– Сходи в душ. Переоденься. Жду тебя в своем кабинете через десять минут, – говорит он, кивает и, развернувшись, уходит.
Глубоко внутри таится неуверенность. Когда тренер хочет поговорить с тобой наедине, это дурной знак. Если бы это была похвала сегодняшней тренировке – чего, откровенно говоря, не может быть, поскольку я все еще прокручиваю в голове свой разговор с Беккой, – он бы высказал все прямо тут, пока я еще на льду.
Нет, он не хочет, чтобы нас слышал кто-нибудь из команды. А это значит лишь одно: что бы он ни сказал, он скажет это наедине потому, что мне это не понравится. Богом клянусь, если он хотя бы подумает о том, чтобы выпустить на этих выходных на лед нашего нового вратаря Моргана, я взорвусь. Это мое место, и я намерен сохранить его за собой.
Я принимаю душ в рекордные сроки, и быстро переодеваюсь и уже через девять минут стучу в стеклянную дверь тренерского кабинета.
– Входи, – доносится изнутри.
Я вхожу и вижу тренера Додда за столом, пристально глядящим в ноутбук.
Кард Додд – легенда. Он – главный герой «Ледяных Ястребов» с тех пор, как двенадцать лет назад в Сиэтле появилась профессиональная команда. Он справедлив, честен и пользуется большим уважением в лиге.
К тому же он не тот человек, которого хочется злить.
Прежде чем стать тренером, он тоже был игроком. Он играл восемь сезонов в Канаде и США за целый ряд команд, и статистика тут говорит сама за себя. Но он был известен не столько забитыми голами и голевыми передачами, сколько своим поведением во время игры. В некоторых играх этот чувак больше времени проводил в штрафной, чем на льду. Он не боялся сбросить перчатки и большинство стычек разрешал кулаками. С другой стороны, сейчас он кажется довольно мягким, возможно, так на него повлиял возраст. Черт его знает.
– Присаживайся, сынок, – говорит он, закрывая ноутбук и переключая все внимание на меня.
Я облизываю пересохшие губы, жалея, что не прихватил по пути сюда один из спортивных коктейлей.
Тренер Додд изучает меня поверх очков.
– Перейду сразу к делу. Ты сегодня был рассеян. Все в порядке?
– Да, я в порядке. – Это не совсем ложь.
Он медленно выдыхает, затем снимает очки и потирает переносицу.
– Я наблюдал за тобой. Ты казался каким-то отрешенным, и я захотел убедиться.
Плотно сжимаю губы и качаю головой.
– Я в порядке. Честно, тренер. Я буду готов к игре в Монреале.
Он сглатывает, кивая.
– Уверен в этом. Но сегодня что-то было не так. Я это видел, и, уверен, некоторые члены команды тоже заметили это.
– Вы о чем?
Он складывает очки и заправляет их в карман рубашки, делая паузу перед ответом.
– Обычно ты приходишь первым, первым выходишь на лед, разминаешься вместе с юниорами. Сегодня Морган катался как потерянный до того, как ты появился ровно перед началом тренировки.
Я сглатываю, тяжесть в желудке снова возвращается.
– Да. Сегодня утром действительно вроде как кое-что случилось.
Он кивает.
– Я так и понял. Хочешь поговорить об этом?
Качаю головой. Это твердое нет. Я сомневаюсь, что он поймет безумное требование Бекки. Дьявол, да я сам с трудом его понимаю.
– Это женщина? – говорит он, пристально глядя на меня.
– Эм… Да, в некотором роде.
Твою мать. Тренер – последний, с кем мне хочется обсуждать ситуацию с Беккой.
– Это всегда женщины, сынок. – Он молчит, выражение его лица смягчается. – Но я кручусь в этом уже какое-то время. И если я что-то и узнал о хоккее, так это то, что девушки приходят и уходят. Даже те самые.
Так говорят о женах и подругах, и я никогда не слышал, чтобы тренер использовал это выражение. Возможно, потому, что никогда раньше я не давал ему повода для подобной речи.
– Игра, вот на чем нужно сосредоточиться, – добавляет он.
– Я знаю, тренер. Игра для меня – приоритет номер один.
Мы сидим так пару минут, в давящей тишине, пока тренер не откашливается, чтобы снова взглянуть на меня.
– Знаешь, что в тебе самое лучшее, Пэриш?
– Что? – Я склоняюсь, искренне заинтересованный в том, что он во мне увидел.
– Ты никому не даешь залезть себе в голову. Не позволяешь отвлекать себя.
Я сглатываю, кивая.
– Не изменяй себе, парень. У тебя блестящее будущее в этой команде и в этой лиге.
– Не стану. Обещаю.
Он кивает.
– Хорошо. А теперь убирайся отсюда, но не забудь о том, что я сказал.
Я встаю.
– Не забуду.
И я не могу забыть. Я живу мечтой, за которой гнался с детства. Это – моя карьера, чертовски хорошо оплачиваемая, и все, что мне нужно, – оставаться в игре. Но с маленьким предложением Бекки, звенящим в голове, это легче сказать, чем сделать.
Я хочу помочь ей. Но не хочу все испортить.
Для нас обоих.
Глава 4
Трусики для большой девочки
Бекка
Я пытаюсь забыть свой катастрофический разговор с Оуэном.
Боже, как он смотрел на меня. Как будто я – испорченная вещь. Как будто ему меня жаль.
Хочется все забыть, но поскольку я решила на какое-то время бросить пить после ночных приставаний к Оуэну в его спальне, мозги у меня совершенно трезвые и во всех деталях прокручивают весь разговор, который состоялся на диване.
Хорошенькое дело.
Мне бы не помешал бокал (или три), прямо сейчас. Вместо этого я усаживаюсь на барный стул рядом с Элизой, наблюдая, как команда празднует победу. На этой неделе они выиграли у Монреаля три к двум, и все счастливы. Ну, почти все. Я однозначно притворяюсь.
Лишь разочаровываюсь все сильней и сильней? На коленях у Оуэна – какая-то страшно обидчивая белокурая зайка и, судя по выражению его лица, он вовсе не против, чтобы она сидела там. Он одет небрежно: в темные джинсы и черную футболку с длинными рукавами. На его подбородке темная щетина, он не брился уже несколько дней. Оуэн выглядит хорошо, лучше, чем хорошо, и меня это бесит.
Мне это не нравится. Не хочется признавать, что мне требуется помощь от кого-то с игрек-хромосомой, но, черт подери, так и есть. Потому что жизнь монашки, у которой нет никого, кто мог бы согреть ее постель, может заставить любую девушку почувствовать себя одинокой. После того, как я видела, что было между Элизой и Джастином, каким милым и любящим он был по отношению к ней, в голову начали лезть глупые идеи о том, что мне тоже нужно с кем-нибудь встречаться.
Я, может, и покалечена, но уж точно не мертва. И, возможно, мне и правда понадобилось все это время, чтобы осознать – я заслуживаю вновь чувствовать себя хорошо. Черт подери, я действительно заслуживаю этого.
Если я не проверну свой план с Оуэном, это будет все равно что признать победу того мудака, который посмел тронуть меня, а я чертовски уверена, что не позволю этому случиться. Я устала прятаться в своей квартире, устала притворяться, будто все в порядке. Я хочу почувствовать себя лучше, чем «в порядке», а это включает в себя по-настоящему хороший секс. В этом у меня нет никаких сомнений.
Но он все еще не дал мне ответа, и кажется довольно очевидным, каким именно он будет, учитывая, что мы с Оуэном не общались уже несколько дней. Решив, что не могу сидеть тут и наблюдать пип-шоу, которое, без сомнений, скоро здесь развернется, я спрыгиваю со своего барного стула.
– Ты куда? – спрашивает Элиза, и между бровей у нее залегает складка.
– Скоро вернусь, – отвечаю я, уже сконцентрировавшись на своей цели.
Новичок, запасной вратарь, сидит один в конце стойки. Он симпатичный, невероятно высокий и хорошо сложен, а его левая рука покрыта рукавом татуировок. Выглядит довольно круто. Никогда раньше не обращала на него внимания, но сейчас, кажется, подходящий момент для дружеского разговора.
– Морган, да? – спрашиваю я, останавливаясь рядом.
– Да, а ты Бекка? – спрашивает он, окидывая меня взглядом.
Я работаю в офисе арены помощником владельца команды, так что большинство парней меня знают. Я всегда прихожу на работу первой и обычно ухожу последней, поэтому знаю практически всех, имеющих отношение к хоккею.
– Можно? – я указываю на пустой табурет рядом с ним.
Морган улыбается и пододвигает табурет ко мне.
– Конечно. Взять тебе чего-нибудь выпить?
Только я собираюсь отказаться, как рядом нависает громоздкая тень. Это Оуэн, и выглядит он взбешенным. Когда он переводит взгляд с Моргана на меня, его глубокие серо-голубые глаза полны смятения.
– Бекка, на пару слов?
Я буквально чувствую, как он сверлит меня взглядом, когда я вновь оборачиваюсь к Моргану.
– Извини, похоже, я занята.
Глубоко внутри таится неуверенность. Когда тренер хочет поговорить с тобой наедине, это дурной знак. Если бы это была похвала сегодняшней тренировке – чего, откровенно говоря, не может быть, поскольку я все еще прокручиваю в голове свой разговор с Беккой, – он бы высказал все прямо тут, пока я еще на льду.
Нет, он не хочет, чтобы нас слышал кто-нибудь из команды. А это значит лишь одно: что бы он ни сказал, он скажет это наедине потому, что мне это не понравится. Богом клянусь, если он хотя бы подумает о том, чтобы выпустить на этих выходных на лед нашего нового вратаря Моргана, я взорвусь. Это мое место, и я намерен сохранить его за собой.
Я принимаю душ в рекордные сроки, и быстро переодеваюсь и уже через девять минут стучу в стеклянную дверь тренерского кабинета.
– Входи, – доносится изнутри.
Я вхожу и вижу тренера Додда за столом, пристально глядящим в ноутбук.
Кард Додд – легенда. Он – главный герой «Ледяных Ястребов» с тех пор, как двенадцать лет назад в Сиэтле появилась профессиональная команда. Он справедлив, честен и пользуется большим уважением в лиге.
К тому же он не тот человек, которого хочется злить.
Прежде чем стать тренером, он тоже был игроком. Он играл восемь сезонов в Канаде и США за целый ряд команд, и статистика тут говорит сама за себя. Но он был известен не столько забитыми голами и голевыми передачами, сколько своим поведением во время игры. В некоторых играх этот чувак больше времени проводил в штрафной, чем на льду. Он не боялся сбросить перчатки и большинство стычек разрешал кулаками. С другой стороны, сейчас он кажется довольно мягким, возможно, так на него повлиял возраст. Черт его знает.
– Присаживайся, сынок, – говорит он, закрывая ноутбук и переключая все внимание на меня.
Я облизываю пересохшие губы, жалея, что не прихватил по пути сюда один из спортивных коктейлей.
Тренер Додд изучает меня поверх очков.
– Перейду сразу к делу. Ты сегодня был рассеян. Все в порядке?
– Да, я в порядке. – Это не совсем ложь.
Он медленно выдыхает, затем снимает очки и потирает переносицу.
– Я наблюдал за тобой. Ты казался каким-то отрешенным, и я захотел убедиться.
Плотно сжимаю губы и качаю головой.
– Я в порядке. Честно, тренер. Я буду готов к игре в Монреале.
Он сглатывает, кивая.
– Уверен в этом. Но сегодня что-то было не так. Я это видел, и, уверен, некоторые члены команды тоже заметили это.
– Вы о чем?
Он складывает очки и заправляет их в карман рубашки, делая паузу перед ответом.
– Обычно ты приходишь первым, первым выходишь на лед, разминаешься вместе с юниорами. Сегодня Морган катался как потерянный до того, как ты появился ровно перед началом тренировки.
Я сглатываю, тяжесть в желудке снова возвращается.
– Да. Сегодня утром действительно вроде как кое-что случилось.
Он кивает.
– Я так и понял. Хочешь поговорить об этом?
Качаю головой. Это твердое нет. Я сомневаюсь, что он поймет безумное требование Бекки. Дьявол, да я сам с трудом его понимаю.
– Это женщина? – говорит он, пристально глядя на меня.
– Эм… Да, в некотором роде.
Твою мать. Тренер – последний, с кем мне хочется обсуждать ситуацию с Беккой.
– Это всегда женщины, сынок. – Он молчит, выражение его лица смягчается. – Но я кручусь в этом уже какое-то время. И если я что-то и узнал о хоккее, так это то, что девушки приходят и уходят. Даже те самые.
Так говорят о женах и подругах, и я никогда не слышал, чтобы тренер использовал это выражение. Возможно, потому, что никогда раньше я не давал ему повода для подобной речи.
– Игра, вот на чем нужно сосредоточиться, – добавляет он.
– Я знаю, тренер. Игра для меня – приоритет номер один.
Мы сидим так пару минут, в давящей тишине, пока тренер не откашливается, чтобы снова взглянуть на меня.
– Знаешь, что в тебе самое лучшее, Пэриш?
– Что? – Я склоняюсь, искренне заинтересованный в том, что он во мне увидел.
– Ты никому не даешь залезть себе в голову. Не позволяешь отвлекать себя.
Я сглатываю, кивая.
– Не изменяй себе, парень. У тебя блестящее будущее в этой команде и в этой лиге.
– Не стану. Обещаю.
Он кивает.
– Хорошо. А теперь убирайся отсюда, но не забудь о том, что я сказал.
Я встаю.
– Не забуду.
И я не могу забыть. Я живу мечтой, за которой гнался с детства. Это – моя карьера, чертовски хорошо оплачиваемая, и все, что мне нужно, – оставаться в игре. Но с маленьким предложением Бекки, звенящим в голове, это легче сказать, чем сделать.
Я хочу помочь ей. Но не хочу все испортить.
Для нас обоих.
Глава 4
Трусики для большой девочки
Бекка
Я пытаюсь забыть свой катастрофический разговор с Оуэном.
Боже, как он смотрел на меня. Как будто я – испорченная вещь. Как будто ему меня жаль.
Хочется все забыть, но поскольку я решила на какое-то время бросить пить после ночных приставаний к Оуэну в его спальне, мозги у меня совершенно трезвые и во всех деталях прокручивают весь разговор, который состоялся на диване.
Хорошенькое дело.
Мне бы не помешал бокал (или три), прямо сейчас. Вместо этого я усаживаюсь на барный стул рядом с Элизой, наблюдая, как команда празднует победу. На этой неделе они выиграли у Монреаля три к двум, и все счастливы. Ну, почти все. Я однозначно притворяюсь.
Лишь разочаровываюсь все сильней и сильней? На коленях у Оуэна – какая-то страшно обидчивая белокурая зайка и, судя по выражению его лица, он вовсе не против, чтобы она сидела там. Он одет небрежно: в темные джинсы и черную футболку с длинными рукавами. На его подбородке темная щетина, он не брился уже несколько дней. Оуэн выглядит хорошо, лучше, чем хорошо, и меня это бесит.
Мне это не нравится. Не хочется признавать, что мне требуется помощь от кого-то с игрек-хромосомой, но, черт подери, так и есть. Потому что жизнь монашки, у которой нет никого, кто мог бы согреть ее постель, может заставить любую девушку почувствовать себя одинокой. После того, как я видела, что было между Элизой и Джастином, каким милым и любящим он был по отношению к ней, в голову начали лезть глупые идеи о том, что мне тоже нужно с кем-нибудь встречаться.
Я, может, и покалечена, но уж точно не мертва. И, возможно, мне и правда понадобилось все это время, чтобы осознать – я заслуживаю вновь чувствовать себя хорошо. Черт подери, я действительно заслуживаю этого.
Если я не проверну свой план с Оуэном, это будет все равно что признать победу того мудака, который посмел тронуть меня, а я чертовски уверена, что не позволю этому случиться. Я устала прятаться в своей квартире, устала притворяться, будто все в порядке. Я хочу почувствовать себя лучше, чем «в порядке», а это включает в себя по-настоящему хороший секс. В этом у меня нет никаких сомнений.
Но он все еще не дал мне ответа, и кажется довольно очевидным, каким именно он будет, учитывая, что мы с Оуэном не общались уже несколько дней. Решив, что не могу сидеть тут и наблюдать пип-шоу, которое, без сомнений, скоро здесь развернется, я спрыгиваю со своего барного стула.
– Ты куда? – спрашивает Элиза, и между бровей у нее залегает складка.
– Скоро вернусь, – отвечаю я, уже сконцентрировавшись на своей цели.
Новичок, запасной вратарь, сидит один в конце стойки. Он симпатичный, невероятно высокий и хорошо сложен, а его левая рука покрыта рукавом татуировок. Выглядит довольно круто. Никогда раньше не обращала на него внимания, но сейчас, кажется, подходящий момент для дружеского разговора.
– Морган, да? – спрашиваю я, останавливаясь рядом.
– Да, а ты Бекка? – спрашивает он, окидывая меня взглядом.
Я работаю в офисе арены помощником владельца команды, так что большинство парней меня знают. Я всегда прихожу на работу первой и обычно ухожу последней, поэтому знаю практически всех, имеющих отношение к хоккею.
– Можно? – я указываю на пустой табурет рядом с ним.
Морган улыбается и пододвигает табурет ко мне.
– Конечно. Взять тебе чего-нибудь выпить?
Только я собираюсь отказаться, как рядом нависает громоздкая тень. Это Оуэн, и выглядит он взбешенным. Когда он переводит взгляд с Моргана на меня, его глубокие серо-голубые глаза полны смятения.
– Бекка, на пару слов?
Я буквально чувствую, как он сверлит меня взглядом, когда я вновь оборачиваюсь к Моргану.
– Извини, похоже, я занята.