Лето защищал Каладан, как верный цепной пес, но не видел более широкой перспективы. Якссон просто кипел, вспоминая, что Лето не принял его предложения. Впрочем, игра еще не окончена, и все может измениться к лучшему. Надо выждать. В некоторых вещах революционер должен проявлять терпение.

Неужели Лето действительно был так слаб и запуган? Или он все же в состоянии разглядеть великие деяния, которые сможет совершить, если примет верное решение, решение, которое войдет в галактическую историю и поможет изменить всю цивилизацию?

Расхаживая по палубе своего фрегата, Якссон бросил взгляд на иксианский хронометр и нахмурился. Его фрегат был частным, сделанным на заказ судном, полученным им по каналам КАНИКТ; корабль был оснащен инертным внутренним корпусом, превращавшим его в бесплотную тень для наземных сканеров. Этот корабль-призрак мог незамеченным ускользать от любой слежки. Ару воспользовался связями матери для того, чтобы забронировать тайный перелет на борту лайнера Космической Гильдии.

Несмотря на то что Малина Ару публично отреклась от своего сына в Ландсрааде, а его брат и сестра так же публично выразили свое возмущение его недопустимым поступком, Якссон знал, что на самом деле они понимали ценность того, что он делал, хотя и не могли открыто признать это. Не верил Якссон и в то, что мать окончательно подвергла его остракизму. Впрочем, будучи вне закона, он не контактировал с ней.

Пока.

Отсюда, с орбиты, Каладан казался совершенным миром, тихим и безмятежным, так не похожим на Тупайл с его буйной природой. Там, внизу, Якссон вдыхал свежий океанский воздух, слышал шум прибоя и крики чаек. Побывал он и в девственном лесу, впитывая мощь природы и бессмертие жизни. У Каладана были огромные перспективы, как и у многих других, стонавших под гнетом династии Коррино. Под покровительством нового Содружества благородных возникнут миллионы независимых экономик, миллионы процветающих торговых партнеров – вместо этой безликой массы, изнывающей под сапогом автократического и напыщенного деспота и задыхающейся под бременем тарифов и добавочных налогов.

Он смотрел сквозь плаз иллюминатора, и его нетерпение начало перерастать в гнев. Куда запропастился этот проклятый челнок?

Якссон жалел, что ему не довелось остаться на Каладане подольше, побродить по простоватой столице, по побережью, по густым лесам. Эта планета напоминала ему о времени, проведенном с отцом на Оторио, перед тем как Шаддам осквернил это место, разорил священную оливковую рощу Ару и построил на том месте…

Но настанет день, когда Якссон снова встретится с Лето Атрейдесом, еще раз предложит ему свою дружбу, и, возможно, тогда герцог сможет оценить все возможности и перспективы. Якссон прочитал нечто многообещающее в глазах Лето, почувствовал, что есть шанс склонить этого человека на свою сторону. Почему бы и нет? Отчего герцог не хочет видеть иной перспективы, кроме медленного загнивания под гнетом Империи? Якссон решил не терять надежды.

Наконец он увидел рыжий огонь дюз челнока, прочертивший яркую линию в атмосфере. Челнок исчез в густых облаках, но Якссон теперь знал, куда смотреть.

Раздался грубый голос пилота:

– Искомое судно причалит в течение пятнадцати минут, сэр. Они сообщают о нехватке людей и просят оказать помощь в погрузке.

– Мы сделаем все, о чем они просят, – сказал Якссон.

Четверо новых сподвижников были с ним на борту – охранники и одновременно наемные убийцы, посредники, соглядатаи. Эти люди были пригодны и для тяжелой физической работы.

– Мы сделаем все, что должны, – задумчиво произнес Якссон.

Когда корабль поравнялся с фрегатом, суда сблизились бортами. Второе судно тоже было тщательно замаскировано и располагало переходным шлюзом. Работа Содружества благородных была многогранной – это знала даже его мать. Она бы одобрила то, что он сделал на Каладане, так же, как и отец, будь он жив.

Шлюзы соединились и образовали герметично изолированный переход. Якссон сложил руки на груди, обтянутой синей рубашкой, купленной им на Каладане. Да и выглядел он как каладанский уроженец.

Соратники присоединились к нему у люка, готовые к переноске груза на частное судно Якссона. Дверь в стене корпуса открылась, и Якссон увидел низкорослого тлейлаксу в серой одежде. Выглядел Чен Марек неважно – волосы всклокочены, лицо покрыто синяками, глаза блуждают.

Якссон не смог скрыть удивления.

– Марек! Ты же никогда сам не прилетал для передачи груза. Не опасно ли покидать базу на Каладане?

– Моей базы больше нет, – ответил Марек, ступая на борт фрегата. – Нападение герцога Лето на наши плантации папоротника барра было более стремительным и разрушительным, чем я ожидал. Я предупреждал, чтобы он оставил нас в покое, но он не внял предостережениям. Не ты ли говорил мне, что герцог Лето выглядит как вполне разумный человек? – Во взгляде тлейлаксу Якссон прочитал немое обвинение.

Якссону не понравился такой тон. Он уже получил известия о стычке, но находил их преувеличенными. Теперь он только покачал головой.

– Я слышал его публичную речь. Ты сам спровоцировал его, заложив на улицах настоящие бомбы, убившие невинных людей и едва не ранившие его сына. Твои люди устроили лазерный взрыв, и как, ты думал, он после этого отреагирует?

– Имперские правила, – с горечью произнес тлейлаксу. – Как ты сам однажды заметил.

– Человеческие правила, – поправил его Якссон. – Это было лишнее. – Он понизил голос. – По крайней мере, я, чтобы угрожать Лето, пользовался только муляжами.

Тлейлаксу недоверчиво вскинул голову.

– И ты рассуждаешь о гражданских правах после того, как уничтожил целый музейный город на Оторио?

– Я ставил перед собой цель и не нарушил ни одного правила Великой Конвенции. – Якссон сверху вниз смотрел на низкорослого тлейлаксу. – Ты создаешь сложности.

– Я чудом остался жив, – раздраженно произнес Марек. – К счастью, у нас все было готово к вылету, а на борту был полный груз айлара, но с нашей деятельностью в этом месте покончено – там разрушено все. Это ужасный удар. – Взгляд его черных, близко посаженных глаз продолжал дико блуждать. – Ты, кажется, вовсе не расстроен?

Якссон был, конечно, обескуражен поражением, но смотрел на это дело шире.

– Если мы дадим герцогу полную свободу, словно дикому скакуну, то в конце концов он прибежит к нам.

– Мы едва ли выживем без ресурсов, оборудования и конечного продукта. Как ты будешь финансировать свой мятеж без айлара? Мы расширили рынок каладанского наркотика, снабжали им всю Империю, а императорский добавочный налог на специю дал нам множество заказчиков. Но если у нас больше не будет папоротника…

– У Содружества благородных имеются и другие источники финансирования, – сказал Якссон. – Груз, который ты доставил, поддержит нас. У меня есть целая сеть пристрастившихся к айлару потребителей. Я оповещу их о нашей неудаче и подниму цену, но не настолько, чтобы они отказались от нас и снова перешли на меланж. – Он озабоченно нахмурил брови. – Впрочем, я недоволен высокой смертностью среди потребителей айлара. Людей умирает гораздо больше, чем ты рассчитывал. Что не так с этим новым сортом? Наши клиенты боятся его употреблять.

– Ты сам велел мне использовать методы тлейлаксу для изменения свойств папоротника барра и увеличения силы айлара. Все получилось замечательно и превзошло возможные ожидания.

– Но многие умирают, потому что наркотик очень сильный.

Тлейлаксу насмешливо улыбнулся.

– Их просто плохо информировали, а мы не можем провести нормальный анализ. Концентрация наркотика в растении велика, но сильно варьируется. Несмотря на все ресурсы, какими ты меня снабдил, доставить сложное оборудование в эту глушь очень трудно. Каладан – это не Тлейлакс и не Икс.


Якссон все же продолжал сомневаться.

– Если слухи будут распространяться, то потребители будут бояться покупать айлар.

Марек покачал головой.

– Но зато эйфория очень приятна, а потому люди пойдут на риск. Конечно, новый сорт барра нуждается в генетической модификации, чтобы немного ослабить его действие. Слишком много партий с избыточной активностью айлара успело разойтись, прежде чем мы узнали о его смертоносных свойствах. Но это мы исправим. – Он улыбнулся. – Избыточная мощь нам даже на руку, потому что мы сможем производить больше айлара из меньшего количества сырого папоротника, если научимся правильно его обрабатывать.

Оба они посторонились, уступая дорогу людям, переносившим коробки айлара на фрегат. Якссон остановил одного из грузчиков, открыл коробку. Там лежали плотно упакованные сухие листья папоротника. От массы исходил пряный запах, отдававший торфом и дымом. Якссон ни разу не пробовал айлар – от одной мысли об этом его начинало тошнить, – но ему не надо было понимать чужие пороки для того, чтобы наживаться на них.

И, кроме того, он помнил, что доходы направлялись на финансирование заговора против Империи Коррино. Он самодовольно улыбнулся.

– Именно поэтому я и бросил пробный шар на Тлейлакс, чтобы найти там недовольных. Я понимал, что мы – идейные союзники.

Серый человечек недовольно поморщился.

– Если бы еще больше людей из нашего народа поняли, какие возможности открывает перед нами Содружество благородных… Сейчас, в этой коррумпированной, разложившейся Империи нас демонизируют, не дают нам прав и привилегий благородных Домов. Твое дело важнее для нас, чем для любой другой планеты Империи, и наши новообращенные будут поддерживать тебя даже ценой своей жизни. Ни один член Бинэ Тлейлаксу не заседает в Ландсрааде, ни один не является директором КАНИКТ. Ты обещал мне, что все это изменится.

– Это изменится, как только наше движение одержит победу. И я обещаю тебе, что мы не будем ждать сто или двести лет, как предпочла бы моя мать. – Якссон через иллюминатор посмотрел на покрытый сочной растительностью Каладан. Пока они говорили, фрегат перелетел океан и теперь находился над другим материком. – Нам нужны устойчивые поставки айлара. Тебе придется начать все с нуля, но герцог Лето отныне будет более бдительным. Перенеси операции на Восточный и Южный континенты. Увеличь производство в три раза.

– Условия там будут еще более примитивными, – сказал Марек. – Нам будет трудно найти надежных рабочих; возникнут трудности и с транспортировкой.

– Я предпочитаю в любом деле видеть преимущества, – самоуверенно возразил Якссон. – В этих примитивных условиях тебе удастся лучше скрывать свою деятельность. Ты сможешь увеличить производство при меньших издержках. Твоя ошибка в том, что ты допустил слишком большую утечку айлара в каладанское общество. Герцог Лето Атрейдес с большим трепетом относится к своему долгу защищать народ. Он и бровью не поведет, узнав о тысячах пристрастившихся к айлару аристократов, но смерть одного каладанского крестьянина может вызвать у него неукротимый гнев. Так что в следующий раз будь осторожен.

Марек погрузил свои серые пальцы в органическую массу, утрамбованную в коробку, и пошуршал засушенными листьями папоротника.

– Исходный каладанский папоротник барра – совершенно уникальный вид, но моя модификация сделала его более пригодным для наших целей. К сожалению, мы пока не можем выращивать растение за пределами Каладана.

– Ну, значит, тебе придется делать это на Каладане. – Якссон следил, как его люди расставляют коробки в грузовом отсеке. – Когда ты наладишь производство на других континентах, наше движение будет осыпано золотым дождем соляриев. Содружество благородных сможет продолжить свою работу.

– И все получат свою выгоду, – согласился тлейлаксу. – Наши планеты наконец станут независимыми. Бинэ Тлейлаксу смогут делать свой выбор, заниматься наукой по своему усмотрению и добывать доход для себя. – Он понизил голос до свистящего шепота. – Мы перестанем быть козлами отпущения, которых винят за каждую неудачу!

– Это вы должны будете заслужить, Чен Марек, – предупредил его Якссон, – так же, как и уважение.

Когда люди Якссона закончили погрузку айлара, он вдруг понял, что это пока последняя полная партия на неопределенно долгий срок. В банке Гильдии у Якссона были деньги на секретном счете, но его союзникам придется стать более экономными.

Но так как они всегда говорили правду, которую хотели услышать правители угнетенных планет, заговор будет и дальше успешно распространяться.

В худшем случае Якссон всегда сможет вернуться к матери. Несмотря на ее отречение от сына, он был уверен, что Малина найдет возможность снабдить его необходимыми средствами для продолжения борьбы и достижения победы в деле, за которое они оба ратовали, хотя и расходились во взглядах на методы. Но он заставит ее посмотреть на мир его глазами.

Чен Марек, по всей видимости, не собирался покидать фрегат Якссона. Он хотел остаться с Ару, улететь с ним на Кайтэйн, в роскошную Серебряную Иглу или в какую-нибудь другую резиденцию КАНИКТ, но Якссон был неумолим.

Обиженный Марек вернулся на свой замаскированный грузовой корабль, а Якссон – в свою каюту. Фрегат вскоре займет место в секретном отсеке следующего рейсового лайнера Гильдии, отправляющегося на Плисс, частное владение сестры Якссона Джалмы. Она продолжала укреплять свою единоличную власть после того, как умело избавилась от старого слабоумного мужа.

Якссон улыбался. Уж сестру-то он сумеет обратить в свою веру.

Да, у них у всех впереди было много работы.





* * *


Смертельно опасные угрозы никогда не требуют мобилизации лишь только физических сил. Они также требуют мобилизации сил умственных, и чем страшнее вызов, тем больше ума требуется для того, чтобы преодолеть препятствия и выжить.

Герцог Лето Атрейдес



Мрачно рокочущее море выглядело мирным и безмятежным по сравнению с той напряженной, безмолвной враждебностью, что поселилась в Каладанском замке, с той холодностью, что разделяла теперь мать и отца. Пол не понимал, в чем дело, но видел, что отношения их были необратимо разрушены.

По утреннему холодку Пол забрался на скалы, возвышавшиеся над основанием утеса под наблюдательной башней замка, потом пролез под проволочной изгородью, поставленной для того, чтобы преградить особо отчаянным сорвиголовам путь на утес. Протиснувшись в узкое отверстие, он направился дальше вверх по скользким, покрытым мхом камням. Надо было направить энергию на что-то реальное, на препятствие, которое он смог бы преодолеть, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Склон не был таким же неприступным, как скала Аронди на севере, но пропасть под утесом замка тоже внушала ужас слабым духом. Это нелегкое физическое упражнение поможет избавиться от ощущения беспомощности.

Он и раньше совершал восхождения на эти скалы во время отлива, но никогда еще не выбирал такой маршрут. Склон был неимоверно крут, а камни не служили надежной опорой. Внизу виднелось подножие кольцевой стены, окружавшей сторожевую башню, над которой реял флаг Дома Атрейдесов. Пол размял пальцы, запястья и приготовился к восхождению.

Однажды, еще до того, как была установлена эта проволочная изгородь, какой-то чужеземный искатель приключений забрался на скалу, преодолел половину пути, но сорвался и погиб. Пол хорошо запомнил тот день. Услышав приглушенный крик этого человека, мальчик бросился на балкон и увидел мертвое тело, распростертое в воде, оставшейся после отлива. Вскоре двое рыбаков, подогретые вином, полезли на скалу и тоже погибли. Тогда герцог Лето распорядился поставить здесь проволочную изгородь.

Несмотря на сумятицу, царившую в мыслях Пола, он отнесся к задуманному со всей серьезностью, решив непременно взять скалу. Подобный осознанный риск при полном контроле над собой позволит сфокусировать мышление, как лазерный луч.

Отец и мать постоянно отговаривали сына от попытки залезть на скалу, но Пол знал, что герцог Лето и сам часто рискует, и каждое из таких восхождений делало его лучше – и как правителя, и как человека. В это время родители рисковали своими отношениями, и Пол почти физически чувствовал, как между ними разверзается пропасть. Надо было как-то избавиться от тревоги и досаждавших ему тяжелых мыслей. Пол сжал рукоятку клина, взглянул вверх и наметил маршрут – по трещинам, выступам и бугоркам. Он начал подъем, вставил обутую в тяжелый сапог ногу в расщелину и, подтянувшись на руках, поднялся на следующий уступ. Так он и продвигался дальше, отталкиваясь по очереди ногами и подтягиваясь на руках.