— Вы в порядке? — Его голос был сухим и трескучим, как и всегда, но вампирша знала, чего ему стоит говорить спокойно.

— Да, все целы. Настя, похоже, сильно ранена, но жива.

— Скажи им, пусть продолжают путь до условленного места. Мы пойдем в обход. — Граф Виттури вытирал платком кровь с лица Насти.

Она пришла в себя, но была напугана, отчего хваталась то за оружие, то за воротник графа. В конце концов он поднял ее на руки и крепко прижал к себе, успокаивая. Настя снова потеряла сознание.

— Почему не присоединиться к остальным? — Итсаску смотрела на него враждебно.

— Потому что Ноктурна чует Настю. Так мы их поставим под удар. А в лесу нам помогут акки. Идем.

Он помчался так быстро, что Диего пришлось посадить Сержа на себя. Граф замедлил ход, только когда они оказались под прикрытием деревьев.

Опять зазвонил телефон. Итсаску ответила, выслушала и догнала графа.

— Они говорят, что пока препятствий не было.

— Хорошо. Ноктурна будет ждать нас там, где они.

— Значит, мы идем в другую сторону?

— Да.

Граф Виттури положил Настю на землю и повернул ее ладони вниз, прижав к хвойной почве.

— Нам нужно время. Ноктурне известны координаты всех наших сборных постов. Мы обязаны сделать свое появление внезапным для нее.

— Но как мы призовем остальных?

— Об этом не волнуйся. В определенное время агенты получат новые координаты. — Серж попытался обнять ее, но она отстранилась.

— Ты знал об этом плане и ничего мне не сказал?!

Парень виновато взъерошил волосы:

— Не обижайся, Итсаску, мы держали этот план на крайний случай.

— Вы рисковали жизнью Сержа и Насти, граф!

— Как видишь, мне удалось смягчить удар. — Граф Виттури мрачно посмотрел на нее. — Или ты думаешь, что они выжили бы? Та волна огня должна была расплавить нас.

— Вы должны были предупредить!

— Я никому ничего не должен! — Он так рявкнул на Итсаску, что внутри у нее все заледенело от страха. В глазах его плеснулась тьма, по щекам пошли черные трещины.

Стон Насти, приходящей в себя, вмиг смягчил его взгляд, и он отвернулся от оторопевшей вампирши к девушке.

— Как ты, земная?

— Паршиво. — Настя дотронулась до головы и поморщилась, не открывая глаз.

— Бывает. — Граф Виттури вернул ее кисть на землю. — Постарайся восстановиться и попросить акков прикрыть нас. Нам пора.



Ролан положил голову спящей Наташи себе на плечо и заботливо обнял ее, согревая. Ангел почесал свои татуировки на шее и продолжил:

— И все-таки я не понимаю… Этот идиотский меч, который я теперь ношу с собой, — да я даже не знаю, как им пользоваться.

— Надо будет — вспомнишь. — Ролану не очень хотелось обсуждать проблемы ангела. Все его существо тревожилось за Наташу: они уже давно ехали вслед за машиной, которую вел Локи, Цезарь молчал всю дорогу после того, как они разделились с графом. С одной стороны, Ролан понимал, что отсутствие Насти делает более безопасным их путь, но кто знает, вдруг Ноктурна обладает возможностью отследить и Наташу тоже. Тогда они в опасности. А этот придурок с синим ирокезом и розочками рассуждает о мечах и какой-то музыке. Уже голова раскалывается от его бормотания. Одно хорошо, Наташа под это бормотание уснула, да так крепко, что Ролан видел ее сновидения, когда дотрагивался до девочки.

В зеркале заднего вида он несколько раз ловил взгляд Цезаря. Бездушный все еще не доверял ему, чуял, что Ролан попытается Наташу увезти в безопасное место при первой же возможности. Только как от них скрыться?



Бежали в темноте… Настя крепко обнимала мощную шею пантеры, потом ее несла Итсаску, потом уютные руки демона, в которых хотелось находиться подольше, но ребята быстро сменяли его, словно боясь, что он сбежит вместе с ней. Они бежали, высокая трава нолей касалась щек и рук, роса мочила по колено, потом в лесах они обсыхали, их бег был неслышен, смягченный толстым слоем хвои, затем снова поля… А потом она устала, головная боль вернулась и стала такой постоянной, что Настя даже свыклась с ней. Уткнувшись в майку Диего, которая пахла древесиной и кошкой, она дремала, морщась от боли и пытаясь от нее избавиться.

— Осталось недолго. — Граф Виттури посмотрел на звезды.

И впрямь вскоре за деревьями показался светлый дом.

Граф Виттури забрал спящую Настю у еле стоявшего на ногах Диего. Тот явно не хотел уступать ему девушку.


— Вам всем нужно выспаться. А мне сон не нужен. Идите, я посторожу дом и буду рядом с ней.

Все прошли вслед за ним в дом. Серж долго гремел замками, запирая все окна и двери, граф с полуусмешкой следил за ним. Человеческая уверенность в замках его всегда умиляла. На кухне уже стояли сумки с покупками, которые он недавно попросил привезти, предполагая, что это убежище может им пригодиться, но никто не был голоден, всем хотелось только спать.

Ребята в полусне разбрелись кто куда. Граф поднялся с Настей на руках в мансарду и положил девушку на огромную кровать, снял с нее обувь и накрыл пледом. Взгляд его задержался на ее лице. Брови хмурились, ресницы вздрагивали, он прислушался к ее сердцу и услышал частое испуганное биение. Ей снился кошмар. Он сомневался, но лишь мгновение. Затем он осторожно лег рядом с ней, распустил ее косу и разложил по подушке тяжелые золотистые пряди. И медленно приблизил к ним лицо. Ее волосы пахли шампунем, а еще полевыми цветами и травами, нагретыми на солнце. По золотым волосам, как по путеводным нитям, он мог проникнуть в ее сновидение…



Настя бежала по черному городу. А за ней мчался Мрак, обвивая улицы и дома тысячами черных щупалец, это была абсолютная темнота, в которой исчезало все, только красный глаз демона следил за ней из центра этой черноты. Настя понимала, что выхода нет, что гибель неизбежна, знала, что он уже поглотил ее друзей, и боль от их потери мешала бежать и лишала желания бороться. И тут она уперлась в стену. Тупик. Дальше пути нет. У нее даже не было оружия, чтобы умереть в бою. Оставалось только повернуться и посмотреть в глаз Тьмы.

Демон появился так внезапно, что она даже не поняла, откуда он пришел: свалился сверху? Но только граф Виттури вдруг оказался между Настей и тьмой. Он вытащил мечи из-за спины, клинки блеснули, словно подмигивая и ободряя. Надежда вдруг вновь согрела ее сердце.

Мрак взвыл и ринулся вперед, но граф, будто ниндзя из кино, отрезал и отсекал черные щупальца, тянувшиеся к ним. Мрак отпрыгивал как ужаленный хищник и снова бросался вперед. Мечи сверкали: то один, то другой подобно вспышкам молний. Он отходил от нее все дальше, отодвигая Мрак, отгоняя его прочь. И Настя вдруг поверила в возможность спасения. Всем сердцем поверила ему. Граф бросился вдруг в самый центр черноты, туда, где горел красный глаз, огромное раскаленное яростью око. И воткнул в него сразу два меча. Послышался такой визг, что она заткнула уши, многочисленные черные щупальца втянулись в центр, вспыхнула яркая вспышка, и тьма исчезла. Это снова был просто ночной город, граф убрал мечи и повернулся к ней. Она приблизилась.

— Он тебя больше не побеспокоит.

Граф сказал это сухо, как если бы просто констатировал факт, не улыбаясь, как герой, спасший от чудовища жертву. Не было в его позе самодовольства, скорее усталость. Он, казалось, выдохся, сражаясь с Тьмой. И она вдруг почувствовала огромную, бескрайнюю и светлую любовь к нему. Такую, от которой щиплет глаза, ту, что внезапно охватывает горячей волной все сердце, и плакать хочется от счастья и света. Такой любовью любят ушедших, тех, кто уходит, или когда понимаешь, что все не навсегда. И тогда хочется любить бескрайне, без ограничений, залить светом любви все темные углы своей души. Любить мир, страну, родных, любить небо и звезды, море. Любить его, уставшего и грустного. Она шагнула к нему и крепко обняла. Настя хотела, чтобы тепло любви согрело его, чтобы он тоже почувствовал этот ослепительный и теплый свет. Не было в этой любви ни страсти, ни метаний, ни желаний, ни сомнений. Так любит ребенок, чисто и всеобъемлюще. Почувствовав, как он дрожит, она обняла его крепче. Вдруг стало жалко его: когда к нему тянулись вот так — не для того, чтобы получить, а чтобы дать. Чтобы просто поделиться распирающим душу счастьем чистой любви. Просто сказать ему спасибо.

Он опустился на колени, лицо его уткнулось ей в живот. Кажется, он то ли плакал, то ли смеялся. Она озадаченно запустила руку в его волосы, на удивление мягкие…

И проснулась. По привычке последних дней осмотрелась и увидела графа Виттури спящим на своих волосах. Его лицо было совсем рядом. Удивительное лицо. Его хотелось созерцать бесконечно. Какой скульптор дал ему эту внешность, какой художник придал одухотворенности и наложил черты духовной борьбы и мятежности на внешность античного бога? Он вечно в муках, вечно в борьбе, в искушении, в стремлении к достижению. Чего? Чего желает он, прекрасный демон, о чем просит? Не о ней, конечно. Но вся ее маленькая человеческая ограниченная душа замирает от восхищения рядом с его мощью, силой и стремлением. Он словно гладиатор, который никогда не сдается, никогда не умирает, но сражается без конца за свой, одному ему ведомый идеал. Как Сизиф без конца поднимает на гору камень, так он без конца будит, побуждает, пробуждает, возбуждает человеческие души. Не дает им заснуть во тьме, бьется против силы более сильной, более множественной. Бьется против слепящего света и слепой тьмы за разум, за право спрашивать и искать ответы. Вековечный Сократ, выбравший своим уделом человечество. Вечный изгой. Прометей, бесконечно корчащийся под клювом орла. Ее любимый демон.

Он проснулся от ее движения. Протер глаза, с удивлением посмотрел на Настю.

— Привет, — прошептала она.

Самаэль сел на кровати. Встряхнул головой, словно освобождаясь от сна. Вид у него был потрясенный, как будто мир успел перевернуться, рухнуть и снова встать на ноги.

— Все спят, — шепотом сказал он.

Настя села на кровати, заплела косу, обулась и накинула на плечи одеяло. Лежать в одной постели с демоном было как-то очень странно. Головная боль напомнила о вчерашней травме. Кое-как встала. Он подошел и подставил свое плечо. Странно, но в его глазах она вдруг увидела покой, даже заботу.

— Я отнесу тебя вниз и приготовлю завтрак, хочешь?

Настя кивнула. Хотелось есть. Он плотнее завернул ее в одеяло, подхватил, тихо спустил вниз на кухню и закрыл двери, чтобы не разбудить ребят грохотом посуды и разговорами. Ей было очень хорошо с ним в то утро. Демон рассказывал какие-то смешные истории, а она слушала, чувствуя, как отступает боль. Какое-то необыкновенное ощущение внутренней гармонии и наполненности счастьем поселилось в ней, и Настя осторожно прислушивалась к этому чувству, словно не было никаких страхов и кошмаров, словно в ее душе чаши весов, что постоянно колебались, поднимаясь и опускаясь, пришли в равновесие. И Настя сама не знала почему, но была уверена, что и граф тоже пребывает в состоянии равновесия. Он наслаждался тем, что делал. Насыпал кофе, подносил к ее носу, чтобы она вдохнула аромат, заливал водой, тщательно отмеривал крупинки соли, которые должны были усилить, по его словам, аромат. Нарезал хлеб и клал на него ломтики сыра, а она восхищалась красотой его изящных пальцев. Протягивал ей бутерброд, но стоило протянуть руку, он убирал тарелку и смеялся, радостно и по-доброму. Это были минуты, когда они просто наслаждались бытием, без мыслей, без страха, без бесконечного разногласия.

Солнце светило сквозь деревья, переменчивые тени от листьев, что двигались на легком утреннем ветерке, падали на лицо Насти, и казалось, чьи-то руки ласкают ее. Зеленые глаза, когда на них попадал свет, становились прозрачными, и особенный блеск таился в них. Она смеялась, спрашивала, но Самаэль слышал ее словно сквозь мглу, его душа страдала, осознавая, что она сама жизнь, сам свет, она все, что заставляет двигаться этот мир. И вместе с тем она хрупка, уязвима, не защищена. В который раз он спрашивал себя, почему она, и не находил ответа. Да и нужен ли ему был ответ? Нет, ему нужна была она.

Внезапно он вздрогнул. И волшебство рассеялось, рассыпалось, будто разбился стеклянный новогодний шарик, и вся магия его целостности и совершенства формы превратилась в ничто.

— Они здесь.

Сначала все похолодело у Насти внутри. Она подумала, что это враги собрались вокруг дома.

Но он спокойно помог ей подняться и открыл дверь, выходя в прихожую. Наверху было слышно, как собирались в спешке остальные. Но граф уже открыл дверь на улицу. И Настя, выйдя на крыльцо, увидела необычное зрелище. Через поле между домом и лесом шли по направлению к ним люди, духи и создания. Вооруженные, с выражением решимости на лицах.

Разношерстное войско было таким необычным, что хотелось разглядывать его бесконечно. Кажется, что у каждого было свое понятие о том, в какой экипировке нужно сражаться с силами зла. Здесь были воинские формы всех времен и народов: прекрасные викинги и римские легионеры, казаки, французские гренадеры, рыцари, а кое-кто был одет просто в обтягивающие костюмы на манер супергероев. Вместо плащей у них, должно быть, были крылья, но пока Настя могла лишь угадывать, кто есть кто в общей кутерьме: бледнолицые красавцы-вампиры, женщины с крыльями и змеями вместо волос, оборотни, лучники, всадники даже на механических лошадях, с шестеренками вместо глаз, дамы в корсетах и длинных юбках, подобранных спереди, чтобы удобнее шагать в длинных сапогах, старики, молодежь и даже дети, но эти херувимы с ангельскими личиками обладали таким решительным взглядом, что сердце стыло. Было несколько человек с внешностью бандитов и пиратов, а еще весталки с цветами в волосах, какие-то то ли нимфы, то ли духи, а из леса все прибывали новые воины.

Кто-то положил ей руку на плечо. Она обернулась и увидела Диего. Он смотрел на все это пестрое войско, словно пытаясь охватить его целиком, а не как она, по частям.

— Надеюсь, кто-нибудь из ангелов примкнет к нам, — сказал он.

Настя рассеянно кивнула и, закрыв глаза, бросила зов всем, кто мог ее услышать: «Пора отстоять этот мир ценой наших жизней».

Демон за спиной Насти опустил голову. Он знал, что это ее последний день. Он слышал, как тикают ее часы, отбивая последние часы, минуты, секунды жизни девушки. Он не мог остановить бег времени, даже ее времени. Солнечные лучи легли на светлые волосы, будто благословляя ее, пока к крыльцу, на котором она стояла, стекались создания. Очередная битва пожнет свой кровавый урожай. Он прикрыл глаза и заставил себя еще раз смириться с этим. Его путь никогда не завершится, но путь многих их тех, что стояли там, на улице, был готов оборваться.

Лучи высветили силуэт Насти, оставив демона во мраке дома. Словно свет благословлял ее, обманчиво маня. А его оставлял там, где ему место, — в полутени.





ГЛАВА 16




Над полем раздавались ровные удары огромного барабана с интервалом в минуту и предупреждали всех о том, что время сборов истекало. Силы Ноктурны и падших ангелов против войск Матери и агентов Самаэля выстроились на равнине друг напротив друга. Увидев войско Ноктурны, Настя обомлела. За ними сгущались черные тучи и вспыхивали красные зарницы, все было черно от демонов и тварей, еле сдерживающихся, чтобы не броситься в бой. Ноктурна прибыла в хрустальной карете, которую тянули шесть прозрачных ящериц, внутренности которых были налиты огнем. А позади всех маячил гигантский Люцифер, потерявший человеческие черты, напоминавший одновременно минотавра, игуану, дракона и льва.

Их было слишком много. Едва нахлынув, они перебьют всех. Напротив них войска Матери и агентов смотрелись слишком разношерстно, нелепо и жалко. Они их просто сметут.

— Не забывай, в тебе сила великой богини, огромная, неподвластная никому. И ты можешь освободить ее, если достаточно разозлишься. — Самаэль крепко сжал ледяную от волнения руку Насти. — Вспомни, что она сделала с Ликой. Не допусти, чтобы пострадал еще кто-то. Вспомни, что она сделала с собственным сыном. Не имей жалости и сострадания. Она уничтожит нас всех, если ты не откроешься навстречу силе.

Настя переплела свои пальцы с его горячими, ласковыми. Он машинально гладил ей запястье, пока говорил, глядя ей в глаза. Потом поднес ее руку к губам и поцеловал.