– Кхе… горло дерет.
– Конечно, так визжать, я вообще удивляюсь, как ты связки не порвала. И, наверное, все живые в округе либо сюда прибегут, либо отсюда все разбегутся, – сказал, смеясь, я. И подтягивая поближе карабин.
– Я посмотрела бы на тебя, когда тебя топят, как ты орать будешь.
– Когда меня топили, я только булькнул и на дно ушел. Меня двоюродная сестра учила плавать, кинув на глубине в воду. Я, в отличие от большинства, ушел на дно камнем и по дну дошел до берега.
– Это ты тогда плавать научился?
– Не, тогда я научился нырять. На, держи, воды хлебни, легче будет.
– Спасибо, я уже ее нахлебалась.
– Эх, сейчас пошли вверх по течению. А то, боюсь, как бы кто сюда не нагрянул.
Этот берег был почти весь песчаный. И пройдя пару километров, мы остановились на похожем песчаном пляже.
– Наверное, здесь мы задержимся до следующего утра. Свяжись с дедом, скажи, что все нормально у нас.
Я собрался на охоту за лягушками. Вот почему так, какую-то вещь таскаешь, таскаешь, проклинаешь ее вечно за неудобство. Как только она нужна, так ее теряешь. Вот так же и с копьем. Я столько с ним болтался. Сейчас оно нужно, но уплыло вместе с бревном. И, как назло, на этом берегу вообще деревьев нет. Вон с полкилометра карагач вроде растет, так на нем веток-то ровных нет. Ну что, делать нечего.
– Я вон до того дерева добегу, если какая живность нападет, в реку беги. Хотя пошли-ка вместе сходим. Визжала-то ты знатно, как бы кто двуногий не нагрянул. Заодно вон тот корпус обыщем по пути.
Древко я срезал очень корявое и короткое. Да и фиг с ним. Наловлю лягушек, выкину. Проще новое сделать, чем мотаться с ним.
Корпус выглядел нетронутым. На карте агрозона не обозначена. Значит, должен быть мертвым. Не сильно большой, метров сто в длину. На обшивке было полно мелких дырок по линии. Как будто шрапнелью с плоской пушки стреляли.
Даже люк в трюм, как от удара, сместился, так полуоткрытым и стоял. Человек-то боком проходил, а вот что-то габаритное тащить мешался. Люк бы однозначно срезали, если кто до нас тут был. Наученный горьким опытом, голову совать не стал. Махнул рукой – тишина. Помахал смелее – тишина. Заглянул, следующий шлюз был плотно закрытый. Значит, можно заходить. Трюм был забит какими-то контейнерами с желтой полосой. И какими-то обозначениями. Достал коммуникатор, начал вводить маркировку в поисковик.
– Ух ты, полный трюм ракет, – раздалось у меня сзади.
– Ты же меня слушаться обещала. Так какого ты сюда пришла, если я тебе сказал на улице ждать?
– Вдруг что с тобой случится?
– А вдруг тут турель защитная, тогда с нами обоими что-то случится.
Тут поисковик выдал результаты. Шрапнельная малая ракета противоистребительной батареи. И показаны установки – от маленьких по четыре ракеты до огромных, по несколько сотен ракет в коробе.
Ну и ладно. Утащить-то мне это все равно не удастся, пойдем дальше посмотрим. Открыв вручную шлюзовую, махнул рукой, опасаясь турелей, – тишина. Зашли с Остроухой. М-да, не разграбленные корабли грабить – удовольствие. Коридор сразу порадовал двумя скелетами в комбинезонах, я уже профессионально снял фонарик. Снял флягу, такую же, как у меня, и протянул Остроухой.
– Ты что, дурак? Я не буду из этого пить.
Я протянул ей свою флягу. Какая разница, у меня точно такая же, с такого же трупа снятая. Не забыл только, дезинфекцию включил. Вылил ту жидкость, которая там была.
Дальше пошли стаскивать все носимое в каюту капитана. Потом разберусь, что куда. Я даже яблоки все вытряхнул из рюкзака. Но все не уместить, тут самосвал подгонять нужно. Хотя что самосвал, если ракеты вывозить, то фура нужна, а не рюкзак. Что же делать? Может, закопать все недалеко? А что, как вариант. Блин, да тут все поле не пахано. Сколько тут корпусов не разграбленных. Сотни!
Нужно менять планы!
Глава 11
– Остроухая, ты как, не против, если мы дождемся твоего деда тут, не пойдем никуда?
– Да ну, не знаю, мне как-то хочется быстрее раскопками заняться.
– Ну так мы займемся почти раскопками, только эпоха другая будет. А до руин ты все равно не доберешься, пока землеройные машины не подтянутся.
– Ну, наверное, не против.
– Хорошо, тогда выбирай паек из кучи. Давай обедать, да выходной сегодня устроим.
Остроухая выбрала паек. Пару раз ковырнула ложкой и отодвинула.
– Наверное, я еще не настолько голодна, чтобы есть такое.
– Ладно, сиди тут, пойду добуду чего-нибудь. Ты только игольник себе возьми из аварийного запаса. И шлюз изнутри закрой.
Раздав ценные указания, доделав корявое копье, пошел на охоту.
Лягушку наколол быстро, но тут нарисовалась проблема с дровами. Деревьев почти не было. Пошел к тому карагачу. Пока шел, задумался. А ведь в общем языке очень похожие слова есть: «ка» – значит «нет», «ра» – обозначает «солнце», то есть «кара» значит «нет солнца». На земле похожие слова. И обозначает вроде похожее, вроде с тюркского «кара» – это «темный» или «черный». Вот откуда это слово пришло в тюркский, неизвестно. Когда постоянно произносишь слова, даже не задумываешься. Ведь знаю, что карандаш – это черный камень. Каракумы – это черные пески, каракурт – это черная смерть. Карамель – это черная ягода. Каракал – черное ухо. Карагач, скорей всего, черное дерево должно быть. И тюркский хорошо объясняет на территории нашей страны название слов. Но ведь есть такие и по всему миру. Карамель-то ведь и на французском карамель. А там еще караул, каракатица, каратэ. Нет, карате вроде «пустая рука», хотя «нет солнца» можно и как «пустота» перевести. То есть интересно получается, старое предложение «нет солнца» сложилось в слово кара. А уже для следующих поколений предложение из составных слов снова превращается в одно слово карагач…
Я наступил на железку, похожую на грабли. И она меня больно стукнула, нет, не по лбу. Даже не как в том поучающем анекдоте про то, что маленькие проблемы, как и маленькие грабли, бьют больнее. Большие грабли бьют по лбу, а маленькие по паху. Мне же ударило по коленке. Искры из глаз сыпанули знатные, в глазах потемнело и полетели светящиеся мураши.
– Да чтоб тебя приподняло… – с душою выругался, вроде даже полегчало. Ощупал коленку, чашечка вроде целая. Ну, значит, пройдет.
Нельзя отвлекаться, когда опасности есть. Запишем этот случай как урок на будущее.
За дровами пришлось хромать два раза. Времени, конечно, прошло достаточно, и уже начинало темнеть. Я, довольный, начал протискиваться через открытую створку люка.
Бзи-инь-фью – рикошетом игла ударила в сантиметре от моей головы. Я дернулся назад, не удержался и завалился на спину. Хотел перекатом уйти в сторону. Даже не успел подумать, что случилось и кто стрелял, как крик Остроухой расставил все на свои места:
– Прости, прости, я думала, что это не ты.
Я продолжил, притворяясь, лежать. Она выскочила, склонилась надо мной и продолжила причитать:
– Тут час назад кто-то топтался, потом ушел. Я тебя ждала, ждала, а ты все не шел, я тебе писала, ты не отвечал. Я думала, а тут… А-а. Аптечка!
Она сорвалась и убежала. Правильно, это, наверное, я как раз час назад дрова приносил. Писала? А, так это я, когда ее деда блокировал, поставил режим «не беспокоить». Ух ты, сколько пропущенных. Ладно, это потом. Сейчас я быстро встал, зашел внутрь и спрятался за контейнером.
Вот бежит Остроухая мимо меня, я ее хватаю со спины, зажимаю рот. Будет знать, как…
– Блин, – только и смог просипеть. Остроухая как-то вывернулась из моего захвата и саданула меня коленом в пах. Ну, видать, все-таки судьба. От грабель увернулся, так тут прилетело. А хорошо ее дедушка натренировал. Не скажу, что я совсем профан в борьбе, но такого не ожидал.
– Прости, прости, я думала, что это не ты.
– Я… это… уже слышал, – постоянно приседая и кружась на месте, проговорил я.
– Я вот аптечку принесла.
– Не надо, сейчас отпустит. Только, наверное, детей больше у меня не будет.
– Я испугалась.
– Бьешь ты хорошо, вот стреляешь плохо.
– Я извинилась.
– А если бы мне голову снесла?
– Прости.
– Да ладно, пошли ужин жарить, – скрючившись, пошел я на выход.
– Я уже съела паек.
– Пошли все равно, тут разводить огонь опасно, сама говоришь, ракеты в трюме. Пойдем на воздух.
На воздухе уже стало темно, миллионы звезд высыпали на небо. Стояла абсолютно тихая погода.
Я занялся костром. Остроухая сидела, уставившись в небо.
– Да, звезды здесь мельче, чем у нас.
– Это ты наших не видела. У нас звезды все точками выглядят, а тут вон небольшие горошинки даже видно. Да туманности, вон как туман по небу, – проговорил я.
– Откуда же ты? Это получается, ты должен быть с окраины галактики.
– Ну да.
Я начертил прутиком на земле галактику и ткнул точку, примерно где должна быть Солнечная система.
– Ого. У вас, наверное, всю галактику видно.
– Ну да, дорожка из звезд через все небо, называется Млечный Путь.
– Красиво, должно быть.
– А вы где находитесь?
Она ткнула почти в центр галактики.
– Ближе нас к центру только сполоты живут. Там излучение от центра галактики, никто не может, кроме них, там жить. Но зато звезды близко друг к другу расположены. Я была у них один раз, у них на небе звезды с вишню размером. Ночью светло, почти как днем, а днем звезды некоторые видно.
– Конечно, так визжать, я вообще удивляюсь, как ты связки не порвала. И, наверное, все живые в округе либо сюда прибегут, либо отсюда все разбегутся, – сказал, смеясь, я. И подтягивая поближе карабин.
– Я посмотрела бы на тебя, когда тебя топят, как ты орать будешь.
– Когда меня топили, я только булькнул и на дно ушел. Меня двоюродная сестра учила плавать, кинув на глубине в воду. Я, в отличие от большинства, ушел на дно камнем и по дну дошел до берега.
– Это ты тогда плавать научился?
– Не, тогда я научился нырять. На, держи, воды хлебни, легче будет.
– Спасибо, я уже ее нахлебалась.
– Эх, сейчас пошли вверх по течению. А то, боюсь, как бы кто сюда не нагрянул.
Этот берег был почти весь песчаный. И пройдя пару километров, мы остановились на похожем песчаном пляже.
– Наверное, здесь мы задержимся до следующего утра. Свяжись с дедом, скажи, что все нормально у нас.
Я собрался на охоту за лягушками. Вот почему так, какую-то вещь таскаешь, таскаешь, проклинаешь ее вечно за неудобство. Как только она нужна, так ее теряешь. Вот так же и с копьем. Я столько с ним болтался. Сейчас оно нужно, но уплыло вместе с бревном. И, как назло, на этом берегу вообще деревьев нет. Вон с полкилометра карагач вроде растет, так на нем веток-то ровных нет. Ну что, делать нечего.
– Я вон до того дерева добегу, если какая живность нападет, в реку беги. Хотя пошли-ка вместе сходим. Визжала-то ты знатно, как бы кто двуногий не нагрянул. Заодно вон тот корпус обыщем по пути.
Древко я срезал очень корявое и короткое. Да и фиг с ним. Наловлю лягушек, выкину. Проще новое сделать, чем мотаться с ним.
Корпус выглядел нетронутым. На карте агрозона не обозначена. Значит, должен быть мертвым. Не сильно большой, метров сто в длину. На обшивке было полно мелких дырок по линии. Как будто шрапнелью с плоской пушки стреляли.
Даже люк в трюм, как от удара, сместился, так полуоткрытым и стоял. Человек-то боком проходил, а вот что-то габаритное тащить мешался. Люк бы однозначно срезали, если кто до нас тут был. Наученный горьким опытом, голову совать не стал. Махнул рукой – тишина. Помахал смелее – тишина. Заглянул, следующий шлюз был плотно закрытый. Значит, можно заходить. Трюм был забит какими-то контейнерами с желтой полосой. И какими-то обозначениями. Достал коммуникатор, начал вводить маркировку в поисковик.
– Ух ты, полный трюм ракет, – раздалось у меня сзади.
– Ты же меня слушаться обещала. Так какого ты сюда пришла, если я тебе сказал на улице ждать?
– Вдруг что с тобой случится?
– А вдруг тут турель защитная, тогда с нами обоими что-то случится.
Тут поисковик выдал результаты. Шрапнельная малая ракета противоистребительной батареи. И показаны установки – от маленьких по четыре ракеты до огромных, по несколько сотен ракет в коробе.
Ну и ладно. Утащить-то мне это все равно не удастся, пойдем дальше посмотрим. Открыв вручную шлюзовую, махнул рукой, опасаясь турелей, – тишина. Зашли с Остроухой. М-да, не разграбленные корабли грабить – удовольствие. Коридор сразу порадовал двумя скелетами в комбинезонах, я уже профессионально снял фонарик. Снял флягу, такую же, как у меня, и протянул Остроухой.
– Ты что, дурак? Я не буду из этого пить.
Я протянул ей свою флягу. Какая разница, у меня точно такая же, с такого же трупа снятая. Не забыл только, дезинфекцию включил. Вылил ту жидкость, которая там была.
Дальше пошли стаскивать все носимое в каюту капитана. Потом разберусь, что куда. Я даже яблоки все вытряхнул из рюкзака. Но все не уместить, тут самосвал подгонять нужно. Хотя что самосвал, если ракеты вывозить, то фура нужна, а не рюкзак. Что же делать? Может, закопать все недалеко? А что, как вариант. Блин, да тут все поле не пахано. Сколько тут корпусов не разграбленных. Сотни!
Нужно менять планы!
Глава 11
– Остроухая, ты как, не против, если мы дождемся твоего деда тут, не пойдем никуда?
– Да ну, не знаю, мне как-то хочется быстрее раскопками заняться.
– Ну так мы займемся почти раскопками, только эпоха другая будет. А до руин ты все равно не доберешься, пока землеройные машины не подтянутся.
– Ну, наверное, не против.
– Хорошо, тогда выбирай паек из кучи. Давай обедать, да выходной сегодня устроим.
Остроухая выбрала паек. Пару раз ковырнула ложкой и отодвинула.
– Наверное, я еще не настолько голодна, чтобы есть такое.
– Ладно, сиди тут, пойду добуду чего-нибудь. Ты только игольник себе возьми из аварийного запаса. И шлюз изнутри закрой.
Раздав ценные указания, доделав корявое копье, пошел на охоту.
Лягушку наколол быстро, но тут нарисовалась проблема с дровами. Деревьев почти не было. Пошел к тому карагачу. Пока шел, задумался. А ведь в общем языке очень похожие слова есть: «ка» – значит «нет», «ра» – обозначает «солнце», то есть «кара» значит «нет солнца». На земле похожие слова. И обозначает вроде похожее, вроде с тюркского «кара» – это «темный» или «черный». Вот откуда это слово пришло в тюркский, неизвестно. Когда постоянно произносишь слова, даже не задумываешься. Ведь знаю, что карандаш – это черный камень. Каракумы – это черные пески, каракурт – это черная смерть. Карамель – это черная ягода. Каракал – черное ухо. Карагач, скорей всего, черное дерево должно быть. И тюркский хорошо объясняет на территории нашей страны название слов. Но ведь есть такие и по всему миру. Карамель-то ведь и на французском карамель. А там еще караул, каракатица, каратэ. Нет, карате вроде «пустая рука», хотя «нет солнца» можно и как «пустота» перевести. То есть интересно получается, старое предложение «нет солнца» сложилось в слово кара. А уже для следующих поколений предложение из составных слов снова превращается в одно слово карагач…
Я наступил на железку, похожую на грабли. И она меня больно стукнула, нет, не по лбу. Даже не как в том поучающем анекдоте про то, что маленькие проблемы, как и маленькие грабли, бьют больнее. Большие грабли бьют по лбу, а маленькие по паху. Мне же ударило по коленке. Искры из глаз сыпанули знатные, в глазах потемнело и полетели светящиеся мураши.
– Да чтоб тебя приподняло… – с душою выругался, вроде даже полегчало. Ощупал коленку, чашечка вроде целая. Ну, значит, пройдет.
Нельзя отвлекаться, когда опасности есть. Запишем этот случай как урок на будущее.
За дровами пришлось хромать два раза. Времени, конечно, прошло достаточно, и уже начинало темнеть. Я, довольный, начал протискиваться через открытую створку люка.
Бзи-инь-фью – рикошетом игла ударила в сантиметре от моей головы. Я дернулся назад, не удержался и завалился на спину. Хотел перекатом уйти в сторону. Даже не успел подумать, что случилось и кто стрелял, как крик Остроухой расставил все на свои места:
– Прости, прости, я думала, что это не ты.
Я продолжил, притворяясь, лежать. Она выскочила, склонилась надо мной и продолжила причитать:
– Тут час назад кто-то топтался, потом ушел. Я тебя ждала, ждала, а ты все не шел, я тебе писала, ты не отвечал. Я думала, а тут… А-а. Аптечка!
Она сорвалась и убежала. Правильно, это, наверное, я как раз час назад дрова приносил. Писала? А, так это я, когда ее деда блокировал, поставил режим «не беспокоить». Ух ты, сколько пропущенных. Ладно, это потом. Сейчас я быстро встал, зашел внутрь и спрятался за контейнером.
Вот бежит Остроухая мимо меня, я ее хватаю со спины, зажимаю рот. Будет знать, как…
– Блин, – только и смог просипеть. Остроухая как-то вывернулась из моего захвата и саданула меня коленом в пах. Ну, видать, все-таки судьба. От грабель увернулся, так тут прилетело. А хорошо ее дедушка натренировал. Не скажу, что я совсем профан в борьбе, но такого не ожидал.
– Прости, прости, я думала, что это не ты.
– Я… это… уже слышал, – постоянно приседая и кружась на месте, проговорил я.
– Я вот аптечку принесла.
– Не надо, сейчас отпустит. Только, наверное, детей больше у меня не будет.
– Я испугалась.
– Бьешь ты хорошо, вот стреляешь плохо.
– Я извинилась.
– А если бы мне голову снесла?
– Прости.
– Да ладно, пошли ужин жарить, – скрючившись, пошел я на выход.
– Я уже съела паек.
– Пошли все равно, тут разводить огонь опасно, сама говоришь, ракеты в трюме. Пойдем на воздух.
На воздухе уже стало темно, миллионы звезд высыпали на небо. Стояла абсолютно тихая погода.
Я занялся костром. Остроухая сидела, уставившись в небо.
– Да, звезды здесь мельче, чем у нас.
– Это ты наших не видела. У нас звезды все точками выглядят, а тут вон небольшие горошинки даже видно. Да туманности, вон как туман по небу, – проговорил я.
– Откуда же ты? Это получается, ты должен быть с окраины галактики.
– Ну да.
Я начертил прутиком на земле галактику и ткнул точку, примерно где должна быть Солнечная система.
– Ого. У вас, наверное, всю галактику видно.
– Ну да, дорожка из звезд через все небо, называется Млечный Путь.
– Красиво, должно быть.
– А вы где находитесь?
Она ткнула почти в центр галактики.
– Ближе нас к центру только сполоты живут. Там излучение от центра галактики, никто не может, кроме них, там жить. Но зато звезды близко друг к другу расположены. Я была у них один раз, у них на небе звезды с вишню размером. Ночью светло, почти как днем, а днем звезды некоторые видно.