– Бал-маскарад, это так называется.
– У тебя же есть план?
Я молчала.
Есть ли у меня план?
Я знаю: что-то обязательно произойдет. Сейчас. Через минуту. Через двадцать минут. Через час. Завтра. Через год. Мы никогда не избавимся от опасности, если спрячемся дома и сделаем вид, что ничего не происходит.
– Нет, у меня нет плана. Но если ты прав и Неизвестная будет на балу, мы сможем отыскать ее.
Аспен скрыл лицо в ладонях, потер глаза и устало вздохнул:
– Я думаю об этом постоянно. Но это не приманка.
– Это не приманка, – твердо заявила я, пытаясь убедить себя и его. – Но если с ней что-то случится, я никогда себя не прощу.
– Она не поверит нам, если мы расскажем правду, – сказал Аспен, очевидно, думая, что его слова могут меня успокоить. – Когда я пришел в полицию, меня оттуда вышвырнули со смехом. А потом, когда нашли два трупа, все решили, что я спятивший шизофреник с раздвоением личности. Я не хочу, чтобы это снова повторилось. Мы не сможем увести Скалларк из города. Мы не знаем, кто скрывается под маской. Она может последовать за ней. Или ждать ее возвращения и пробраться в дом. Или подкараулить в общежитии. Это – наш единственный шанс. И если мы скажем Скалларк о видениях, она лишь испугается и станет избегать нас. Тогда мы не сможем защитить ее.
Аспен столько раз говорил об этом, что я выучила его речи наизусть, знала наперед, когда он снова станет заверять себя и меня в том, что нам удастся уберечь Скалларк только в том случае, если она не узнает о нависшей над ее головой опасностью. Но правда в том, что, если с ней что-то случится по моей вине, если не смогу ее уберечь, я просто умру. Я не смогу жить. На моем теле уже нет живого места, новые раны некуда наносить, я почти мертва.
– Хватит тревожиться, Айрленд. – Аспен схватил меня за плечо, поворачивая в свою сторону. Другой рукой он коснулся моего лица. – Послушай, это о себе ты должна позаботиться, ладно? Помни: ее цель не только Скалларк, но и ты тоже.
Он похлопал меня по колену, затем поднялся и потянулся.
– У меня есть пистолет.
Аспен выразительно посмотрел на мой живот:
– А у нее есть нож. Ты или храбрая, или не дорожишь жизнью.
Мое сердце пропустило удар, потому что на мгновение показалось, будто Аспен знает о тех минутах слабости, когда я думаю, что, возможно, умереть было бы легче, чем все это. Но он, хлестнув меня словами, взял со стула куртку и сунул руки в рукава.
– Поднимайся, – кивнул он мне, – я не позволю тебе торчать в этой квартире в ночь перед Хэллоуином.
– Скалларк говорила, что Хэллоуин у местных один из любимых праздников.
– Самый любимый, – нравоучительным тоном поправил Аспен. – Не понимаю, о чем они все думают…
– Согласна.
– Идем, мы должны выспаться.
Уже на парковке, прежде чем разойтись в разные стороны, Аспен снова крепко схватил меня за плечи.
– Пообещай, что будешь в порядке. – Его лицо, слабо освещенное уличными фонарями, было уставшим и несвежим, под глазами синели круги, губы напряженно изогнулись. – Пообещай, что не будешь лезть в неприятности, что не станешь искать ее в одиночку, рискуя жизнью. Ты не мужик, повтори!
– Я не мужик, – пробормотала я, все еще ничего не понимая.
– Вот и отлично. Садись в машину.
– Хорошо…
Еще несколько секунд я наблюдала за удаляющейся фигурой Аспена: шаг решительный, плечи расправлены. Он шутил. Он злился. Он будет бороться!
Но почему его голос прозвучал так, словно он попрощался со мной?
В этот раз я вернулась домой в три утра. За окном стояла глубокая ночь, и ни в одном доме в Коридоре Страха не горел свет, кроме особняка Харрингтонов, где, как обычно, над порогом зажгли светильник. Каждый шаг к входной двери отдавался в груди болью. Мне хотелось вернуться к Аспену и попросить рассказать, что его тревожит, мне хотелось убедиться, что он не собирается меня бросать. Нет, даже не так, мне хотелось убедиться, что он не собирается себя бросать.
«Это все паранойя», – повторяла я про себя, проникая в дом, словно взломщик, чтобы никого не разбудить. Аспен не стал бы сдаваться – только не он.
– Эй, – услышала я слева от себя и с колотящимся сердцем обернулась. Из темноты выступил Ной с таким видом, будто уже довольно долго караулил меня у входной двери. Я напряглась:
– Где Скалларк? – Поспешно скинув сумку с плеча и оставив ее на стуле, я решительно зашагала к лестнице, но Ной схватил меня за запястье. Я обернулась, и он глухо сказал:
– Скалларк в постели, спит. – Я по-прежнему была напряжена, ведь обычно Ной не слонялся вот так запросто по дому, когда здесь были гости. Он растерянно смотрел на меня, ничего не объясняя, и я сердито спросила:
– Что происходит? Что-то с Дорианом?
В ответ Ной медленно покачал головой, глядя на меня так, будто я должна догадаться обо всем без объяснений, без подсказок. Из кухни мягким потоком лился свет, но лицо Ноя было в тени. И все же мне удалось смутно различить встревоженное выражение его лица.
Я сосредоточилась. Если ничего не случилось с Дорианом или Скалларк, значит, проблема в…
– Однажды я знал одну девушку, – вдруг заговорил Ной, вырвав меня из судорожных размышлений, – и она кое-что мне сказала…
Ной приблизился, глядя при этом себе под ноги.
– Что она тебе сказала? – спросила я, чувствуя, что не улавливаю нить разговора. Мой резкий тон голоса контрастировал с мягким баритоном Ноя. Он что-то пробормотал, и я попросила его повторить громче.
– Она сказала что-то, о чем я не задумывался, пока тебя не встретил.
Я должна как-то отреагировать, должна что-то сделать.
Сделай хоть что-то! – приказала я себе. – Скажи что-нибудь!
Я хотела все знать, но в то же время было страшно – не о хорошем Ной пришел сказать, вовсе нет. С таким видом говорят о разрыве.
– Ной, послушай… – Я подняла руки, легко коснувшись его плеч, только бы успеть остановить. Ты мне нравишься, хотела я сказать. Я боюсь тебя потерять, твою дружбу, поддержку, просто тебя.
– Позволь мне закончить.
Я никогда не была робкой, но вдруг испугалась. Где-то там бродил маньяк-убийца, и моим друзьям грозила опасность. Мне самой грозила опасность. Но в эту секунду я испугалась Ноя – его пока еще несказанных слов, его блестящих глаз.
– Это было очень давно. Тогда я был другим, совсем другим, я был жестоким… И я… она…
– Все в порядке, можешь сказать.
Не имеет значения, что он скажет, я всегда буду его лучшим другом. Мне все равно, что он делал раньше, – это в прошлом.
– Она ненавидела меня. Она сказала, что однажды я получу свое, однажды моя жизнь перестанет мне принадлежать. Я встречу человека, который встанет на моем пути, задержит меня и заставит переживать…
– О чем ты говоришь? – перебила я, не сдержавшись.
– Я не… – Ной шумно вздохнул и вскинул голову. Несколько секунд он стоял в такой позе, будто пытался прочесть на потолке свою следующую реплику в этом странном диалоге, затем вдруг посмотрел на меня и внезапно поцеловал.
Поцелуй был сухим, коротким и неуклюжим – настоящий удар по губам. Я переступила с ноги на ногу, от изумления пошатнувшись. Внизу живота появился вихрь странных ощущений. Ной выглядел так, будто не ожидал от себя ничего подобного.
– Я не хочу все испортить, – наконец сказал он севшим голосом.
Я тоже, – подумала я. Я всегда все порчу, со мной непросто. И сейчас мне хотелось, чтобы все стало легко и понятно. Чтобы ни Дориан, ни Скалларк нам не помешали, чтобы Ной подарил мне больше, чем пугливый, рассеянный поцелуй в уголок губ.
Он снова сократил между нами расстояние, заправил влажные от тумана волосы за уши, затем бережно взял мое лицо в ладони. Я зажмурилась так, что перед глазами появились желтые точки, и затаила дыхание. Мгновение спустя, когда ничего так и не произошло, я с тяжелым сердцем открыла глаза и увидела, что Ной медленно выпрямляется, увеличивая между нами расстояние. Он что-то произнес, но из-за болезненного шума в голове я не сразу расслышала слова. Лишь со второго раза до меня дошло:
– Я буду здесь, Кая. Если после бала ты захочешь меня видеть, я буду здесь. Я буду тебя ждать.
Оставив меня посреди прихожей, Ной скрылся на кухне. Лишь некоторое время спустя я смогла двигаться и на ватных ногах поднялась наверх.
Что Ной имел в виду, когда сказал, что, если я захочу его видеть после бала, он будет меня ждать? Почему я не должна хотеть его видеть? Почему он засомневался? Он знает исход завтрашней вечеринки? Он знает, что случится?
Я вошла в комнату, продолжая думать о его словах, затем на цыпочках прокралась в ванную мимо спящей Скалларк. Свесив с кровати голову, она что-то горячо бормотала во сне, кажется: «Отвали уже, Аспен!»
Почему Ной повел себя так странно? Я думала, я ему не нравлюсь, но только что он выглядел так, будто считал, что это я перестану его любить. И кто та девушка, о которой он говорил? Она разбила ему сердце? Ему было больно? Он страдает? Из-за чего? Может, из-за нее? Или из-за меня? Это я причиняю ему боль?
Погрузившись в воду, я выпустила изо рта пузырьки, затем резко выпрямилась.
Нет, сейчас не время искать ответы на эти вопросы, не время отвлекаться.
Нужно сосредоточиться на завтрашнем дне и сделать все, чтобы ничего не случилось ни со Скалларк, ни с Кирой. И тогда я вернусь домой и скажу Ною, что да, я хочу его видеть. Я хочу, чтобы он был всегда рядом, потому что, несмотря на все странности, люблю его.
После ночных кошмаров вставать совершенно не хотелось, но нужно было посетить супермаркет, чтобы купить новую порцию сладостей, потому что те, что приготовила Скалларк, испарились. Догадываюсь, кто именно сыграл ключевую роль в их исчезновении, а вот Скалларк, свернувшейся клубком под одеялом, этого знать не обязательно.
Натянув первые попавшиеся штаны и рубашку, я сунула в карман деньги и вышла из дома. Погода была преотвратительной, но я решила прогуляться до магазина пешком, чтобы взбодриться. Опустив шапку низко на глаза и кутаясь в шарф, я наблюдала за сонными машинами, скользящими к перекрестку со скоростью улитки. На фоне опухшего от дождя тяжелого неба вырисовывались кривые, скелетоподобные стволы деревьев.
– Эй! А ну стой! Я вам сейчас бошки откручу! Будете знать!.. – донеслось из палатки с горячими булочками. Продавец выскочил на тротуар, облитый какой-то вонючей жижей ядовитого зеленого цвета. Нахулиганившие детишки с хохотом помчались вниз по улице.
Без проблем добравшись до магазина, я прошлась мимо полок и схватила сразу три пакета с разными конфетами. Рядом беременная женщина с задумчивым видом выбирала печенье. Она зачем-то улыбнулась мне, и я ей тоже улыбнулась.
Необычный день.
Это хороший день. У меня хорошее предчувствие.
– У тебя же есть план?
Я молчала.
Есть ли у меня план?
Я знаю: что-то обязательно произойдет. Сейчас. Через минуту. Через двадцать минут. Через час. Завтра. Через год. Мы никогда не избавимся от опасности, если спрячемся дома и сделаем вид, что ничего не происходит.
– Нет, у меня нет плана. Но если ты прав и Неизвестная будет на балу, мы сможем отыскать ее.
Аспен скрыл лицо в ладонях, потер глаза и устало вздохнул:
– Я думаю об этом постоянно. Но это не приманка.
– Это не приманка, – твердо заявила я, пытаясь убедить себя и его. – Но если с ней что-то случится, я никогда себя не прощу.
– Она не поверит нам, если мы расскажем правду, – сказал Аспен, очевидно, думая, что его слова могут меня успокоить. – Когда я пришел в полицию, меня оттуда вышвырнули со смехом. А потом, когда нашли два трупа, все решили, что я спятивший шизофреник с раздвоением личности. Я не хочу, чтобы это снова повторилось. Мы не сможем увести Скалларк из города. Мы не знаем, кто скрывается под маской. Она может последовать за ней. Или ждать ее возвращения и пробраться в дом. Или подкараулить в общежитии. Это – наш единственный шанс. И если мы скажем Скалларк о видениях, она лишь испугается и станет избегать нас. Тогда мы не сможем защитить ее.
Аспен столько раз говорил об этом, что я выучила его речи наизусть, знала наперед, когда он снова станет заверять себя и меня в том, что нам удастся уберечь Скалларк только в том случае, если она не узнает о нависшей над ее головой опасностью. Но правда в том, что, если с ней что-то случится по моей вине, если не смогу ее уберечь, я просто умру. Я не смогу жить. На моем теле уже нет живого места, новые раны некуда наносить, я почти мертва.
– Хватит тревожиться, Айрленд. – Аспен схватил меня за плечо, поворачивая в свою сторону. Другой рукой он коснулся моего лица. – Послушай, это о себе ты должна позаботиться, ладно? Помни: ее цель не только Скалларк, но и ты тоже.
Он похлопал меня по колену, затем поднялся и потянулся.
– У меня есть пистолет.
Аспен выразительно посмотрел на мой живот:
– А у нее есть нож. Ты или храбрая, или не дорожишь жизнью.
Мое сердце пропустило удар, потому что на мгновение показалось, будто Аспен знает о тех минутах слабости, когда я думаю, что, возможно, умереть было бы легче, чем все это. Но он, хлестнув меня словами, взял со стула куртку и сунул руки в рукава.
– Поднимайся, – кивнул он мне, – я не позволю тебе торчать в этой квартире в ночь перед Хэллоуином.
– Скалларк говорила, что Хэллоуин у местных один из любимых праздников.
– Самый любимый, – нравоучительным тоном поправил Аспен. – Не понимаю, о чем они все думают…
– Согласна.
– Идем, мы должны выспаться.
Уже на парковке, прежде чем разойтись в разные стороны, Аспен снова крепко схватил меня за плечи.
– Пообещай, что будешь в порядке. – Его лицо, слабо освещенное уличными фонарями, было уставшим и несвежим, под глазами синели круги, губы напряженно изогнулись. – Пообещай, что не будешь лезть в неприятности, что не станешь искать ее в одиночку, рискуя жизнью. Ты не мужик, повтори!
– Я не мужик, – пробормотала я, все еще ничего не понимая.
– Вот и отлично. Садись в машину.
– Хорошо…
Еще несколько секунд я наблюдала за удаляющейся фигурой Аспена: шаг решительный, плечи расправлены. Он шутил. Он злился. Он будет бороться!
Но почему его голос прозвучал так, словно он попрощался со мной?
В этот раз я вернулась домой в три утра. За окном стояла глубокая ночь, и ни в одном доме в Коридоре Страха не горел свет, кроме особняка Харрингтонов, где, как обычно, над порогом зажгли светильник. Каждый шаг к входной двери отдавался в груди болью. Мне хотелось вернуться к Аспену и попросить рассказать, что его тревожит, мне хотелось убедиться, что он не собирается меня бросать. Нет, даже не так, мне хотелось убедиться, что он не собирается себя бросать.
«Это все паранойя», – повторяла я про себя, проникая в дом, словно взломщик, чтобы никого не разбудить. Аспен не стал бы сдаваться – только не он.
– Эй, – услышала я слева от себя и с колотящимся сердцем обернулась. Из темноты выступил Ной с таким видом, будто уже довольно долго караулил меня у входной двери. Я напряглась:
– Где Скалларк? – Поспешно скинув сумку с плеча и оставив ее на стуле, я решительно зашагала к лестнице, но Ной схватил меня за запястье. Я обернулась, и он глухо сказал:
– Скалларк в постели, спит. – Я по-прежнему была напряжена, ведь обычно Ной не слонялся вот так запросто по дому, когда здесь были гости. Он растерянно смотрел на меня, ничего не объясняя, и я сердито спросила:
– Что происходит? Что-то с Дорианом?
В ответ Ной медленно покачал головой, глядя на меня так, будто я должна догадаться обо всем без объяснений, без подсказок. Из кухни мягким потоком лился свет, но лицо Ноя было в тени. И все же мне удалось смутно различить встревоженное выражение его лица.
Я сосредоточилась. Если ничего не случилось с Дорианом или Скалларк, значит, проблема в…
– Однажды я знал одну девушку, – вдруг заговорил Ной, вырвав меня из судорожных размышлений, – и она кое-что мне сказала…
Ной приблизился, глядя при этом себе под ноги.
– Что она тебе сказала? – спросила я, чувствуя, что не улавливаю нить разговора. Мой резкий тон голоса контрастировал с мягким баритоном Ноя. Он что-то пробормотал, и я попросила его повторить громче.
– Она сказала что-то, о чем я не задумывался, пока тебя не встретил.
Я должна как-то отреагировать, должна что-то сделать.
Сделай хоть что-то! – приказала я себе. – Скажи что-нибудь!
Я хотела все знать, но в то же время было страшно – не о хорошем Ной пришел сказать, вовсе нет. С таким видом говорят о разрыве.
– Ной, послушай… – Я подняла руки, легко коснувшись его плеч, только бы успеть остановить. Ты мне нравишься, хотела я сказать. Я боюсь тебя потерять, твою дружбу, поддержку, просто тебя.
– Позволь мне закончить.
Я никогда не была робкой, но вдруг испугалась. Где-то там бродил маньяк-убийца, и моим друзьям грозила опасность. Мне самой грозила опасность. Но в эту секунду я испугалась Ноя – его пока еще несказанных слов, его блестящих глаз.
– Это было очень давно. Тогда я был другим, совсем другим, я был жестоким… И я… она…
– Все в порядке, можешь сказать.
Не имеет значения, что он скажет, я всегда буду его лучшим другом. Мне все равно, что он делал раньше, – это в прошлом.
– Она ненавидела меня. Она сказала, что однажды я получу свое, однажды моя жизнь перестанет мне принадлежать. Я встречу человека, который встанет на моем пути, задержит меня и заставит переживать…
– О чем ты говоришь? – перебила я, не сдержавшись.
– Я не… – Ной шумно вздохнул и вскинул голову. Несколько секунд он стоял в такой позе, будто пытался прочесть на потолке свою следующую реплику в этом странном диалоге, затем вдруг посмотрел на меня и внезапно поцеловал.
Поцелуй был сухим, коротким и неуклюжим – настоящий удар по губам. Я переступила с ноги на ногу, от изумления пошатнувшись. Внизу живота появился вихрь странных ощущений. Ной выглядел так, будто не ожидал от себя ничего подобного.
– Я не хочу все испортить, – наконец сказал он севшим голосом.
Я тоже, – подумала я. Я всегда все порчу, со мной непросто. И сейчас мне хотелось, чтобы все стало легко и понятно. Чтобы ни Дориан, ни Скалларк нам не помешали, чтобы Ной подарил мне больше, чем пугливый, рассеянный поцелуй в уголок губ.
Он снова сократил между нами расстояние, заправил влажные от тумана волосы за уши, затем бережно взял мое лицо в ладони. Я зажмурилась так, что перед глазами появились желтые точки, и затаила дыхание. Мгновение спустя, когда ничего так и не произошло, я с тяжелым сердцем открыла глаза и увидела, что Ной медленно выпрямляется, увеличивая между нами расстояние. Он что-то произнес, но из-за болезненного шума в голове я не сразу расслышала слова. Лишь со второго раза до меня дошло:
– Я буду здесь, Кая. Если после бала ты захочешь меня видеть, я буду здесь. Я буду тебя ждать.
Оставив меня посреди прихожей, Ной скрылся на кухне. Лишь некоторое время спустя я смогла двигаться и на ватных ногах поднялась наверх.
Что Ной имел в виду, когда сказал, что, если я захочу его видеть после бала, он будет меня ждать? Почему я не должна хотеть его видеть? Почему он засомневался? Он знает исход завтрашней вечеринки? Он знает, что случится?
Я вошла в комнату, продолжая думать о его словах, затем на цыпочках прокралась в ванную мимо спящей Скалларк. Свесив с кровати голову, она что-то горячо бормотала во сне, кажется: «Отвали уже, Аспен!»
Почему Ной повел себя так странно? Я думала, я ему не нравлюсь, но только что он выглядел так, будто считал, что это я перестану его любить. И кто та девушка, о которой он говорил? Она разбила ему сердце? Ему было больно? Он страдает? Из-за чего? Может, из-за нее? Или из-за меня? Это я причиняю ему боль?
Погрузившись в воду, я выпустила изо рта пузырьки, затем резко выпрямилась.
Нет, сейчас не время искать ответы на эти вопросы, не время отвлекаться.
Нужно сосредоточиться на завтрашнем дне и сделать все, чтобы ничего не случилось ни со Скалларк, ни с Кирой. И тогда я вернусь домой и скажу Ною, что да, я хочу его видеть. Я хочу, чтобы он был всегда рядом, потому что, несмотря на все странности, люблю его.
После ночных кошмаров вставать совершенно не хотелось, но нужно было посетить супермаркет, чтобы купить новую порцию сладостей, потому что те, что приготовила Скалларк, испарились. Догадываюсь, кто именно сыграл ключевую роль в их исчезновении, а вот Скалларк, свернувшейся клубком под одеялом, этого знать не обязательно.
Натянув первые попавшиеся штаны и рубашку, я сунула в карман деньги и вышла из дома. Погода была преотвратительной, но я решила прогуляться до магазина пешком, чтобы взбодриться. Опустив шапку низко на глаза и кутаясь в шарф, я наблюдала за сонными машинами, скользящими к перекрестку со скоростью улитки. На фоне опухшего от дождя тяжелого неба вырисовывались кривые, скелетоподобные стволы деревьев.
– Эй! А ну стой! Я вам сейчас бошки откручу! Будете знать!.. – донеслось из палатки с горячими булочками. Продавец выскочил на тротуар, облитый какой-то вонючей жижей ядовитого зеленого цвета. Нахулиганившие детишки с хохотом помчались вниз по улице.
Без проблем добравшись до магазина, я прошлась мимо полок и схватила сразу три пакета с разными конфетами. Рядом беременная женщина с задумчивым видом выбирала печенье. Она зачем-то улыбнулась мне, и я ей тоже улыбнулась.
Необычный день.
Это хороший день. У меня хорошее предчувствие.