— Тот труп, который духовной друзой отмечен как мой отец…
— …простой бродяга с похожим пятном, — пояснил супруг. — Зачарованный кристалл можно было поднести к любому, чтобы показать схожий результат. Наша беда в том, что предположить нечто подобное мы даже не осмелились…
— Значит, поэтому некромант, которым оказалась бывшая невеста цесаревича, с легкостью узнавал о твоих планах? Из-за матери?
— Верно. Она все знала наперед: что именно я поеду забирать тебя из Хвойного и что дорога наша должна будет пролегать через старое кладбище. Опознание трупа, моя помолвка… светский раут и мой последующий отъезд к цесаревичу — любой, еще не свершившийся шаг был уже отмечен для нее.
— И доступ на нижние ярусы министерства, который получить кому-то другому было бы невозможно, тоже выдан императрицей?
Легкий кивок, за которым последовало пояснение:
— Императорский перстень позволял проникнуть на любой уровень министерства… и не только. Да и кто станет проверять наличие фамильного камня на руке почти покойника, к тому же когда вокруг него едва ли не постоянно находится августейшая супруга?
— Значит, когда на дом деда напали, я подчинялась приказам самой…
— Екатерины Дмитриевны, да. После светского раута они вместе с дочерью и небольшой свитой изменников прибыли к родовому особняку твоего деда и, призвав подвластные стихии, разрушили его, позволив тебе выжить. Тогда еще кровная клятва была в силе, и ослушаться ее ты не могла никак. В том-то и был ее расчет — клеймить тебя постыдной печатью монстра, убившего свою семью, и когда весь высокородный свет отринул бы изгнанницу — снова предложить любовь и дружбу. Не даром, конечно, — за услугу. За ряд услуг.
Недостающие части грубой мозаики сложились, позволив мне понять разом всю задумку отчаявшейся женщины. Как и то, с чьей силой приходилось сталкиваться при нападении Зайцевой… Все же мертвая мощь со стихией камня — явная подсказка.
Припомнилась и древняя усыпальница с высокородным деревом. Яркая вспышка, заметавшаяся между семьей маркизов Орловых, из которых брала свое начало мать престолонаследника, и семьей герцогов Третьяковых — отца девушки-некроманта. А ведь тогда огненный всполох не зря устремился к самой верхушке — если бы не удача, он бы ее уже достиг…
Дернувшись от осознания ужаса того, что все могло сложиться совсем иначе, спросила мужа:
— Что сейчас с императрицей? И с невестой цесаревича?
— Обе отбыли в дальние монастыри. По двум крайним точкам нашей империи. Мера, конечно, вынужденная, и Павел хотел оставить шанс хотя бы… хм, сводной сестре… — Николай недовольно свел брови, выражая этим всю глубину своего недоверия столь великодушной идее. — Но мертвый дар — редкость, как и твой, и оставлять его без присмотра нельзя. Быть может, чуть позже, когда мы найдем артефакт-накопитель, у девушки появится возможность вернуться в свет, выйти замуж… Ведь ливиум твоего отца уже на исходе, и его хватит совсем ненадолго, Староросской империи придется придумать что-то другое, чтобы запускать иллюминацию улиц и домов, ускорять ход поездов и многое другое. Все же разработка твоего отца была крайне удачной, но ее секрет безвозвратно утерян вместе с его создателем.
— А бунт? — вспомнила я.
— Бунта не будет, — убедительно заверил Николай. — Вестью о смерти старого императора никого не удивили. Скорбная неделя заканчивается сегодня.
— Но главы высоких родов… Многие из них участвовали в измене! Что с ними?!
Огненный маг успокаивающе улыбнулся, вновь проведя ладонью по моим волосам:
— Оставшимся в живых после расследования было предложено принести новую кровную клятву молодому императору, как и полагается в случае смерти отца. К слову, предложение приняли почти все, потому как пара отказавшихся была скоро повешена, что не могло не послужить весьма веским аргументом…
— Алеша?..
— Цесаревич предложил ему вернуться в Старороссию. — Пальцы мужа чуть дрогнули, дав понять: ревнует. А я еще раз позволила себе улыбнуться одними уголками губ. — Граф Никитин прибыл всего на день. Принес клятву наследнику и снова отбыл в Италийские земли, узнав, что ты принадлежишь мне согласно высокородному договору. Прости, Оля, я должен был сказать ему правду… Если ты захочешь…
— Не захочу, — отозвалась я. — В конце концов, у меня были целые сутки, чтобы как следует разобраться в себе.
Глаза огненного мага довольно блеснули.
— И что же ты думаешь о том, чтобы не тянуть слишком долго со свадьбой, моя дорогая невеста? — предвкушая скорую награду, вновь лукаво поинтересовался маркиз, украв у меня еще один поцелуй.
— Что полностью согласна с этим, потому как мне снова хочется уснуть под шум дождя в твоей спальне… но позволить себе нечто подобное до брака абсолютно невозможно.
Лицо Николая выдало крайнее разочарование, когда он, встав с моей постели, подошел к окну. Раскрыл занавески, впустив в комнату косые серебряные лучи полной луны, и с сожалением заметил:
— Пришлось бы угрожать священнику смертью, чтобы заставить его обвенчать нас поздней ночью. Тогда… утром?
— Утром, — эхом откликнулась я.
ЭПИЛОГ,
в котором Ольга все же попадает на долгожданный петергофский бал… год спустя
Что непонятно, то и есть чудо.
А. П. Чехов. Дом с мезонином
Теплый ночной воздух приятно ласкал щеки, разгоряченные венским вальсом. Я смогла бы остаться в зале, но приглашение его сиятельства, написанное на изящном прямоугольнике лощеной бумаги, заставило с предвкушением выскользнуть за дверь.
За спиной раздавались приглушенные ритмичные звуки мазурки, горячо полюбившейся мне за последний год, и я втайне пожалела, что сегодня лишилась этого танца. Тем более что бальная книжка была полностью расписана — впрочем, как и всегда.
С нежностью улыбнулась постоянству привычек своего супруга, изменившего себе лишь текущим вечером: с явной неохотой он позволил записать вторым кавалером Павла Алексеевича, с шутливой угрозой напомнив другу:
— Не сведу с вас глаз ни на секунду!
Николай исполнил данное обещание сполна, снова породив в высоком свете ряд сплетен о горячности характера чиноначальника особого кабинета. Только слухи мало тревожили нас, как и сам свет.
Миновав десяток мраморных ступеней, едва не вскрикнула, внезапно ощутив сомкнутую властную ладонь вокруг своего запястья. Легкий бережный рывок — и нас заботливо окутала тень густых зарослей сирени.
Головокружительно запахло первыми буйными бутонами, снова распустившимися в этом году довольно поздно, и я в предвкушении зажмурила веки, предчувствуя такой долгожданный поцелуй.
— Ваше сиятельство? — Голос маркиза обволакивающе скользил по обнаженной коже шеи, следуя за жадными губами. И, кажется, те спускались все ниже, пока я, смеясь, не остановила его:
— Николай!
Муж нехотя вернулся к шее, снова опалив ее горячим дыханием, и шутя ответил:
— Как скажешь, дорогая. Любое твое желание для меня — закон!
Позволила себе насладиться долгим поцелуем, прежде чем протестующе уложила кулаки на грудь огненного мага:
— Мы должны вернуться, ты же знаешь. Бал дается в честь помолвки молодого императора…
— Вернемся, — ласково заверил супруг, впрочем, не остановившись ни на миг. — Его императорское величество поймет, он и сам по уши влюблен в свою невесту. Внутреннее чутье подсказывает мне, что конца бала они тоже не дождутся…
Слова о приятном завершении судьбоносных испытаний Павла Алексеевича тепло отозвались в душе, напомнив о том, что всего год назад судьба целой империи могла решиться совсем иначе.
— Хорошо, что все закончилось так… правильно. — Пришлось спрятать лицо на груди мужа, чтобы оставить хотя бы каплю розовой помады на губах, — на тот случай, если муж все же позволит вернуться в зал. — Император тоже заслужил свое счастье.
— Как и мы, моя дорогая. Кстати, о счастье… — Муж снова приподнял мой подбородок кончиками пальцев, заставив вспомнить тот день, когда этот жест был прощальным. Не сдержав эмоций, ощутила, как глаза увлажнились: в последнее время я стала на редкость сентиментальной. — Что с тобой? Опять воспоминания?
Пришлось кивнуть: речи о том, чтобы обмануть мужа, не было — он слишком хорошо меня знал. Огненный маг крепко сгреб меня в охапку, с горячностью прошептав у самого виска:
— Больше не позволю, слышишь? Дурные вещи должны случаться с людьми лишь единожды. Я обещаю…
Он шептал на ушко ласковые слова, опаляя кожу жаркими поцелуями, и спустя всего несколько минут я почувствовала, как голова закружилась. Темная сочная зелень, сладко пахнущая сиренью, сделала небольшой виток — и уже в следующее мгновение я оказалась на руках мужа.
— Вернемся домой? — участливо спросил он. — Тебе нужен отдых.
— Головокружения возобновились, — нехотя пояснила я. — Уже вторую неделю подряд. И, кажется, становится только хуже: ко всему добавились утренние недомогания, все чаще отзывающиеся приторной тошнотой. Боюсь, мой дар снова выходит из-под контроля.
Блестевшие в свете дворцовых фонарей глаза мужа затопила бескрайняя нежность, разбудившая успевшее стать родным тепло послушного мне огня. Внутри зажглись крошечные чертики искорок, заскакав под кожей легкими вспышками, а Николай с любовью прошептал:
— Знаю.
— Как? Ты говорил с Поляковыми? Они могут это остановить?
Муж загадочно улыбнулся, снова позволив себе подурачиться, и протянул на раскрытой ладони прозрачный кристалл.
— Друза памяти? — Ничего не понимая, коснулась острых граней кристалла, тот сразу же вспыхнул в ответ, озарив пространство вокруг нас тусклым светом.
— Это подарок. На день рождения. — Мой огненный маг снова опалил губы поцелуем — на сей раз не просто чувственно, но явно давая понять, что возвращаться во дворец совсем не планирует.
А я недоуменно поинтересовалась:
— Еще один? Утром ты подарил мне чудесный гарнитур из аквамариновых камней. Ближе к обеду — белоснежного скакуна. А под вечер — новую оранжерею, открытую в нашем поместье в Шуваловке. Не слишком ли много подарков для одного дня? — с шутливым упреком пожурила Николая. — К тому же на прошлой неделе мы отмечали мои именины, а за несколько дней до этого — начало весны. И каждый раз — подарки… Ты балуешь меня!..
— Этот — особенный, — пояснил муж, снова целуя в шею. — Смотри.
И он крутанул вокруг широкой оси несколько кристаллов, позволив замершей картинке ожить.
— Высокородное дерево? — выдохнула удивленно. — Мы…
Догадка вспыхнула яркой волной, заставив с жаром обнять маркиза, прошептав в самые губы:
— Неужели?..
— Да, — нежно отозвался он. — На огненной ветке совсем недавно зажегся новый бутон. Он еще, конечно, совсем маленький, но растет с каждым днем. Я самолично наведываюсь с императором в древнюю усыпальницу, совершенно не способный не взглянуть на него хотя бы раз в сутки.
— И Павел позволяет? — засмеялась я, представив недовольство молодого императора, которого ежедневно отвлекают от государственных дел, чтобы взглянуть на зарождение нового подданного.