– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!
Дориан испугался и подскочил, выронив конверт. На несколько секунд от страха он был дезориентирован, но потом понял, что Альма находится на безопасном расстоянии – на своей кровати. В сумраке комнаты ее лицо было жутким; оно перекосилось от смешанных чувств так сильно, что Дориан внутренне поежился, ожидая сцены.
Удерживая на груди покрывало, Альма поднялась и быстрым шагом подошла к столу, по пути не споткнувшись ни об одно из коварных препятствий, чернотой выступающих из тени. Дориан не шелохнулся, замерев в одной позе.
– Почему ты роешься в моих вещах?! – громким голосом спросила Альма и схватила упавший в ящик конверт. – Больше не смей ничего трогать!
Первоначальный испуг прошел, и Дориан скрестил руки на груди, отчасти потому что хотел сдержать внутри себя гнев, отчасти для того, чтобы показать Альме, что он не пытатается отобрать этот злосчастный конверт.
– Что внутри? – холодно спросил он.
– Не твое дело!
– Ты уже во второй раз так ведешь себя, Альма, – напомнил Дориан спокойным тоном. Брови девушки сошлись на переносице, и он пояснил: – В магазине в сентябре. Ты выронила конверт, когда вышла из фотомастерской, и решила, будто я смотрел твои фотографии. Что внутри?
– К тебе это не имеет никакого отношения! – завопила она, прижимая к груди конверт. Покрывало висело на ней как накидка, открывая плечи и всю спину. Дориан видел, что ее белоснежное тело покрылось мурашками. Он хотел коснуться ее и успокоить, смахнуть с молочной кожи лунный свет, лениво скользивший по обнаженным рукам; провести пальцами по шее и зарыться в ее рыжие волосы, еще сохранившие укладку.
Такая нежная, невинная и хрупкая.
И что-то скрывает.
– Что ты скрываешь? – Дориан повторил вопрос, не смея двигаться. Желание коснуться Альмы было сильным, но он хотел знать, как она связана с убийствами. Она покачала головой, во взгляде была мольба.
– Дориан, пожалуйста, не надо. Не надо, прошу…
Он опустил руки и приблизился к Альме, глядя ей прямо в глаза. Потянулся к конверту.
– Я должен знать, Альма.
– Нет! – рявкнула она, отскочив в сторону. Он тоже разозлился и, забыв о том, что собирался сохранять спокойствие, несмотря ни на что, взял Альму за плечо и, удерживая на месте, вырвал конверт из рук. Он знал, что не должен так поступать. Но не мог забыть ее испуганный взгляд, ее слезы, когда она решила, что скоро ее секрет раскроется.
– Ничего не изменится, – пообещал он хриплым голосом, глядя на Альму уверенным взглядом. Он показал ей конверт. – Не имеет значения, что там, я не изменю своего мнения.
Внезапно случилось что-то совсем странное, и Дориан даже зажмурился от удивления. Его щека вспыхнула огнем от резкого удара. Альма не била, как девчонка, она ударила так, чтобы причинить боль, и у нее это получилось. Дориан почувствовал что-то странное, что-то мерзкое, свернувшееся в груди колючим клубком.
– Ты меня ударила?
– Отдай! – брызжа слюной, заорала она, выхватывая из рук Дориана проклятый конверт. Он даже не собирался сопротивляться. Несколько секунд смотрел в ее красное от гнева лицо и блестящие глаза, на тонкое тело, купающееся в лунном свете, затем молча обошел стол, взял со стула свои штаны, надел их, натянул рубашку и застегнул пуговицы.
– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила Альма, приблизившись. Дориан слышал ее шумное дыхание, смешанное с горячими слезами, отчетливо слышал, как по полу скользит покрывало, задевая книги и одежду. – Дориан, что ты делаешь?
– Я ухожу.
– Нет.
– Мне нужно подумать, – солгал он. На самом деле он хотел уйти и не возвращаться. В его груди был пожар, казалось, разом вспыхнули все внутренности, огонь достиг головы и теперь выжигал из мозга воспоминания. А вместо них появились какие-то безумные мысли, которых никогда не было.
– Дориан, не уходи! Ну пожалуйста! Прошу тебя, Дориан! – Альма схватила его за запястье, впрочем, не сильно, словно позволяя уйти. И он ушел; он вышел в коридор, а затем из квартиры, застигнутый врасплох чужими мыслями, чужими воспоминаниями, ведь Дориан никогда не говорил Альме, что любит ее…
Ночь была глухой, как пульсирующая боль от ударов, нанесенных Кирой Джеймис-Ллойд в спортивном зале. Прежде чем выбраться из машины на парковке у Тайной квартиры, я огляделась. Темнота, с трудом разбавленная светом уличных фонарей, была пугающе густой. В ее недрах мог прятаться Неизвестный или Криттонский Потрошитель.
С колотящимся сердцем я выскользнула из машины и бегом преодолела расстояние до подъезда. Прежде чем войти в дом, я еще раз оглянулась. Стояла мертвая тишина. Наконец железная дверь дома отрезала меня от внешнего мира, и я на цыпочках поднялась по ступеням, стараясь как можно меньше шуметь. Минуя окно между первым и вторым этажами, я глянула на аллею и поежилась – показалось, кто-то стоит между деревьев, но я знала, что это лишь тень.
Тихо отворив дверь, я привычно напряглась, заметив в коридоре свет, но мгновение спустя расслабилась – значит, Аспен вновь предпочел продавленный диван собственной квартире. Повернув часы на запястье и обнаружив, что время перевалило далеко за полночь, я в нерешительности постояла на пороге.
Может, стоит оставить Аспена в покое, позволить ему отоспаться? Но вдруг это последний день в нашей относительно нормальной жизни? Вдруг завтра случится что-то непоправимое?
Против воли в голове всплыл недавний диалог со Скалларк, и я решительно закрыла дверь и, оставив грязные ботинки на коврике, прошла в общую комнату. Аспен спал. Я накинула на него соскользнувшее на пол одеяло и отогнала от себя навязчивое желание попытаться угадать, что именно он видит.
С тех пор как он сделал себе ключ от квартиры, она стала почти уютной. Здесь появились одеяла и подушки, и даже мини-холодильник. Теперь ясно почему – чтобы этот парень мог оставаться здесь на ночь, подальше от загребущих рук Киры. Он что-то пробормотал во сне, и я напряглась, наклонившись.
– Нет, не буду…
В моей груди что-то неприятно сжалось, и я выпрямилась.
С дурным предчувствием я вернулась в прихожую и оставила на вешалке куртку, затем прошла с ежедневником назад в общую комнату и устроилась за чайным столиком на потрепанной диванной подушке.
Аспен, лежащий на диване слева от меня, тихо посапывал, лицо его было напряженным, в уголках глаз появились лучики-морщинки. Я подумала, что мы оба чувствуем себя в Тайной квартире в безопасности. Здесь нет Киры или Патриции, здесь нет Дориана, Альмы и Скалларк, заглядывающей мне за плечо.
Склонившись над столом, я стала листать ежедневник. Наткнулась на красную надпись и вернулась на пару страниц назад. «День рождения». Трижды подчеркнуто, рядом мелким почерком написано: «Не забыть поставить напоминание на следующий год». «Какая глупость», – подумала я. Запись была сделана сразу же после того, как Ной подготовил мне сюрприз, и на меня нахлынула волна сентиментальности. Сейчас же, сидя в Тайной квартире в окружении фотографий мертвых девушек, зная, что завтра на празднике что-то случится, празднование дня рождения казалось глупостью. Я зачеркнула надпись «не забыть поставить напоминание на следующий год», затем перелистнула страницы и взяла в руки крошечную черно-белую фотографию мамы. Все еще было больно на нее смотреть, но не смотреть было еще больнее. Коснувшись ее лица губами, я спрятала фотографию под обложку и захлопнула ежедневник.
Аспен снова что-то пробормотал, уже громче. Покрывало запуталось у него в ногах, пальцы сжимались в кулаки. Я поднялась, чтобы разбудить его, но еще до того, как я приблизилась, Аспен испуганно распахнул глаза и уставился на меня с совершенно безумным видом. Его взгляд скользнул по мне несколько раз, изучив с головы до ног, затем Аспен с облегчением вздохнул, откинулся на подушку и накрыл лицо ладонями.
Опять он ломал голову над моим будущим-прошлым, где, возможно, произойдет-произошло похищение.
Мне не хотелось об этом думать, ведь уже завтра мы с Аспеном узнаем, кто та таинственная женщина, которая желает избавить девушек от боли. Она и сама ее чувствовала. Возможно, была связана с убийствами двадцатилетней давности – например, была сестрой или подругой одной из убитых девушек.
– Снова пытаешься угадать ее мотивы, пытаешься разгадать? – спросил Аспен без тени любопытства в голосе. Он сел, откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул, сжимая виски ладонями.
– Нет, – солгала я, усаживаясь рядом на диван. Сунув руки в карманы толстовки, я вытянула ноги вперед и уже собиралась задать вопрос, но растерялась. Мы с Аспеном давно не разговаривали, сократив общение на глазах у Киры до минимума, и все равно она не оставляла его в покое. Аспен иссох, словно ручеек, из которого выжали всю воду. Ссутулившись, он безвольно опустил руки, шлепнув себя по бедрам.
Мне хотелось спросить, что происходит. Он стал таким худым и болезненно-бледным, что выглядел даже хуже меня, а это, оказывается, возможно. Заметив мой испытующий взгляд, Аспен напрягся:
– Что такое?
– Что ты скрываешь от меня? – спросила я. Вот он – правильный вопрос. Не «что с тобой», не «почему ты выглядишь так плохо». Аспен что-то скрывает. Я хорошо разбираюсь в людях и могу с легкостью понять, когда мне что-то недоговаривают.
Несколько секунд он растерянно моргал, явно пытаясь выдумать остроумный ответ, затем ухмыльнулся и растрепал на затылке волосы.
– Не пытайся анализировать меня, Айрленд, – попросил он насмешливо. – У тебя не выйдет. Меня лечили, помнишь? Теперь в моей голове все как положено, все по полочкам.
Я даже не улыбнулась, и Аспен тоже перестал. Его губы сложились в тонкую раздраженную полоску, взгляд серых глаз стал холодным.
– Я ничего не скрываю! – Он поднялся и прошел к холодильнику.
Я не стала оборачиваться, решив, что не стоит следить. Но мне хотелось обернуться и взглянуть на него под другим углом. Потому что он лжет.
– Прекрати, – приказал он, и я вздрогнула и выпустила из пальцев цепочку. Рука тут же потянулась к повязке на животе, просто чтобы проверить рану, хотя она давно меня не тревожила. Мне позарез нужно было чем-то занять руки. Многозначительно посмотрев на меня, Аспен оставил на столике передо мной банку с прохладной кока-колой, затем с щелчком вскрыл свою и плюхнулся рядом со мной на диван. Сиденье скрипнуло под его весом.
Я поняла, что подходящего момента никогда не представится – для плохих разговоров очень тяжело подобрать удобный случай, – и сказала без вступлений:
– Скалларк думает, что ты принимаешь наркотики.
Аспен на секунду застыл, затем опустил руку и вытер нижнюю губу большим пальцем.
– Ты знаешь, что это не так.
Аспен позволил мне прямо посмотреть в его лицо. Но почему он улыбнулся? Почему улыбнулся так, словно рад, что Скалларк предположила такой пустяк, такую глупость. Аспен улыбнулся с облегчением, будто рад, что я не узнала правды.
Мой желудок сжался от дурного предчувствия, и я шепнула:
– За тобой следят?
– Боже! – воскликнул он, отодвигаясь. – С тобой ни минуты покоя!
Но когда Аспен откинул с глаз челку, отворачиваясь, я увидела, как в уголках его глаз разбежались лучики-морщинки. Его насмешка начинала меня бесить, но сильнее было чувство тревоги.
– Ты бы сказал, если бы тебе угрожала опасность?
– Да, – без раздумий ответил он, и я поняла: вновь лжет. Как долго это будет продолжаться?
Будто почувствовав мое напряжение, Аспен четко произнес:
– Айрленд, за мной никто не следит. Прекрати уже буравить меня взглядом!
Он схватил со столешницы банку с кока-колой и всучил мне. В серых глазах появился стальной блеск, голос был твердым, не терпящим возражений:
– На вот, выпей. Успокойся. Никто за мной не следит.
– Ладно, – сдалась я, а невысказанные слова о том, как он мне дорог, как мне важно, чтобы с ним все было хорошо, так и повисли в воздухе. Допив колу, Аспен поставил баночку на стол и повернулся ко мне:
– Нам нужно разделиться. Я не знаю, кого выберет Неизвестная, видения так и не стали четче, ее приоритеты не обозначены.
Правильно расставляй приоритеты, – вспомнила я слова Ноя. Аспен продолжил:
– Странно. Такое происходит впервые. Обычно со временем видения становятся резкими, динамичными, но не в этот раз. Наверное, оттого, что их двое. – Аспен потер лоб и глухо пробормотал: – Згардоли я вообще не видел…
Аспен, к счастью, не видел, как я на него пялюсь. Он ведь не лжет, верно? Он знает, что стоит мне узнать что-то конкретное, и я пойду в полицию к детективу Дину. Но он бы не стал меня обманывать, скрывать детали.
– Кая. – Он коснулся моего плеча, когда я слишком глубоко ушла в собственные размышления. Очнувшись, я кивнула, поспешно соглашаясь:
– Ты прав, будем держаться друг от друга подальше. Не только из-за того, что Кира выцарапает мне глаза, – надо постараться не выглядеть подозрительно. Сделаем вид, что мы просто на балу.
– Где?
Дориан испугался и подскочил, выронив конверт. На несколько секунд от страха он был дезориентирован, но потом понял, что Альма находится на безопасном расстоянии – на своей кровати. В сумраке комнаты ее лицо было жутким; оно перекосилось от смешанных чувств так сильно, что Дориан внутренне поежился, ожидая сцены.
Удерживая на груди покрывало, Альма поднялась и быстрым шагом подошла к столу, по пути не споткнувшись ни об одно из коварных препятствий, чернотой выступающих из тени. Дориан не шелохнулся, замерев в одной позе.
– Почему ты роешься в моих вещах?! – громким голосом спросила Альма и схватила упавший в ящик конверт. – Больше не смей ничего трогать!
Первоначальный испуг прошел, и Дориан скрестил руки на груди, отчасти потому что хотел сдержать внутри себя гнев, отчасти для того, чтобы показать Альме, что он не пытатается отобрать этот злосчастный конверт.
– Что внутри? – холодно спросил он.
– Не твое дело!
– Ты уже во второй раз так ведешь себя, Альма, – напомнил Дориан спокойным тоном. Брови девушки сошлись на переносице, и он пояснил: – В магазине в сентябре. Ты выронила конверт, когда вышла из фотомастерской, и решила, будто я смотрел твои фотографии. Что внутри?
– К тебе это не имеет никакого отношения! – завопила она, прижимая к груди конверт. Покрывало висело на ней как накидка, открывая плечи и всю спину. Дориан видел, что ее белоснежное тело покрылось мурашками. Он хотел коснуться ее и успокоить, смахнуть с молочной кожи лунный свет, лениво скользивший по обнаженным рукам; провести пальцами по шее и зарыться в ее рыжие волосы, еще сохранившие укладку.
Такая нежная, невинная и хрупкая.
И что-то скрывает.
– Что ты скрываешь? – Дориан повторил вопрос, не смея двигаться. Желание коснуться Альмы было сильным, но он хотел знать, как она связана с убийствами. Она покачала головой, во взгляде была мольба.
– Дориан, пожалуйста, не надо. Не надо, прошу…
Он опустил руки и приблизился к Альме, глядя ей прямо в глаза. Потянулся к конверту.
– Я должен знать, Альма.
– Нет! – рявкнула она, отскочив в сторону. Он тоже разозлился и, забыв о том, что собирался сохранять спокойствие, несмотря ни на что, взял Альму за плечо и, удерживая на месте, вырвал конверт из рук. Он знал, что не должен так поступать. Но не мог забыть ее испуганный взгляд, ее слезы, когда она решила, что скоро ее секрет раскроется.
– Ничего не изменится, – пообещал он хриплым голосом, глядя на Альму уверенным взглядом. Он показал ей конверт. – Не имеет значения, что там, я не изменю своего мнения.
Внезапно случилось что-то совсем странное, и Дориан даже зажмурился от удивления. Его щека вспыхнула огнем от резкого удара. Альма не била, как девчонка, она ударила так, чтобы причинить боль, и у нее это получилось. Дориан почувствовал что-то странное, что-то мерзкое, свернувшееся в груди колючим клубком.
– Ты меня ударила?
– Отдай! – брызжа слюной, заорала она, выхватывая из рук Дориана проклятый конверт. Он даже не собирался сопротивляться. Несколько секунд смотрел в ее красное от гнева лицо и блестящие глаза, на тонкое тело, купающееся в лунном свете, затем молча обошел стол, взял со стула свои штаны, надел их, натянул рубашку и застегнул пуговицы.
– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила Альма, приблизившись. Дориан слышал ее шумное дыхание, смешанное с горячими слезами, отчетливо слышал, как по полу скользит покрывало, задевая книги и одежду. – Дориан, что ты делаешь?
– Я ухожу.
– Нет.
– Мне нужно подумать, – солгал он. На самом деле он хотел уйти и не возвращаться. В его груди был пожар, казалось, разом вспыхнули все внутренности, огонь достиг головы и теперь выжигал из мозга воспоминания. А вместо них появились какие-то безумные мысли, которых никогда не было.
– Дориан, не уходи! Ну пожалуйста! Прошу тебя, Дориан! – Альма схватила его за запястье, впрочем, не сильно, словно позволяя уйти. И он ушел; он вышел в коридор, а затем из квартиры, застигнутый врасплох чужими мыслями, чужими воспоминаниями, ведь Дориан никогда не говорил Альме, что любит ее…
Ночь была глухой, как пульсирующая боль от ударов, нанесенных Кирой Джеймис-Ллойд в спортивном зале. Прежде чем выбраться из машины на парковке у Тайной квартиры, я огляделась. Темнота, с трудом разбавленная светом уличных фонарей, была пугающе густой. В ее недрах мог прятаться Неизвестный или Криттонский Потрошитель.
С колотящимся сердцем я выскользнула из машины и бегом преодолела расстояние до подъезда. Прежде чем войти в дом, я еще раз оглянулась. Стояла мертвая тишина. Наконец железная дверь дома отрезала меня от внешнего мира, и я на цыпочках поднялась по ступеням, стараясь как можно меньше шуметь. Минуя окно между первым и вторым этажами, я глянула на аллею и поежилась – показалось, кто-то стоит между деревьев, но я знала, что это лишь тень.
Тихо отворив дверь, я привычно напряглась, заметив в коридоре свет, но мгновение спустя расслабилась – значит, Аспен вновь предпочел продавленный диван собственной квартире. Повернув часы на запястье и обнаружив, что время перевалило далеко за полночь, я в нерешительности постояла на пороге.
Может, стоит оставить Аспена в покое, позволить ему отоспаться? Но вдруг это последний день в нашей относительно нормальной жизни? Вдруг завтра случится что-то непоправимое?
Против воли в голове всплыл недавний диалог со Скалларк, и я решительно закрыла дверь и, оставив грязные ботинки на коврике, прошла в общую комнату. Аспен спал. Я накинула на него соскользнувшее на пол одеяло и отогнала от себя навязчивое желание попытаться угадать, что именно он видит.
С тех пор как он сделал себе ключ от квартиры, она стала почти уютной. Здесь появились одеяла и подушки, и даже мини-холодильник. Теперь ясно почему – чтобы этот парень мог оставаться здесь на ночь, подальше от загребущих рук Киры. Он что-то пробормотал во сне, и я напряглась, наклонившись.
– Нет, не буду…
В моей груди что-то неприятно сжалось, и я выпрямилась.
С дурным предчувствием я вернулась в прихожую и оставила на вешалке куртку, затем прошла с ежедневником назад в общую комнату и устроилась за чайным столиком на потрепанной диванной подушке.
Аспен, лежащий на диване слева от меня, тихо посапывал, лицо его было напряженным, в уголках глаз появились лучики-морщинки. Я подумала, что мы оба чувствуем себя в Тайной квартире в безопасности. Здесь нет Киры или Патриции, здесь нет Дориана, Альмы и Скалларк, заглядывающей мне за плечо.
Склонившись над столом, я стала листать ежедневник. Наткнулась на красную надпись и вернулась на пару страниц назад. «День рождения». Трижды подчеркнуто, рядом мелким почерком написано: «Не забыть поставить напоминание на следующий год». «Какая глупость», – подумала я. Запись была сделана сразу же после того, как Ной подготовил мне сюрприз, и на меня нахлынула волна сентиментальности. Сейчас же, сидя в Тайной квартире в окружении фотографий мертвых девушек, зная, что завтра на празднике что-то случится, празднование дня рождения казалось глупостью. Я зачеркнула надпись «не забыть поставить напоминание на следующий год», затем перелистнула страницы и взяла в руки крошечную черно-белую фотографию мамы. Все еще было больно на нее смотреть, но не смотреть было еще больнее. Коснувшись ее лица губами, я спрятала фотографию под обложку и захлопнула ежедневник.
Аспен снова что-то пробормотал, уже громче. Покрывало запуталось у него в ногах, пальцы сжимались в кулаки. Я поднялась, чтобы разбудить его, но еще до того, как я приблизилась, Аспен испуганно распахнул глаза и уставился на меня с совершенно безумным видом. Его взгляд скользнул по мне несколько раз, изучив с головы до ног, затем Аспен с облегчением вздохнул, откинулся на подушку и накрыл лицо ладонями.
Опять он ломал голову над моим будущим-прошлым, где, возможно, произойдет-произошло похищение.
Мне не хотелось об этом думать, ведь уже завтра мы с Аспеном узнаем, кто та таинственная женщина, которая желает избавить девушек от боли. Она и сама ее чувствовала. Возможно, была связана с убийствами двадцатилетней давности – например, была сестрой или подругой одной из убитых девушек.
– Снова пытаешься угадать ее мотивы, пытаешься разгадать? – спросил Аспен без тени любопытства в голосе. Он сел, откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул, сжимая виски ладонями.
– Нет, – солгала я, усаживаясь рядом на диван. Сунув руки в карманы толстовки, я вытянула ноги вперед и уже собиралась задать вопрос, но растерялась. Мы с Аспеном давно не разговаривали, сократив общение на глазах у Киры до минимума, и все равно она не оставляла его в покое. Аспен иссох, словно ручеек, из которого выжали всю воду. Ссутулившись, он безвольно опустил руки, шлепнув себя по бедрам.
Мне хотелось спросить, что происходит. Он стал таким худым и болезненно-бледным, что выглядел даже хуже меня, а это, оказывается, возможно. Заметив мой испытующий взгляд, Аспен напрягся:
– Что такое?
– Что ты скрываешь от меня? – спросила я. Вот он – правильный вопрос. Не «что с тобой», не «почему ты выглядишь так плохо». Аспен что-то скрывает. Я хорошо разбираюсь в людях и могу с легкостью понять, когда мне что-то недоговаривают.
Несколько секунд он растерянно моргал, явно пытаясь выдумать остроумный ответ, затем ухмыльнулся и растрепал на затылке волосы.
– Не пытайся анализировать меня, Айрленд, – попросил он насмешливо. – У тебя не выйдет. Меня лечили, помнишь? Теперь в моей голове все как положено, все по полочкам.
Я даже не улыбнулась, и Аспен тоже перестал. Его губы сложились в тонкую раздраженную полоску, взгляд серых глаз стал холодным.
– Я ничего не скрываю! – Он поднялся и прошел к холодильнику.
Я не стала оборачиваться, решив, что не стоит следить. Но мне хотелось обернуться и взглянуть на него под другим углом. Потому что он лжет.
– Прекрати, – приказал он, и я вздрогнула и выпустила из пальцев цепочку. Рука тут же потянулась к повязке на животе, просто чтобы проверить рану, хотя она давно меня не тревожила. Мне позарез нужно было чем-то занять руки. Многозначительно посмотрев на меня, Аспен оставил на столике передо мной банку с прохладной кока-колой, затем с щелчком вскрыл свою и плюхнулся рядом со мной на диван. Сиденье скрипнуло под его весом.
Я поняла, что подходящего момента никогда не представится – для плохих разговоров очень тяжело подобрать удобный случай, – и сказала без вступлений:
– Скалларк думает, что ты принимаешь наркотики.
Аспен на секунду застыл, затем опустил руку и вытер нижнюю губу большим пальцем.
– Ты знаешь, что это не так.
Аспен позволил мне прямо посмотреть в его лицо. Но почему он улыбнулся? Почему улыбнулся так, словно рад, что Скалларк предположила такой пустяк, такую глупость. Аспен улыбнулся с облегчением, будто рад, что я не узнала правды.
Мой желудок сжался от дурного предчувствия, и я шепнула:
– За тобой следят?
– Боже! – воскликнул он, отодвигаясь. – С тобой ни минуты покоя!
Но когда Аспен откинул с глаз челку, отворачиваясь, я увидела, как в уголках его глаз разбежались лучики-морщинки. Его насмешка начинала меня бесить, но сильнее было чувство тревоги.
– Ты бы сказал, если бы тебе угрожала опасность?
– Да, – без раздумий ответил он, и я поняла: вновь лжет. Как долго это будет продолжаться?
Будто почувствовав мое напряжение, Аспен четко произнес:
– Айрленд, за мной никто не следит. Прекрати уже буравить меня взглядом!
Он схватил со столешницы банку с кока-колой и всучил мне. В серых глазах появился стальной блеск, голос был твердым, не терпящим возражений:
– На вот, выпей. Успокойся. Никто за мной не следит.
– Ладно, – сдалась я, а невысказанные слова о том, как он мне дорог, как мне важно, чтобы с ним все было хорошо, так и повисли в воздухе. Допив колу, Аспен поставил баночку на стол и повернулся ко мне:
– Нам нужно разделиться. Я не знаю, кого выберет Неизвестная, видения так и не стали четче, ее приоритеты не обозначены.
Правильно расставляй приоритеты, – вспомнила я слова Ноя. Аспен продолжил:
– Странно. Такое происходит впервые. Обычно со временем видения становятся резкими, динамичными, но не в этот раз. Наверное, оттого, что их двое. – Аспен потер лоб и глухо пробормотал: – Згардоли я вообще не видел…
Аспен, к счастью, не видел, как я на него пялюсь. Он ведь не лжет, верно? Он знает, что стоит мне узнать что-то конкретное, и я пойду в полицию к детективу Дину. Но он бы не стал меня обманывать, скрывать детали.
– Кая. – Он коснулся моего плеча, когда я слишком глубоко ушла в собственные размышления. Очнувшись, я кивнула, поспешно соглашаясь:
– Ты прав, будем держаться друг от друга подальше. Не только из-за того, что Кира выцарапает мне глаза, – надо постараться не выглядеть подозрительно. Сделаем вид, что мы просто на балу.
– Где?