Однако не все оказалось так просто: буквально 15 минут спустя, воя сиреной, к нам подъехала полицейская машина. Джимми, сонно хлопая глазами, выбрался из джипа и пошел разбираться, чего они от нас хотят; долго что-то обсуждал, после чего подошел к Виталию и возмущенно вопросил:
– Почему ты запускал дрона без разрешения?! Ты что, не понимаешь, что нас сейчас всех из-за этого могут развернуть и отправить обратно в Лхасу?! Тут же промышленный объект! Это серьезное нарушение пребывания в Тибете!
Виталий смущенно потупился и неуверенно спросил:
– Ну… неужели нельзя никак договориться?
Смерив Виталия гневным взглядом, Джимми нехотя сказал:
– Уже договорился. Они требуют, чтобы ты удалил все фото, которые тут сделал, и больше даже не думал запускать дрона.
– Все фото? – ушам своим не поверил Виталий.
– Радуйся, что они не изъяли дрон! – раздраженно фыркнул Джимми.
Виталий насупился, пошел к кофру своего мотоцикла, вскоре вернулся с дроном и вручил нашему провожатому:
– Вот, очистил флэшку. Пусть проверяют, если хотят.
Джимми кивнул и, забрав дрона, пошел к полицейским.
– Ты что, правда все стер? – подойдя к Виталию, тихо спросил я.
– Да нет, конечно. Просто флэшку поменял на пустую, а ту Павлу сунул, чтобы он ее у себя подержал. В отеле заберу.
– Хитро, – заметил я.
– А, просто уже не в первый раз такое, – хмыкнул Виталий. – Я всегда на «фарт» снимаю, иногда прокатывает, иногда – как вот сейчас… но разрешение же их хрен получишь!
По приезде в отель, однако, выяснилось, что в этом продуманном плане был один веский изъян в виде дырки в кармане Пашиных брюк.
– Да как можно было ее проебать? – негодующе воскликнул Виталий. – Ты же в джипе ехал! Она на сиденье, наверное, упала или на пол…
Павел в ответ лишь грустно и растерянно пожал плечами. День у него, мягко говоря, не задался – мот помял, флэшку потерял…
«Вставая с кровати, поломал ногу – карма, хуле…» – меланхолично изрек голос в моей голове.
Ужинали мы практически в тишине, молча переваривая события прошедшего дня, которых хватило бы и для недельного путешествия. Каждый, поев, вставал из-за стола, сухо прощался и отправлялся спать, словно робот из фильмов о межпланетных вторжениях.
На следующий день встали на час позже – путешествие через перевал Мая вышло интересным, но утомительным. Во время общего сбора Павел с видом гладиатора-победителя вернул Виталию потерянную флэшку: оказалось, она не выпала, а просто провалилась в подкладку.
– Реабилитирован, – просияв, с улыбкой сказал хозяин дрона и пожал парню руку.
Пока Павел с Виталием обсуждали вчерашнюю стычку с полицией, Лариса подошла к Ламе и тихо, почти шепотом, попросила дать ей таблетку от «горняшки». Вид у девушки был замученный – видимо, ночью она практически не спала.
– Рекомендую укол, – со знанием дела сказал Боря. – Сама или помочь?
– Сама, – со слабой улыбкой сказала наша единственная попутчица и, взяв лекарство, поднялась к себе в номер.
Упаковав вещи быстрее, чем в предыдущие дни, мы отправились к озеру Басонг-Тсо – небольшому, но одному из самых красивых озер Тибета, притаившемуся в кругу горных гималайских вершин. Здесь же, на небольшом острове, находилась цель нашей утренней вылазки – монастырь Бучу. По словам Олега, это был один из восьми храмов «демона покорения», по преданию, построенный тем самым магом, обретшим чародейскую силу во время длительной медитации в Драк Йерпа. К сожалению, в это же время в этих краях находилось множество туристов, которые, по ощущениям, именно сегодняшним утром решили посетить монастырь Бучу вместе с нашей группой. Из-за толкучки я вспомнил Поталу – еще один сомнительный аттракцион, где скопление людей портит все впечатление от старинных зданий.
«Люди вообще все портят. Только посмотри, во что они превратили планету? Осталось космос засрать, и можно вымирать со спокойной совестью».
Я усмехнулся про себя. Чем дальше, тем более здравыми мне казались мысли моего «соседа», поселившегося у меня в голове.
Быстро устав от толчеи, я отделился от команды и отправился прогуляться по берегу озера. Природа здесь была удивительная – каждый прибрежный камень походил на работу неизвестного мастера, который не просто придал граням нужную форму, но еще и декоративным мхом облепил валуны для полноты композиции. Деревья шелестели разноцветной листвой на ветру – желтой, красной, зеленой…
Не оставляя надежды отыскать дихрою, я заглядывал в каждую крохотную лавочку, что встречал по дороге, и задавал тамошним продавцам заранее заготовленный вопрос, но всякий раз уходил ни с чем. В лучшем случае меня отправляли либо на юго-восток, либо на юго-запад Тибета, в худшем – объясняли, что не знают китайского языка, который выдавал мне гугл-переводчик.
Около часа спустя я с удивлением обнаружил в мобильнике, переключенном в беззвучный режим, 10 пропущенных вызовов от Ребе.
– Макс, ты куда пропал? – спросил Саша, едва я ему набрал. – Джимми тут нервничает, извелся весь, когда увидел, что ты исчез.
– Да я вдоль озера гуляю, скажи, чтобы не волновался.
– Не думаю, что он успокоится раньше, чем ты вернешься назад, – после паузы заметил Ребе.
Его слова меня немного удивили, но виду я не подал – лишь сказал, что скоро буду.
– Почему ты ушел, не предупредив? – хмуро спросил Джимми, когда мы повстречались вновь.
– Я же передал через Борю и Сашу, что пойду прогуляться, – пожал плечами я. – Плюс мобильный есть, если что.
– В следующий раз подходи прямо ко мне, хорошо? – вежливо попросил наш «провожатый».
Джимми был очень напряжен, и я, заверив, что подобное больше не повторится, показал ему несколько потрясающих фото, которые мне удалось сделать во время моей «самоволки». Кажется, это немного успокоило нашего провожатого, и я со спокойной совестью примкнул к группе… и с удивлением обнаружил, что за время моего отсутствия в нашей команде что-то поменялось – все, за исключением разве что Романа и Ларисы, казались усталыми и одновременно перевозбужденными – то ли от духов монастыря, то ли от недосыпа, то ли от «горняшки», а может, от всего сразу. Это были еще не открытые ссоры, но, судя по электричеству, которое буквально искрило между паломниками, я чувствовал, что это лишь вопрос времени.
«Интересно, как долго еще продержится равновесие? Кажется, что коктейль из «горняшки» и усталости вполне может обернуться массовой истерией… Надеюсь, так только кажется», – думал я, пока мы ехали в город Нангтри.
Провинциальный оазис северо-восточного Тибета закрыт для иностранных туристов, но фирма Олега, по счастью, смогла договориться с властями о возможности переночевать здесь, чтобы нам не пришлось пилить еще 300 километров в ночной мгле до следующей возможности бросить кости.
Город встречал великий китайский праздник во всем своем великолепии, что подразумевало множество безвкусной иллюминации в духе Диснейленда, полицейские машины и броневики.
На площадях толпились радостные горожане с разноцветными флажками.
«Такое ощущение, что осенью в Китае половина празднует, а половина сторожит. Почти как в России», – вставил свои пять копеек мой «ментальный товарищ».
В принципе сам город мне понравился – чистый, опрятный, куда ни пойдешь, в аптеку, в бакалею, в сувенирную лавку – везде приветливые, улыбчивые люди, и кажется, радуются тебе они совершенно искренне, а не по нужде. Если сравнивать Нангтри с… да тем же Владимиром, где примерно столько же народу живет, то наш русский город, конечно, значительно проигрывает китайскому что по инфраструктуре, что по чистоте, что по гостеприимству. Хотя обилие полиции говорило о том, что в этом регионе не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Во время ужина я снова обратил внимание, что большинство моих попутчиков выглядят так, будто трое суток отпахали у станка на заводе – лица у всех были измученные, усталые. Грустней всех мне показался Павел, который волей случая сидел слева от меня, с угрюмым видом поглощая лапшу.
– Что-то случилось? – спросил я.
Он вздрогнул, покосился в мою сторону и нехотя сказал:
– Да как-то все… не то. Переезды, холод… никакого удовольствия.
Услышав последнее слово, я несколько опешил и не нашел, что сказать, – молча уткнулся в свою тарелку, а доев, отправился к себе в номер.
Уже вечером, заполняя дневник минувшего дня, я то и дело ругался под нос:
«Удовольствие»… он поехал сюда, в Тибет… осенью… за, блядь, удовольствием!..
•••
Август 1900 года – январь 1901 года
Прибытие в Лхасу. Первые впечатления. Тинджол. Благая весть
от Дашия
«Страх. Страх во мне, и сам я давно стал средоточием страха. Страх смерти преследует меня с того самого дня, как я отправился в это путешествие. Каждый день я представляю, как меня разоблачают и казнят. Практически каждую ночь вижу сон подобного содержания. Савельеву легко говорить громкие речи о колоссальной пользе этой экспедиции для Родины – он, Савельев, далеко, не ему расплачиваться жизнью за проклятый французский фотоаппарат, за дневник, за обман…
Мысли путаются. Изливаешь переживания на бумагу – чуть полегче, но чем дальше, тем хуже этот способ помогает бороться с внутренними демонами…»
Такая запись появилась в дневнике Цыбикова утром после налета разбойников на их лагерь. Той ночью Гомбожаб так больше и не смог заснуть, как ни пытался; перед глазами стояло лицо умирающего Чэшоя, которое иногда – буквально на пару мгновений – сменялось свирепой физиономией разбойника на лошади, который, бешено размахивая саблей, стремительно несся на востоковеда.
Потом, конечно же, в голове раздавался выстрел, и это совершенно не способствовало сну.
Кое-как домучившись до рассвета, Гомбожаб вместе со священной книгой «Сто ступеней на пути к блаженству» покинул палатку и при тусклом свете утреннего солнца с трудом вывел на листе эти строки тупым карандашом. Прочел их, хотел добавить что-то, но тут попутчики стали выбираться из палаток, и востоковед, опасаясь ненужных вопросов, вернулся к себе.
Дальнейший путь был долог, но благодаря опыту Ешея оказался не так труден, как предыдущий. Во-первых, он действительно отлично знал местность и вел караван лишь проверенными тропами. Во-вторых, увеличил количество дозорных, чтобы разбойники больше не смогли застать путников врасплох. В итоге та стычка, в которой погибли Чэшой и другие паломники, стала последней на пути в Лхасу. Трудно было сказать, следствие ли это решения Ешея или банальное везение, но факт есть факт: больше никто в пути не умер, а те, кто хворал, включая Дашия, благополучно поправились.
– Чудо, а не отвар у тебя все-таки, Гомбожаб, – ворчал недавний больной, сидя у Цыбикова в палатке. – Если б Бадара надо мной не хлопотал, решил бы, что это твой сбор меня вылечил.
– Если это и лекарство, то только для души, – мягко улыбнувшись, сказал Цыбиков.
За то время, что они провели в Лабранге и Гумбуме, Даший весьма пристрастился к любимому напитку Гомбожаба. Востоковеду это не нравилось: мало того, что заводить друзей в путешествии он не планировал (опять же из страха быть разоблаченным), так еще и сбор таял буквально на глазах – из трех мешков один уже опустел.
«Но что я могу сделать с Дашием? Отказать ему? Или прогнать прочь? Да нет, глупости…»
В палатку вошел Ешей.
– Опять твой отвар пьете, Гомбожаб? – спросил он, окинув хмурым взглядом обоих спутников, сидящих с кружками в руках.
Тон предводителя сразу не понравился Цыбикову. Казалось, Ешей чем-то недоволен. Решив, однако, не обострять общение, Гомбожаб как ни в чем не бывало ответил:
– Как видишь.
– Ну, так допивайте скорей, потому что мы отправляемся, – холодно произнес предводитель. – К вечеру мы должны быть в Лхасе, а потом хоть опейтесь вашим варевом…
Развернувшись, он вышел из палатки. Цыбиков и его гость обменялись недоуменными взглядами.
– Чего это с ним? – неуверенно хмыкнул Даший. – Раньше с нами чаевничал охотно, а теперь ворчит…
– Ну, он же теперь не обычный паломник, а предводитель, – пожал плечами Цыбиков. – Видимо, чувствует ответственность, поэтому и стал так строг.
– Почему ты запускал дрона без разрешения?! Ты что, не понимаешь, что нас сейчас всех из-за этого могут развернуть и отправить обратно в Лхасу?! Тут же промышленный объект! Это серьезное нарушение пребывания в Тибете!
Виталий смущенно потупился и неуверенно спросил:
– Ну… неужели нельзя никак договориться?
Смерив Виталия гневным взглядом, Джимми нехотя сказал:
– Уже договорился. Они требуют, чтобы ты удалил все фото, которые тут сделал, и больше даже не думал запускать дрона.
– Все фото? – ушам своим не поверил Виталий.
– Радуйся, что они не изъяли дрон! – раздраженно фыркнул Джимми.
Виталий насупился, пошел к кофру своего мотоцикла, вскоре вернулся с дроном и вручил нашему провожатому:
– Вот, очистил флэшку. Пусть проверяют, если хотят.
Джимми кивнул и, забрав дрона, пошел к полицейским.
– Ты что, правда все стер? – подойдя к Виталию, тихо спросил я.
– Да нет, конечно. Просто флэшку поменял на пустую, а ту Павлу сунул, чтобы он ее у себя подержал. В отеле заберу.
– Хитро, – заметил я.
– А, просто уже не в первый раз такое, – хмыкнул Виталий. – Я всегда на «фарт» снимаю, иногда прокатывает, иногда – как вот сейчас… но разрешение же их хрен получишь!
По приезде в отель, однако, выяснилось, что в этом продуманном плане был один веский изъян в виде дырки в кармане Пашиных брюк.
– Да как можно было ее проебать? – негодующе воскликнул Виталий. – Ты же в джипе ехал! Она на сиденье, наверное, упала или на пол…
Павел в ответ лишь грустно и растерянно пожал плечами. День у него, мягко говоря, не задался – мот помял, флэшку потерял…
«Вставая с кровати, поломал ногу – карма, хуле…» – меланхолично изрек голос в моей голове.
Ужинали мы практически в тишине, молча переваривая события прошедшего дня, которых хватило бы и для недельного путешествия. Каждый, поев, вставал из-за стола, сухо прощался и отправлялся спать, словно робот из фильмов о межпланетных вторжениях.
На следующий день встали на час позже – путешествие через перевал Мая вышло интересным, но утомительным. Во время общего сбора Павел с видом гладиатора-победителя вернул Виталию потерянную флэшку: оказалось, она не выпала, а просто провалилась в подкладку.
– Реабилитирован, – просияв, с улыбкой сказал хозяин дрона и пожал парню руку.
Пока Павел с Виталием обсуждали вчерашнюю стычку с полицией, Лариса подошла к Ламе и тихо, почти шепотом, попросила дать ей таблетку от «горняшки». Вид у девушки был замученный – видимо, ночью она практически не спала.
– Рекомендую укол, – со знанием дела сказал Боря. – Сама или помочь?
– Сама, – со слабой улыбкой сказала наша единственная попутчица и, взяв лекарство, поднялась к себе в номер.
Упаковав вещи быстрее, чем в предыдущие дни, мы отправились к озеру Басонг-Тсо – небольшому, но одному из самых красивых озер Тибета, притаившемуся в кругу горных гималайских вершин. Здесь же, на небольшом острове, находилась цель нашей утренней вылазки – монастырь Бучу. По словам Олега, это был один из восьми храмов «демона покорения», по преданию, построенный тем самым магом, обретшим чародейскую силу во время длительной медитации в Драк Йерпа. К сожалению, в это же время в этих краях находилось множество туристов, которые, по ощущениям, именно сегодняшним утром решили посетить монастырь Бучу вместе с нашей группой. Из-за толкучки я вспомнил Поталу – еще один сомнительный аттракцион, где скопление людей портит все впечатление от старинных зданий.
«Люди вообще все портят. Только посмотри, во что они превратили планету? Осталось космос засрать, и можно вымирать со спокойной совестью».
Я усмехнулся про себя. Чем дальше, тем более здравыми мне казались мысли моего «соседа», поселившегося у меня в голове.
Быстро устав от толчеи, я отделился от команды и отправился прогуляться по берегу озера. Природа здесь была удивительная – каждый прибрежный камень походил на работу неизвестного мастера, который не просто придал граням нужную форму, но еще и декоративным мхом облепил валуны для полноты композиции. Деревья шелестели разноцветной листвой на ветру – желтой, красной, зеленой…
Не оставляя надежды отыскать дихрою, я заглядывал в каждую крохотную лавочку, что встречал по дороге, и задавал тамошним продавцам заранее заготовленный вопрос, но всякий раз уходил ни с чем. В лучшем случае меня отправляли либо на юго-восток, либо на юго-запад Тибета, в худшем – объясняли, что не знают китайского языка, который выдавал мне гугл-переводчик.
Около часа спустя я с удивлением обнаружил в мобильнике, переключенном в беззвучный режим, 10 пропущенных вызовов от Ребе.
– Макс, ты куда пропал? – спросил Саша, едва я ему набрал. – Джимми тут нервничает, извелся весь, когда увидел, что ты исчез.
– Да я вдоль озера гуляю, скажи, чтобы не волновался.
– Не думаю, что он успокоится раньше, чем ты вернешься назад, – после паузы заметил Ребе.
Его слова меня немного удивили, но виду я не подал – лишь сказал, что скоро буду.
– Почему ты ушел, не предупредив? – хмуро спросил Джимми, когда мы повстречались вновь.
– Я же передал через Борю и Сашу, что пойду прогуляться, – пожал плечами я. – Плюс мобильный есть, если что.
– В следующий раз подходи прямо ко мне, хорошо? – вежливо попросил наш «провожатый».
Джимми был очень напряжен, и я, заверив, что подобное больше не повторится, показал ему несколько потрясающих фото, которые мне удалось сделать во время моей «самоволки». Кажется, это немного успокоило нашего провожатого, и я со спокойной совестью примкнул к группе… и с удивлением обнаружил, что за время моего отсутствия в нашей команде что-то поменялось – все, за исключением разве что Романа и Ларисы, казались усталыми и одновременно перевозбужденными – то ли от духов монастыря, то ли от недосыпа, то ли от «горняшки», а может, от всего сразу. Это были еще не открытые ссоры, но, судя по электричеству, которое буквально искрило между паломниками, я чувствовал, что это лишь вопрос времени.
«Интересно, как долго еще продержится равновесие? Кажется, что коктейль из «горняшки» и усталости вполне может обернуться массовой истерией… Надеюсь, так только кажется», – думал я, пока мы ехали в город Нангтри.
Провинциальный оазис северо-восточного Тибета закрыт для иностранных туристов, но фирма Олега, по счастью, смогла договориться с властями о возможности переночевать здесь, чтобы нам не пришлось пилить еще 300 километров в ночной мгле до следующей возможности бросить кости.
Город встречал великий китайский праздник во всем своем великолепии, что подразумевало множество безвкусной иллюминации в духе Диснейленда, полицейские машины и броневики.
На площадях толпились радостные горожане с разноцветными флажками.
«Такое ощущение, что осенью в Китае половина празднует, а половина сторожит. Почти как в России», – вставил свои пять копеек мой «ментальный товарищ».
В принципе сам город мне понравился – чистый, опрятный, куда ни пойдешь, в аптеку, в бакалею, в сувенирную лавку – везде приветливые, улыбчивые люди, и кажется, радуются тебе они совершенно искренне, а не по нужде. Если сравнивать Нангтри с… да тем же Владимиром, где примерно столько же народу живет, то наш русский город, конечно, значительно проигрывает китайскому что по инфраструктуре, что по чистоте, что по гостеприимству. Хотя обилие полиции говорило о том, что в этом регионе не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Во время ужина я снова обратил внимание, что большинство моих попутчиков выглядят так, будто трое суток отпахали у станка на заводе – лица у всех были измученные, усталые. Грустней всех мне показался Павел, который волей случая сидел слева от меня, с угрюмым видом поглощая лапшу.
– Что-то случилось? – спросил я.
Он вздрогнул, покосился в мою сторону и нехотя сказал:
– Да как-то все… не то. Переезды, холод… никакого удовольствия.
Услышав последнее слово, я несколько опешил и не нашел, что сказать, – молча уткнулся в свою тарелку, а доев, отправился к себе в номер.
Уже вечером, заполняя дневник минувшего дня, я то и дело ругался под нос:
«Удовольствие»… он поехал сюда, в Тибет… осенью… за, блядь, удовольствием!..
•••
Август 1900 года – январь 1901 года
Прибытие в Лхасу. Первые впечатления. Тинджол. Благая весть
от Дашия
«Страх. Страх во мне, и сам я давно стал средоточием страха. Страх смерти преследует меня с того самого дня, как я отправился в это путешествие. Каждый день я представляю, как меня разоблачают и казнят. Практически каждую ночь вижу сон подобного содержания. Савельеву легко говорить громкие речи о колоссальной пользе этой экспедиции для Родины – он, Савельев, далеко, не ему расплачиваться жизнью за проклятый французский фотоаппарат, за дневник, за обман…
Мысли путаются. Изливаешь переживания на бумагу – чуть полегче, но чем дальше, тем хуже этот способ помогает бороться с внутренними демонами…»
Такая запись появилась в дневнике Цыбикова утром после налета разбойников на их лагерь. Той ночью Гомбожаб так больше и не смог заснуть, как ни пытался; перед глазами стояло лицо умирающего Чэшоя, которое иногда – буквально на пару мгновений – сменялось свирепой физиономией разбойника на лошади, который, бешено размахивая саблей, стремительно несся на востоковеда.
Потом, конечно же, в голове раздавался выстрел, и это совершенно не способствовало сну.
Кое-как домучившись до рассвета, Гомбожаб вместе со священной книгой «Сто ступеней на пути к блаженству» покинул палатку и при тусклом свете утреннего солнца с трудом вывел на листе эти строки тупым карандашом. Прочел их, хотел добавить что-то, но тут попутчики стали выбираться из палаток, и востоковед, опасаясь ненужных вопросов, вернулся к себе.
Дальнейший путь был долог, но благодаря опыту Ешея оказался не так труден, как предыдущий. Во-первых, он действительно отлично знал местность и вел караван лишь проверенными тропами. Во-вторых, увеличил количество дозорных, чтобы разбойники больше не смогли застать путников врасплох. В итоге та стычка, в которой погибли Чэшой и другие паломники, стала последней на пути в Лхасу. Трудно было сказать, следствие ли это решения Ешея или банальное везение, но факт есть факт: больше никто в пути не умер, а те, кто хворал, включая Дашия, благополучно поправились.
– Чудо, а не отвар у тебя все-таки, Гомбожаб, – ворчал недавний больной, сидя у Цыбикова в палатке. – Если б Бадара надо мной не хлопотал, решил бы, что это твой сбор меня вылечил.
– Если это и лекарство, то только для души, – мягко улыбнувшись, сказал Цыбиков.
За то время, что они провели в Лабранге и Гумбуме, Даший весьма пристрастился к любимому напитку Гомбожаба. Востоковеду это не нравилось: мало того, что заводить друзей в путешествии он не планировал (опять же из страха быть разоблаченным), так еще и сбор таял буквально на глазах – из трех мешков один уже опустел.
«Но что я могу сделать с Дашием? Отказать ему? Или прогнать прочь? Да нет, глупости…»
В палатку вошел Ешей.
– Опять твой отвар пьете, Гомбожаб? – спросил он, окинув хмурым взглядом обоих спутников, сидящих с кружками в руках.
Тон предводителя сразу не понравился Цыбикову. Казалось, Ешей чем-то недоволен. Решив, однако, не обострять общение, Гомбожаб как ни в чем не бывало ответил:
– Как видишь.
– Ну, так допивайте скорей, потому что мы отправляемся, – холодно произнес предводитель. – К вечеру мы должны быть в Лхасе, а потом хоть опейтесь вашим варевом…
Развернувшись, он вышел из палатки. Цыбиков и его гость обменялись недоуменными взглядами.
– Чего это с ним? – неуверенно хмыкнул Даший. – Раньше с нами чаевничал охотно, а теперь ворчит…
– Ну, он же теперь не обычный паломник, а предводитель, – пожал плечами Цыбиков. – Видимо, чувствует ответственность, поэтому и стал так строг.