– Как у тебя так получается, вроде и про возраст напомнил, тем, что у меня дочь есть, а вроде и искренне говоришь про приударил.

Мы подошли к стойке с бокалами. Выпили по глотку очень интересного вина, вино было терпкое и вязало рот, как после торона…

– Давай знакомиться.

– С чего начнем?

– Давай вопрос-ответ. Я тебя спрашиваю, ты отвечаешь максимально честно, ты меня спрашиваешь, я отвечаю.

– Честно.

– Что честно?

– Ты отвечаешь честно.

– Хорошо, я отвечаю максимально честно.

– Начинай, хотя немного нечестно, мне от тебя ответы и не нужны.

– Для чего устроили спектакль на входе? Или тебя использовали втемную?

– Я, наверное, все-таки соскучился сильно. Так бы не поддался.

– То есть это был не спектакль?

– Это вопрос не по очереди. Лучше скажи, зачем сюда тащить всю верхушку клана? Не проще Остроухую туда отвезти было?

– Кого отвезти? Она что, позволяет себя так называть? По-моему, все хуже, чем я думала.

– Это снова вопрос вне очереди. Ты еще не ответила на мой.

– Слушай, мне уже не нравится эта игра. От твоих ответов только больше вопросов. На твой вопрос ответ такой: мы, близкие родственники и друзья, собрались и решили Вивикритаэллеле сделать сюрприз, собрали всех близких. Даже дворцовый интерьер я заказала для этого сарая. Так ответь, это был не спектакль?

Я первый раз услышал полное имя Остроухой, не смог не то что запомнить, я не смог воспринять ушами это имя. А переспросить было некультурно.

– Скорее нет, чем да. А вот для чего этот сюрприз?

– Все это и так понятно, скажи, как она узнала?

– Ты еще не ответила.

– Да ты и так понял. Да, ей Литцитцикель предложение должен был сделать. Как она узнала?

– Так я, человек со стороны, и то сразу понял. Почему ты такого плохого мнения об умственных способностях твоей дочери? Это не вопрос, если что.

– Умственные способности у нее хорошие. Больно ветра много в голове.

– Не хочу хвастать, но считаю, что я научил ее думать правильно. Ну, по крайней мере, дал ей пинок в нужном направлении. Думаю, она тебя удивит.

– Уже удивляет, правда, в ненужном направлении.

– Придираешься?

– Если это вопрос, то да. Скажи-ка лучше, чем ты увлекаешься?

– Ну, сейчас твоей дочерью. А раньше чем только не увлекался – и борьба, и шахматы, даже стендовый моделизм.

– Уточню: историей?

– Ну, историей своей планеты увлекался. Но чую, ты как лиса вокруг кувшина. Я могу долго кружить, делая вид, что не понимаю твоего вопроса. Спрашивай в лоб. Я, конечно, понимаю, что с недалекими людьми нельзя издалека начинать. Но не из такой же дали. Ясно, что ты хочешь спросить, не увлекаюсь ли я историей по древним. Да, увлекаюсь. И отвечу на следующий вопрос. А следом задам свой, но только на него ты мне ответишь честно.

– Я начинаю понимать, что дочь нашла в тебе. Откуда у тебя этот кулон? Древние такие не делали, это я знаю точно. Но аура от него идет очень сильная и древняя. Это очень редкое качество изделия, даже для древнего. Где ты его взял?

– Скажем так, я прикупил кое-какую заготовку и изготовил остальное сам.

– То есть?

– То есть взял заготовку, сделал из нее солнышко. Взял старые украшения из серебра, вылил из них ободок. Потом все это спаял и вставил камушки. Как-то так.

– Что за заготовка? Поподробнее.

– Золотая. Только вот поподробнее не могу. Моя очередь. Скажи мне, только честно. Ты обещала. Мне с твоей дочерью что-нибудь светит? Или нас обоих сожгут, как еретиков?


Ма надолго задумалась.

– Не знаю, что тебе ответить, но скорее второе, чем первое. Так что там за заготовка?

– Золотая пластинка. А где отец Ви… э? – сказал я. А то, что на ней рисунок был, это уже додумает сама.

– А что обозначает рисунок, знаешь?

– Так где отец?

– Вот вы где, – подбежала Остроухая, цепляя меня за руку и оставив два вопроса без ответа. – Пойдемте в банкетный зал. Все уже там.

И правда, зал уже опустел. Меня, взяв под руки с двух сторон, повели в соседний зал. Тут расставлены были круглые столики, на четыре человека каждый. Как-то опять не по уставу. Не то мать начала подыгрывать дочери, а скорее, свою игру затеяла. Но меня так же под ручку провели к столу именинницы, где уже сидел деда, который при нашем приближении встал и отодвинул стул для ма. При этом чуть склонил голову, приветствуя меня. Я отодвинул стул для Остроухой и посильнее склонил голову, обозначая, что приветствую более старшего по возрасту. После того как дамы сели, сели и мы. Официанты разлили вино по бокалам. Причем у каждого стола был свой официант. Деда встал и сказал длинный и красивый тост. После чего все чуть отпили, и по залу полетел звон ложек и вилок. Точнее сказать, приборов. Я вроде бы помнил, что приборы нужно использовать от края к середине, что если чашка с одной ручкой, из нее пьют, держа за ручку, если чашка без ручек или с двумя ручками, то из нее едят ложкой. А еще, что перед тем, как хлебнуть из бокала, обязательно промокнуть рот салфеткой. Память была такой, как будто когда-то смотрел фильмы обучающие. Но практики не было. Поэтому я сидел, старательно распрямляя плечи и наблюдая, кто что делает, лишь потом повторял.

– Да не сиди ты, словно лом проглотил. Поестественнее, – произнесла ма, съедая кусочек с вилки. – Где вы его нашли? Мне определенно понравились его умственные способности, – спросила она у деда.

– Он сам как-то нашелся. Представляешь, они прожили с Вивикритаэллелой целый месяц в степи только вдвоем.

– Ясно, откуда у вас такая привязанность. Ну и как он в деле? – спросила она у краснеющей Остроухой.

Но тут ответил деда:

– Представляешь, он ее не тронул.

– Да ладно? Помнишь, я хвалила твои умственные способности? Забудь. Ты дурак!

Тут уже у меня лицо начало гореть.

– А ничего, что мы тут сидим, мы вам не мешаем? – спросила Остроухая.

– Да не, сидите, сидите, мы так… И что, ты его соблазнить даже не смогла?

– Ну, ма… Нет.

– А, так у него, может, не работает там чего. Так не расстраивайтесь, медкапсулы сейчас чудеса творят.

Вот тролль на нашу голову, ведь почуяла слабину и давит туда. Хотя уши-то у меня против моей воли горят, хотя пытаюсь невозмутимо жевать.

– Да все у него там нормально работает.

– Тут вообще и я сижу, – вклинился в разговор деда. – Мне кажется, давно ремня вам не давал. Вы вроде за столом сидите в приличном обществе.

– Ну расскажите, что у вас за приключение было.

И Остроухая начала рассказывать, как я один раскидал всю толпу, которая ее избивала. Потом – как безоружный уворачивался от игл и выхватывал игольник из рук.

– Ну хватит, что ли, – не выдержал я. – Не было такого. Сначала жильцы немного испугались и отвесили ей пару подзатыльников. А потом мальчишки игольник где-то нашли, сами себя испугались.

– У, а ты еще и скромный. Давай продолжай.

И Остроухая начала выдавать подробности, как чуть не утонула, как запуталась в проволоке и чуть меня не пристрелила. По вытягивающемуся лицу деда я понял, что он подробностей не знал.

Наконец разговор перешел в другое русло. Остроухая начала хвастать кулоном:

– Красивый рисунок.

Я пожал плечами. И как бы в никуда сказал:

– У меня на планете жил поэт Александр Сергеевич Пушкин. Он написал когда-то стихи:

Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явилась ты.

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.





– Красиво, а дальше?

– А дальше я не помню. Просто вспомнилось к месту.