами разразился бы в тот же год, но обошлось. Барьер укрепили, нечисть оказалась надежно заперта на перевале, а бастард исчез, будто его и не было. Никто, кроме короля да самых доверенных людей, его и в лицо не видел. Аристократам пришлось утихомириться, ведь главный аргумент – барьер – снова всех защищал. Приструнить бы их тогда… Увы, дальше разговоров грифонцы не заходили, и на их посиделки продолжали смотреть сквозь пальцы.

Интересно, каким образом Петри оказался среди грифонцев?

Соргес сложил платок, убрал в карман и повернулся к домовладелице. Ее нетерпение ощущалось и без ментальной магии – женщина мечтала поскорее избавиться от стражи. А то вдруг на объявление кто клюнет, а у нее детективы в гостях.

– Вы говорили, что ваша постоялица, тьенна Леоне, видела всех посетителей Петри Торфяника. Можно ли с ней встретиться? – поинтересовался Соргес, прежде чем Магрена придумала, как вежливо выставить их за дверь.

Женщина бросила быстрый взгляд в коридор.

– Она немного застенчива, но я попробую ее уговорить.

– Буду очень признателен. – Соргес словно невзначай положил на полку кровент, и домовладелица, оценив его жест, вышла в коридор и постучала в соседнюю дверь.

Открыли не сразу. Сначала было тихо, затем раздался топот маленьких ножек. Дверь приоткрылась. Вместо Леоне появилась любопытная детская мордашка.

– Добрый день! – вежливо поздоровалась чернокосая девочка лет семи, во все глаза глядя на нежданных гостей. Особенно ее впечатлила форма стражей. Соргес узнал этот восторженный взгляд, как у его племянников, когда детектив, не переодеваясь, приезжал в гости.

– Даяна, позови маму, – строго сказала Магрена.

Девочка качнула головой, застенчиво прячась за дверь.


– Мама спит. Она днем прилегла и уснула.

– Так разбуди. У нас важные гости!

– Тьенна, не нужно. Мы можем зайти в другой день, – отказался Соргес, прекрасно понимая, что от сонного уставшего свидетеля толку мало. Больше попытается отвязаться, чем помочь.

Но домовладелица явно не горела желанием встречаться снова.

– Ох, бросьте. Вряд ли разговор с вами займет много времени!

Не похоже, чтобы Магрена церемонилась с постояльцами. Ну или Леоне была у нее на особом счету. По крайней мере, в комнату домовладелица зашла без колебаний, и детектив из коридора услышал ее громкий голос. Правда, он быстро сменился удивленным, а затем наступившую тишину нарушил детский возглас:

– Мама, мама, просыпайся! Вставай, мама!

Вскоре домовладелица вернулась, по-прежнему одна, и выглядела по-настоящему испуганной.

– Беда! Леоне не просыпается, – проговорила она, тяжело дыша и хватаясь за сердце.



Бенита оказалась у постели спящей женщины чуть раньше напарника, тот сначала убедился, что домовладелицу не хватил удар, а она просто переволновалась. Слава богу, Леоне спала, а не умерла, как подумалось с перепугу. Дыхание было спокойным, цвет кожи ровным, пусть не самым здоровым. А излишняя худоба и до этого была заметна. Бенита вспомнила, где мельком видела эту женщину – с утра та подглядывала за ними в дверную щель.

Несмотря на общее вполне удовлетворительное состояние, Леоне не просыпалась. Не помогло ничего: ни похлопывание по щекам, ни нашатырь, ни легкий магический заряд, способный пробудить от самого глубокого обморока. А искать женщину в Пустоши, когда, возможно, ее там нет, удовольствие сомнительное.

Бенита положила безвольную руку Леоне обратно на кровать и обернулась к напарнику.

– Не получается, моих способностей не хватает. Лучше вызвать целителя.

Перепроверять Квон не стал, активировал амулет связи и сообщил штатному целителю о проблеме. Тот пообещал подъехать как можно скорее, а пока попросил не оставлять женщину без присмотра – кто знает, что может случиться.

– Я… Извините… Мне нужно на воздух, – тяжело дыша и обмахивая себя рукой, выговорила Магрена, еще раз посмотрела на крепко спящую женщину и вышла из комнаты.

И на самом деле в этом доме было ужасно душно. Бенита торопливо прошла к окну и распахнула ставни, впуская приток свежего воздуха. Следом раздался тихий всхлип. Бенита оглянулась и с жалостью посмотрела на стоящую у кровати девочку. Та держала маму за руку и изо всех сил старалась выглядеть взрослой и не плакать, но покрасневший нос и дрожащие губы выдавали ее страх.

Бенита подошла к ней и присела на корточки.

– Мама заболела, но обязательно выздоровеет. Не волнуйся, – пообещала она, погладив девочку по голове.

Даяна замерла от нежного прикосновения, а потом разревелась и прижалась к ней.

– Про папу тоже так говорили. А он у-умер! – с надрывом сказала она, размазывая слезы. Девочку трясло, и Бенита крепче прижала ее к себе, будто пыталась забрать терзавшую ребенка боль. Она не была так хороша в утешении, как матушка, но хотя бы попробовать стоило.

– Тише, все будет хорошо, – приговаривала Бенита, похлопывая малышку по спине. Применять ментальную магию к детям было запрещено, и она не ждала помощи от напарника. Но Квон, оставив спящую, подошел и присел рядом с напарницей на корточки.

– Тебя ведь Даяна зовут? – спросил он доброжелательно.

Девочка кивнула, не отпуская Бениту. Смотрела при этом на Квона.

– У меня есть для тебя важное поручение, Даяна. Ты взрослая девочка, и я уверен, что ты отнесешься к нему ответственно, – серьезно произнес детектив. – Ты видела, как испугалась тетя Магрена?

Девочка снова кивнула.

– Нужно, чтобы кто-то был рядом и помогал ей. А если тете Магрене станет плохо, ты позовешь целителя. Сорвешь колпачок и прямо сюда скажешь, громко-громко. – Квон снял амулет связи с шеи и протянул девочке. – Договорились? Ты ведь справишься?

Уговаривать Даяну не пришлось, она послушно нацепила амулет на шею, изредка посматривая на него и сжимая рукой.

– У нас труп и женщина в коме, и все это в одном доме. Я волнуюсь за девочку. А амулет связи у меня запасной есть, – пояснил Квон, хотя хаврийка ни слова не сказала по поводу его действий.

Когда вернулась домовладелица, девочка со всей ответственностью отнеслась к заданию, больше не всхлипывая и держась к ней поближе.

Пока ждали целителя, Бенита заметила висящее на спинке стула недошитое платье и внимательно пригляделась к нему. Подозвала Квона.

– Смотри, все стежки ровные. Если руки трясутся, так не получится.

– Значит, дело не в наркотиках.

Пусть тьенна не выглядела безупречно, ее бледность и худоба скорее были от плохого питания и изнурительной работы, чем от опиумной зависимости.

Целитель появился через четверть часа – запыхавшийся старик в потрепанной мантии со следами соуса на рукаве. Его попытка добудиться Леоне оказалась столь же безуспешной.

– Отравление, и как следствие, неглубокая кома. Ее надо отправить в лечебницу под присмотр, – вынес он вердикт после осмотра. – Но, похоже, доза была небольшой. Не будь организм так ослаблен, обошлось бы. Немного восстанавливающего зелья, и через день-два тьенна придет в себя. Я отвезу ее в госпиталь, так что можете заниматься своими делами, – кивнул он Квону, показывая, что помощь детектива больше не требуется. Затем посмотрел на взволнованную Даяну. – Эй, малышка, слышишь? Прекрати всхлипывать. Мама скоро проснется!

– Правда? – с подозрением уставилась на него девочка.