От неожиданности Бенита так растерялась, что замерла на пороге, где он ее отпустил. Пришла в себя, когда напарник отстегнул перевязь и начал неспешно расстегивать рубашку. А не многовато для нее потрясений? Он ведь шутит?

Бенита судорожно вцепилась в папку с бумагами, которую все еще держала в руках, и покосилась на дверь. Часть ее сгорала от любопытства, другая, почему-то матушкиным голосом, требовала немедленно покинуть комнату мужчины, третья хотела спать после всех перипетий.

Квон по-доброму улыбнулся и подошел, всколыхнув еще больше эмоций.

– Не сомневаюсь, что это отличный способ отвлечься, но давай сегодня просто поспим рядом. Не хочу после происшествия оставлять тебя одну, – объяснил он.

Отпустить все-таки пришлось – в душ и за сменной одеждой. А после Квон, как и обещал, притянул ее, пахнущую душистым мылом, уложил на узкую постель и обнял, словно огораживая от всего мира. Браслеты Бенита оставила на столике, и без них она чувствовала себя такой слабой. Особенно слабой в его руках. Вот только впервые это было не плохо. Напарник лежал так близко, что девушка ощущала, как его дыхание щекочет влажные завитки волос у нее на затылке.

– Не возись, спи. – Голос его был совсем не сонный и будоражил еще сильнее.

Да как спать, если он рядом?! Неужели самого Квона нисколько не волнует их близость? Детектив не походил на того, кто укладывает в постель всех подряд.

Честно пролежав какое-то время неподвижно, прислушиваясь к его ровному дыханию, Бенита не выдержала, развернулась и столкнулась с внимательным взглядом карих глаз. Напарник не спал.

– Провокаторша, – одними губами произнес он.

– Кто бы говорил! – возмутилась девушка, не делая никаких попыток отодвинуться. И это несмотря на то, что при повороте его рука сместилась гораздо ниже талии. – Сначала делает непристойное предложение, разгуливает без рубашки, а в итоге…

– Разочарована? – развеселился Квон.

– А то ты не чувствуешь, – надулась Бенита.

– Не чувствую, – к ее удивлению, ответил мужчина, и на его лице оставалось все то же мирное выражение. – Пришлось поставить блок. Мне и своего желания хватает, если еще твое добавить, то не сдержусь.

– Так, может, не надо сдерживаться? – Бенита провела ладонью по его груди, с удовольствием понимая, что Квон не солгал, он явно реагировал на ее прикосновения. Их сердца стучали гулко и в такт. – Мне целитель говорил, что плохие воспоминания надо замещать хорошими.

Второй раз проделать то же самое не вышло – мужчина перехватил руку.

– Не думаю, что первый раз оставит одни хорошие воспоминания, – предельно честно сказал он.

Бенита смутилась. Догадался все-таки. Но раз она не видит в этом проблемы, то стоит ли ее придумывать? Она подалась вперед и, дразня, прикусила его нижнюю губу.

– Бета, прекрати! – попытался призвать ее к порядку Квон, а девушка совсем расшалилась и, перевернувшись, оказалась сверху.

Рубашка сползла с одного плеча, а коротенькие тонкие панталоны ничуть не уменьшали остроты ощущений. В том, что мужчине приходилось сдерживаться, Бенита больше не сомневалась, и это почему-то прибавило решимости.

– Ты меня еще по фамилии в такой ситуации назови, – фыркнула она в ответ на его команду и, кажется, переусердствовала.

Квон глубоко вздохнул, а затем наклонил ее к себе, заставив прижаться еще теснее. Так близко они оказывались лишь в тот сумасшедший раз у Гарта, когда Бенита поняла, что от поцелуев можно потерять голову. Но если Квон думал испугать, то просчитался.

– Даже не спрашивай, – серьезно предупредила девушка, едва он открыл рот, и прервала незаданный вопрос поцелуем. Она не сомневалась, что хочет быть с ним, любить и дарить себя. А надолго ли? Время покажет.

К взаимному удовольствию, возражать Квон не стал. Его руки скользнули ей под рубашку, сминая и задирая ее, лаская, провели по ставшей такой чувствительной спине…

Больше до утра они ни о чем не спорили.



Бенита проснулась за несколько минут до будильника и привычным щелчком пальцев попыталась выключить механическую птичку. Запоздало вспомнила, что, во-первых, будильник не ее, а во-вторых, браслеты так и остались на столике. Туда же переместилась одежда. Квона под боком не оказалось, хотя девушка отчетливо помнила, что засыпали они вместе. А сейчас в комнате его не было. Воспользовавшись этим обстоятельством, она встала со смятой постели и прислушалась к собственным ощущениям.

Было хорошо. Тело ныло в неожиданных местах, напоминая о проведенной ночи, но легкий дискомфорт не мешал общему бодрому состоянию. Квон вел себя осторожно, насколько вообще может быть осторожен менталист, потерявший контроль. Несколько отметин на шее можно было замаскировать обычной пудрой или завязать шейный платок.

Пожалуй, Бенита была не прочь повторить прошедшую ночь – не сейчас, чуть позже.

А пока – в душ.

Она отсутствовала четверть часа; несмотря на все желание поплескаться, времени до отлета оставалось мало. Вернувшись же, девушка еще в коридоре почувствовала знакомый запах свежесваренного кофе.

– Немного убежал, пока варил. – Квон протянул ей чашку.

– На первый раз простительно.

Горьковатый напиток обжег губы. Кофе был далек от идеала, взвесь чувствовалась, но огорчать мужчину Бенита не стала. Тем более нежный глубокий поцелуй компенсировал все недостатки.

Отдышавшись и поправив одежду – еще немного, и им обоим снова потребуется душ, – напарники сообразили, что времени не так много. Начались сборы и поднялась привычная суета. Забросить в саквояж самое необходимое, переодеться в дорогу, отыскать куда-то завалившиеся билеты, еще раз проверить саквояж… В последний момент Квон отловил Ринкета и вручил ему папку с делом с наказом передать в руки Олфорду, если тот вернется из больницы. Если Нур пытался якобы случайно потерять дело, то зря надеялся.

Когда они выехали, до отлета оставалось меньше часа. Вполне достаточно, чтобы добраться в порт.

На одной из улочек Квон притормозил у кондитерской, попросил Бениту подождать минуту и вскоре вернулся с кульком конфет.

– Племянники жуткие сладкоежки, – пояснил он, заталкивая кулек в саквояж и снова выруливая к порту, купол которого виднелся неподалеку.


У Бениты тоже лежал подарок детям – механический воробушек, похожий на вестника и способный приносить письма на расстоянии сотни ярдов; немного сладостей, а также скромный подарок родителям Квона: чай из горных трав, ароматный и освежающий – по крайней мере, так убеждала продавщица. В чае Бенита не разбиралась, но справедливо подозревала, что кофе родители Квона, как и он сам, не особо признают. Являться в гости для знакомства с пустыми руками было не принято, она и так чувствовала, что навязывается, а Квон даже слушать не захотел о гостинице.

Припарковавшись неподалеку от порта – ушлый горожанин организовал стоянку, где за небольшую посуточную плату присматривал за паромобилями, напарники поспешили на дирижабль. Их корабль уже прибыл, величественная махина была пришвартована огромными тросами, спущен трап. Как всегда, зевак и провожающих было больше, чем самих пассажиров, но это неудивительно – центральный порт Анвенты впечатлял убранством и какой-то особенной мощью. Вместо обычного амбара, как во многих воздушных портах, здесь возвели каменное здание с раздвижной стеклянной крышей, витражами и мраморными колоннами.

Увы, полюбоваться времени не осталось. Страж, приставленный для контроля над путешественниками, придрался к паспорту Бениты – ему не понравилось, что иностранка собирается в другой, не прописанный в визе город. Пока вмешался Квон, пока проверили их документы… Протиснувшись сквозь толпу, напарники взбежали по трапу одними из последних и, лишь оказавшись на борту, позволили себе отдышаться.

– Дамы и господа, добро пожаловать на борт! Команда «Королевской чайки» приветствует вас и желает приятного путешествия, – раздался усиленный магией голос.

На международных рейсах все объявления дублировали на двух языках, а на внутренних направлениях обошлись анвентским. Да и сам дирижабль выглядел попроще: крохотные каюты, в которые с трудом втискивалась кровать и тумбочка, простенькие деревянные скамьи на прогулочной палубе вместо мягких уютных диванчиков. Вид, правда, оставался таким же впечатляющим: дирижабль рассекал облака, стремительно пролетая над кажущимися крошечными дорогами, озерами и лесами.

Квон отошел отправить вестника приятелю из Фелтона, подтвердить визит – из общежития отправить забыл, а на дирижабле механические птички предоставлялись за небольшую плату. Сидеть в тесной каюте было некомфортно, и Бенита расположилась у панорамного окна, где вид сверху завораживал.

– Любите полеты? – раздался за спиной низкий голос.

Бенита повернулась и едва справилась с удивлением. К ней подошел Грифон, без маски, в добротном дорожном сюртуке. В таком виде он выглядел обычным зажиточным горожанином, а никак не создателем тайного общества. И что ему от нее понадобилось? Он ведь не признал в ней Рози?

– Поражает, как дирижабль умудряется работать без магии, – ответила Бенита, не показывая, что узнала мужчину. Надо было поддержать разговор, желательно до прихода Квона. А об устройстве дирижабля можно было расспрашивать долго. В Хаврии они не только разбирали принцип работы, но даже собирали модель дирижабля самостоятельно.

Впрочем, собеседник никуда не торопился, и спустя какое-то время Бенита подумала, что она обозналась. Серьезно, с чего бы Грифону интересоваться какой-то хаврийкой? Да и тема беседы была далека от политики, хотя мужчина, словно невзначай, интересовался, куда и зачем направляется его собеседница. Ответа Бенита сумела избежать отшутившись, а о принципах полета он рассказывал с огоньком, хоть и упростил ряд понятий.

Когда рядом прошел официант, предлагая гостям легкие прохладительные напитки, собеседник вручил Бените бокал вина.

– За знакомство с прекрасной дамой, – отсалютовал он.

– А мы знакомы?

За все время разговора он так и не назвал своего имени.

– Не вы были представлены мне, и не я был представлен вам, – загадкой ответил мужчина.

Уточнить, что он имел в виду, Бенита не успела. Дирижабль тряхнуло так, что она с трудом удержалась на ногах, а вино красным пятном расползлось по блузке. Упал чей-то непредусмотрительно оставленный на палубе саквояж, кто-то особенно впечатлительный пронзительно вскрикнул. Ощущение падения длилось всего пару мгновений, затем дирижабль выровнялся, и вокруг послышались смешки облегчения.

– Ненавижу воздушные ямы. Здешний рулевой правит хуже, чем вы, – вполголоса проворчал собеседник.

– Что вы сказали? – Из-за рева двигателя Бенита его не услышала.

– Вы запачкались.

Мужчина с виноватой улыбкой достал белоснежный платок и протянул его Бените. Она машинально стряхнула капли вина, намереваясь вернуть платок – пятна все равно придется застирывать, – но тут собеседник увидел знакомого среди пассажиров и махнул ему рукой.

– Спасибо за компанию, тьенна. Вынужден вас покинуть. Дела.

Мужчина стремительным шагом направился на вторую палубу и вскоре затерялся среди других гостей «Чайки». Бенита перевернула платок, намереваясь свернуть его и отдать при случае.

– Как думаешь, какова вероятность встретить на дирижабле грифонца? – спросила она у вернувшегося Квона.

– В последнее время это общество весьма популярно, – пожал плечами детектив. – Тайное всегда притягивает внимание. Даже если не все грифонцы разделяют взгляды их организатора, одно то, что в общество не принимают всех подряд, делает их исключительными в глазах своих приверженцев. А что, ты встретила Ворону или Павлина?

– Бери выше. Похоже, самого Грифона.

Бенита продемонстрировала платок с вышитым грифоном в терновом венце и рассказала о встрече.

– Не вовремя я решил отправить почту. Хотя так он мог и не подойти. – Квон задумчиво почесал подбородок, но разыскивать Грифона не побежал. Да и что он мог ему предъявить? Преступный заговор против короны еще доказать надо. Детектив приобнял Бениту за плечи и неожиданно улыбнулся: – Стоит отойти от тебя на минуту, как вокруг вьются подозрительные типы. Что с тобой делать?

– Не оставлять в одиночестве? – предложила девушка, украдкой целуя его в щеку.

До конца полета Грифона они не видели и не сильно сожалели об этом.



В порту их встречали. Не успели они сойти с трапа, как на Квона с лаем набросился белоснежный алабай и едва не повалил, намереваясь облизать ему руки и лицо. Русобородый мужчина лет тридцати в гражданском, но с военной выправкой, посмеиваясь, махнул им рукой.

– Некоторые вещи не меняются, – безрезультатно пытаясь отстранить алабая, проворчал Квон, но было видно, он искренне рад встрече.

В конце концов на пса шикнул хозяин, и алабай немного успокоился, уселся у их ног, отбивая дробь хвостом и высунув язык.

– Ты же собирался в отпуск, Алеко, – обратился к знакомому детектив.

– А я не на работе. Мы давненько не виделись, вот и решил встретить. Парни прислали вестника, что ты будешь в городе, – белозубо улыбнулся бородач и перевел взгляд на Бениту. – Не ожидал, что ты не один приедешь. Представишь нас?

– Моя напарница и подруга, лейтенант Бенита Дениш. Переведена к нам из Хаврии.

– Иностранка? Добрый день, тьенна, приятно познакомиться, – на ломаном хаврийском приветствовал Алеко и, хитро посмотрев на Квона, добавил на родном языке: – А ты счастливчик! Путешествуешь в компании такой красавицы!

– Спасибо за комплимент, – рассмеялась Бенита, и у Алеко вытянулось лицо. Зато за свое высказывание он мог не краснеть, в отличие от коллег из столицы. В первые дни сослуживцы, убежденные, что хаврийка не понимает языка, не стеснялись обсуждать вслух ее достоинства, часто не имеющие ничего общего с характером и способностями стража.