Карин вернулась домой в начале третьего, и ей совсем не хотелось покидать теплую постель, когда зазвонил будильник. Она несколько минут полежала в кровати, вспоминая события вчерашнего дня, а потом натянула спортивные штаны. В доме, где она жила, находилась пекарня «Кампанилен». Карин сбежала по лестнице вниз и купила хлеб. Потом пошла в ванную и выругалась, обнаружив, что забыла купить вчера шампунь. Слава богу, во флаконе еще оставалась пара капель.

Карин присела за стол с чашкой чая, ощущая страшную усталость. Наконец, она вылила чай в раковину и вместо этого сделала себе крепкий кофе с молоком. Хорошо еще что в банке на дне оставался настоящий кофе, и ей не пришлось пить новый без кофеина.

Затем Карин порылась в коробке с полезными мелочами. Среди мелочи, пуговиц, просроченных купонов со скидками, она нашла ручку и стикеры.

– Шампунь, – записала она и добавила еще пару вещей, которые надо было купить.

– Завтрак в постель? – спросил Йоран из спальни.

Мечтать не вредно, – подумала Карин, но сказала:

– Сегодня завтрак в кухне, но у нас есть кофе и свежий хлеб.

Йоран вышел в кухню в джинсах и футболке с растрепанными волосами и сонным взглядом голубых глаз. Карин отрезала ломоть теплого хлеба.

– Доброе утро, – сказала она.

– Ты пекла хлеб? – спросил он.

– Нет, я сбегала в пекарню, – ответила Карин. – Хлеб викингов, – она показала на хлеб, – и еще есть булочки к чаю.

Думает, что я буду печь, как его мама, подумала Карин. Он уже не раз на это намекал. И если ему так уж хочется домашнего хлеба, почему бы не испечь его самому.

– А джем есть? – спросил Йоран.

– Сейчас спрошу у официантки, – пошутила Карин.

– Что? – удивился Йоран.

– Ты покупал джем? – спросила Карин.

– Почему ты злишься?

– Я не злюсь, но ты ведь и сам можешь посмотреть в холодильнике, прежде чем спрашивать у меня. Я не знаю, есть ли у нас джем, и мне нужно бежать.

– Опять на работу? Ты же работала вчера, а это было воскресенье.

– А что если я бы сказала тебе то же самое? Забей на работу и останься со мной, – съязвила Карин и тут же пожалела о том, как зло это прозвучало.

– Я знал, – с триумфом объявил Йоран. – Я дома меньше не недели, а ты уже начинаешь критиковать мою работу. Типично. Ты эгоистка! Сколько еще мы будем это обсуждать?

Он закатил глаза, чтобы подчеркнуть свое негодование.

Это последний раз, хотелось ей сказать, но Карин не отважилась.

– Так больше не может продолжаться. У меня нет сил, – прошептала она, потом набрала в грудь воздуха и повторила: – Я больше не могу. Прости, но это так.

Теперь голос был увереннее, громче. Она сказала то, что давно хотела сказать.

Карин положила руки на стол.

– Опять за старое. Все время ты, ты, та. А как же я? – Йоран поднялся и начал театрально жестикулировать. – Я так больше не могу, – пародировал он ее голос. – Как ты думаешь, я себя чувствую? Как мне приходится? Ты чертов эгоист!

Он скрестил руки на груди и ждал ответной атаки. Которая не последовала.

Пять лет, думала она, выходя из кухни с кружкой в руках. Когда все успело закончиться?

Йоран вышел вслед за ней.

– Серьезно, Карин. Я столько для тебя сделал? Ты об этом не забыла?

Эта реплики мученика была словно взята из плохого фильма. Для него ссора была развлечением. И это взбесило Карин. Злость, скопившаяся в ней за пять лет, вырвалась наружу. С нее хватит! Она швырнула синюю чашку с кофе в стену, и осколки полетели во все стороны.

– Ты совсем спятила? Что ты творишь?

Он уставился на осколки и кофе на белой стене.

– Что именно ты для меня сделал? Что? Назови хоть одну вещь! Даже мой день рождения в январе ты забыл. На дворе май, а ты меня так и не поздравил, – плевалась она, как бешеная кошка.

– Но я же позвонил. А подарка у меня не было, потому что я не смог найти ничего подходящего. Я по-прежнему ищу.

Его спокойствие только разозлило ее еще больше.

Карин вспомнила январское утро два года назад, когда ей исполнилось тридцать. Мама Йорана встретила ее домашним тортом со свечками и песней «С днем рождения тебя». У мамы Йорана, несмотря на работу главным врачом, всегда находилось время. Она будет скучать по ней больше, чем по Йорану. Карин не удостоила его ответом. Что тут можно сказать? Все уже сказано. И ни один раз. Она грустно посмотрела на него. Так это должно было закончиться? А он даже не понимает, что все кончено. Карин села за стол в гостиной. Она опаздывала на встречу с Карстеном, но раз уж она начала этот разговор, лучше покончить со всем этим раз и навсегда. Она отправила эсэмэску Карстену и отключила звук на телефоне.


Йоран продолжал:

– Типично, что ты никак не можешь забыть про день рождения. Тебе есть дело только для материальных ценностей. Это единственное, что имеет для тебя значение. Что ты не получила подарка. Скажи, что ты хочешь, и я сразу поеду и куплю это.

– Это неправда, и ты прекрасно это знаешь. Если ты серьезно так обо мне думаешь, то нам лучше расстаться. Мы хотим разных вещей и…, она подбирала слова…

– Ты не можешь меня бросить. Мы обручены. Ты обещала, что мы будем вместе.

Он протянул вперед левую руку с кольцом.

Она вспомнила первое время, когда они начали встречаться. Бабочки в животе. Бесконечные телефонные разговоры, письма. Как она скучала по нему, когда он был в море. Его голубые глаза и нежные объятья. Его мама, сперва, холодноватая, но потом относившаяся к Карин как к дочери.

Она подумала о романтической помолвке в Кейп Врэт в Шотландии. Мыс гнева, какая ирония, что именно там они обручились. Йоран умудрился потерять свое кольцо спустя пару часов, когда они бросали якорь, но купил новое в Лервике на Шетландских островах. Пять лет они ссорились из-за его работы в море, и ей казалось, что она уже давно мечтает его бросить. Не стоит больше с этим тянуть.



Карин покинула квартиру с облегчением. У женщины было ощущение, что она избавилась от тяжелого рюкзака, который столько лет оттягивал ей плечи. Когда наконец появилась возможность заглянуть внутрь, там не оказалось ничего ценного. Но одновременно ей было неприятно от того, что она причинила другому человеку боль, но умом Карин понимала, что так больше продолжаться не может. Они договорились, что Йоран поживет у своих родителей, пока она не выедет из квартиры. Он думает, что я успокоюсь, сказала себе Карин, заводя машину. Из радио полился голос Мауро Скокко «Я думал, любовь… и…».

Она слушала песню по дороге в участок.





Гётеборг, 1962 года


Сири освежила макияж и решительно вошла в кабинет. Она уверенно прошагала мимо Ирен, секретарши Арвида, которая закричала ей вслед:

– Эй, фрёкен, он занят!

Сири замерла, обернулась, смерила Ирен взглядом:

– Для меня у него всегда есть время, – процедила она и, выпрямив плечи, толкнула дверь из красного дерева.

Ее взгляду предстали четверо мужчин за столом.

– Да? – озадаченно спросил Арвид.

– Я думала, что мы вместе пообедаем, – сказала Сири, подошла к нему и положила руки в перчатках ему на плечи. Арвид резко убрал ее руки и встал.

– Мне жаль, но я очень занят. Может, спросишь Ирен или еще кого из девушек? – Арвид избегал встречаться с ней взглядом. Он открыл дверь и буквально вытолкнул Сири из кабинета.

Ирен ничего не сказала, но вид у нее был крайне довольный.

– Короткая вышла встреча, не так ли?

Не удостоив ее взглядом, Сири вышла и захлопнула за собой дверь кабинета. «Как он смеет обращаться со мной, как с какой-нибудь простолюдинкой», – подумала она, смахивая невидимую соринку с рукава пальто.





⁂


Карстен сразу просек, в чем дело. Карин явилась на работу только к одиннадцати, и глаза у нее были красные как от рыданий. Он тут же принес к ней в кабинет две чашки кофе и приступил к делу:

– Я хотел бы, чтобы ты занялась этим расследованием, Карин.

Он поднял руку, прося дать ему договорить.

– Ты просто создана для этого дела. Твой опыт работы с местом преступления просто уникален для женщины.

– Поосторожней, – попросила она, пригубив кофе. Вкус у него был отвратный.

– Знаю, прости, кофе застоялся, – объяснил Карстен и продолжил: – Ты уже принимала участие во многих расследованиях нашего отдела. Мы за тобой наблюдали. Это дело может стать твоим первым самостоятельным расследованием. Сперва нужно установить, когда он скончался. Мне кажется, произошло это довольно давно, так что это будет старая добрая детективная работа.

– Что скажешь? – спросил он.

Карин закрыла взяла новую папку и написала на этикетке «Патер Ностер». Ее первое собственное расследование. Она начала просматривать вчерашние записи, потом сделала список контактов, которые могут ей понадобиться.

Уик-энд выдался богатым на преступления, так что покойник из погреба явно не в приоритете у полиции, но что делать. Карин позвонила судебному врачу Маргарете Руландер-Лилья. Тело уже было доставлено в отделение судебной экспертизы, но она еще не успела сделать вскрытие. С сомнением в голосе Маргарета ответила: