– Давай, обыщи меня. – Он встает и пытается расставить руки, но левую поднять до конца не получается. Он с шипением выдыхает сквозь стиснутые зубы. – Будь поаккуратнее с левой стороной, ладно?

Мне остается только побыстрее покончить с этим. Телефон был бы далеко не самым опасным, что могло у него оказаться. Я кладу свой самодельный нож на край мусорки на случай, если мне понадобится быстро его схватить, а затем подхожу к Малькольму.

– Если ты попытаешься…

– Ты сделаешь мне очень больно. Я помню твою последнюю угрозу. Поспеши, покончи уже с этой игрой в полицейского, чтобы я снова смог присесть. – Он еще сильнее опирается на стену, глядя на меня.

Я наклоняю голову.

– Тебя это смешит? Будто это игра? Нам пришлось бежать из дома той ночью, и мы едва успели убраться, прежде чем в дом вломились чужие – в том числе и ты. Теперь моя мама пропала, а тот, кто так обошелся с твоим лицом, охотится за мной. – Я подхожу ближе. – Ну давай. Шути свои шуточки.

После этого он не произносит ни слова.

Не глядя ему в лицо, я запускаю руки в его карманы, передние и задние, затем хлопаю по ногам и вокруг лодыжек.

Я проверяю и другие места, но не нахожу ничего, кроме кошелька, который я уже видела раньше.

Когда я заканчиваю, он одергивает худи.

– Ты права, это не игра. Но я рад, что я больше не в багажнике, и теперь я хотел бы оказаться подальше от этого мотеля.

И я тоже, вот только я понятия не имею, куда пойти и как туда добраться. И я устала. Так устала, что почти забыла, насколько мне страшно.

– Куда отправился твой приятель?

Заплывший глаз Малькольма дергается, и я чувствую искорку жалости, но тут же отгоняю это чувство.

– Ладно, вот что нам надо прояснить в первую очередь. Человек, который был там, – он показывает через плечо, – мы не работаем вместе. Впервые я его увидел, когда он выбил мне дверь, а затем выбил из меня дух и запихнул меня в багажник моей собственной машины, потому что я недостаточно быстро отвечал на его вопросы.

– С чего бы ему так поступать, если ты ни в чем не виноват?

Малькольм прислоняется спиной к стене и медленно опускается на землю.

– Я никогда не говорил, что ни в чем не виноват, но я просто компьютерщик. Я никогда никому не причинял вреда, и я взял работу думая, что никто не пострадает.

Я хмуро смотрю на него.

– За исключением меня и моей мамы, ты хочешь сказать.

– Нет, – он выпрямляется так резко, что тут же морщится от боли. – Несколько дней назад никто даже не знал, что ты существуешь. Копы искали твою маму почти два десятка лет. Многие считали, что ее вообще уже нет в живых, пока она не появилась на могиле Дерека.

От облегчения у меня едва не подгибаются ноги.

– Тогда вы охотитесь не на того. Вы ее не знаете, но она почти не спускала с меня глаз, даже не хотела, чтобы я ходила в школу. Я всегда знаю, где она, и единственная могила, которую она посещала, – это та, на которой мы бывали вместе: могила моего отца. Вы охотитесь не на того человека.

Малькольм не пытается возражать, пожалуй, он мне скорее сочувствует.

– Не совершала ли два месяца назад твоя мама короткую поездку в Пенсильванию? Может, ты поехала с ней, а она ускользнула на пару часов?

Я открываю рот, чтобы возразить, но слова застревают в горле. Мы поехали в Пенсильванию после того, как сходили в поход в конце лета. Мама обожает ту лавку с пирожками в Перкаси, маленьком городке километрах в пятидесяти к северу от Филадельфии. Его название буквально переводится как «место, где колют орехи гикори». Мы ездим туда каждые несколько месяцев, останавливаемся на выходные в каком-нибудь хостеле, и это, пожалуй, единственные моменты, когда мама разрешает мне сходить куда-то самой, не предоставляя ей предварительно подробный список мест, которые я буду посещать в течение дня. Я могу провести несколько часов как захочу: пройтись по магазинам, погреться на солнышке, если погода хорошая, или даже сходить на каток зимой. Но мама всегда остается в нашей комнате с книгой, ожидая, пока я вернусь. Она бы сказала мне, если бы куда-то собралась. Я бы знала.

Я закрываю рот.

– У полиции есть версия. Они считают, что убийство Дерека – преступление, совершенное на почве страсти, поэтому через несколько лет убийце может показаться, что он в достаточной безопасности, чтобы посетить могилу убитого, – говорит Малькольм. – Сначала они следили за кладбищем, но потом перестали. Но позже, в этом году, миссис Эббот наняла частного детектива, и он опросил кладбищенских работников. Те подтвердили, что никто, кроме членов семьи, никогда не посещал могилу Дерека, но есть женщина, которая уже десять лет приходит к соседней могиле каждые несколько месяцев.

Десять лет. Я пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить, как давно мы ездим в Перкаси. Может быть, и правда десять лет? Может, именно поэтому, несмотря на частые переезды, мы всегда оставались на Восточном побережье? Чтобы мама всегда могла доехать на машине до могилы Дерека?

Малькольм продолжает, на этот раз мягче, но от его слов по коже словно расползаются пауки.

– Детектив установил камеру, реагирующую на движение, рядом с той могилой, и два месяца назад она сработала. Приезжала та женщина. Она провела там около часа и прямо перед тем, как уходить, протянула руку и коснулась надгробия Дерека. Когда она уходила, камера запечатлела ее лицо, и меня наняли, чтобы попытаться найти ее на фото, выложенных в Сеть, чтобы понять, где она. Я настроил свою программу распознавания лиц и в конце концов получил совпадение, когда ваша фотография появилась на сайте знакомств. На ней была та же женщина, что приходила на кладбище. Твоя мама – Тиффани Яблонски.

Я опускаюсь на землю. Не помню, в какой момент ноги отказались держать меня, но я сижу на земле, холод, идущий от нее, пробирается сквозь джинсы, так что кожа покрывается мурашками.

«Это просто холод, – говорю я себе. – Ничего больше. Все это ложь, все это не может быть правдой».

Я думаю о маме: о том, как она ловит длинноногих пауков стаканом, чтобы потом выпустить их на волю на улице, о том, как она каждое утро оставляет записочки в моем ланче и плачет над рекламными роликами про щеночков. Она никогда никого не убила бы. Может, она и правда знала Дерека Эббота, а если она втайне посещала его могилу много лет, значит, его судьба явно была ей небезразлична. Может, она стала свидетелем убийства и была слишком напугана, чтобы об этом сообщить. Такая ошибка может преследовать человека всю жизнь. А может, ее «ошибка» заключалась вообще в чем-то другом.

Ничего из того, что сказал Малькольм, не доказывает, что она могла быть каким-то образом виновна в смерти Дерека.

– Я не могу поверить, что она кого-то убила. Просто не могу. – Я поднимаю взгляд и смотрю ему в глаза. – Ты бы на моем месте тоже не поверил. – Я прикусываю губу, обдумывая, что делать дальше, и тут краем глаза замечаю, что Малькольм осторожно поднимается на ноги. В следующее мгновение я уже сжимаю нож в руке. Он медленно переводит взгляд своих светло-карих глаз с ножа на мое лицо и обратно.

– Серьезно? – произносит он, осторожно делая шаг в мою сторону. – Стоило мне со скоростью молнии вскочить на ноги и ты сразу разозлилась?


Я перехватываю нож покрепче, но Малькольм, похоже, совсем не напуган.

Держась за бок и хромая, он подходит поближе ко мне, а затем осторожно выглядывает из-за угла, в сторону стоянки. Менеджер по-прежнему возится с выбитой дверью моего номера, пытаясь установить ее на место.

– Как думаешь, это займет его еще на пять минут?

– А что?

– Потому что мне нужна та награда, а найти твою маму получится, только если ты мне поможешь, а ты не станешь мне помогать, если я не докажу тебе, что говорю правду. Так что я собираюсь показать тебе кое-кого, кому ты поверишь.





Разведка




Я изображаю из себя дозорного.

Мы с Малькольмом внутри административного здания мотеля. Он склонился над компьютером, а я тем временем жую губу и смотрю наружу – на менеджера, который откручивает погнутые петли двери, ведущей в пятый номер.

– Вот, – окликает меня Малькольм, отступает от стола и взмахом руки приглашает меня подойти.

Встав рядом с ним, я вижу видео, поставленное на паузу. В кадре репортер, стоящий перед обшарпанным трейлером «Airstream», а вокруг другие заброшенные трейлеры, находящиеся не в лучшем состоянии. Малькольм нажимает клавишу, и симпатичная женщина с темно-бронзовой кожей, сверкающими белыми зубами и темными волосами начинает говорить.

– Коллеги по работе семнадцатилетней Тиффани Яблонски рассказывают, что она внезапно стала проявлять навязчивый интерес к Дереку Эбботу, когда он начал заходить в кофейню, где она работала. Они утверждают, что она не позволяла никому другому заниматься его заказами, а на его стаканчиках она делала все более непристойные надписи.

На экране появляется школьное фото. На нем молодая мама – наверное, ей столько же лет, сколько мне сейчас. Почему-то она выглядит хмурой, грустной. Фото Дерека Эббота, наоборот, яркое и живое, он плывет на парусной лодке и радостно смеется. Он симпатичный, у него кожа и волосы человека, который много времени проводит на солнце. Репортер показывает еще несколько фотографий с ним, говорит, что он был приятным в общении и дружелюбным, создавая портрет молодого мужчины, которого ждало блестящее будущее, если бы его жизнь не оборвалась столь трагически.

– Родители Дерека сообщили полиции, что безумно влюбленная девочка-подросток неадекватно отреагировала, когда их сын не ответил на ее чувства взаимностью. Они рассказали, что она проникла в дом, где жили они с сыном, однажды вечером, когда все трое ужинали. Когда ее обнаружили, она ждала Дерека на втором этаже, в его старой комнате – в его кровати.

На видео показывают внушительный особняк Эбботов, в котором произошел этот случай.

– Дерек попросил ее уйти, но она отказалась. Его родители пригрозили вызвать полицию, и она пришла в ярость, требуя, чтобы Дерек признал, что сам пригласил ее сюда. Когда он отказался это делать и попытался увести ее от родителей, она набросилась на него и столкнула его с лестницы. Вскрытие показало, что он умер на месте. Тиффани Яблонски сбежала с места преступления.

Мой желудок вот-вот вывернется наизнанку, и я уже собираюсь закрыть видео, когда в кадре снова появляется журналистка. Она стоит перед трейлером «Airstream», рассказывая, что здесь мама провела детство. Дверь резко распахивается, и в проеме появляется мужчина с лохматыми седыми волосами и темными мешками под глазами.

– Убирайтесь с моей частной территории!

Глаза журналистки загораются, и она сует микрофон ему в лицо.

– Мистер Яблонски, вы знаете, что ваша дочь была без ума от Дерека Эббота?

Я невольно прикрываю рот рукой. Это мой дедушка. Он умер незадолго до того, как я родилась, так что я никогда не видела его фотографий. Мама всегда говорила, что ее детство не стоит того, чтобы его помнить. Но сейчас он прямо здесь. Или был – напоминаю я себе. На мгновение мне становится больно от мысли, что я никогда его не знала, но я прогоняю ее.

Он пытается схватить микрофон журналистки, но промахивается. Та ловко уклоняется и снова подносит микрофон к его лицу:

– Вы виделись с ней после того вечера, когда погиб Дерек?

– Она не сделала ничего плохого. Вы обвинили ее просто потому, что какой-то парень из богатой семьи указал на нее. Вы сгниете в аду, все до последнего.

– Так значит, вы не думаете, что она совершила ошибку, когда…

– Достаточно? – Малькольм протягивает руку к клавиатуре, чтобы остановить видео.

– Что? Нет. Это мой дедушка. Он не думает, что мама убила его. Он…

Но Малькольм уже закрыл браузер. Еще несколько кликов, и на экране снова появляется программа для регистрации клиентов. Я проталкиваюсь мимо него к компьютеру, но тут колокольчик над дверью звонит, и в кабинет заходит недовольный менеджер с ящиком для инструментов в руке. Он застывает на месте, увидев нас за столом.

– Эй, вам сюда нельзя, – произносит он. Легкая дрожь в голосе выдает его настороженность.

В одно мгновение я вспоминаю, как мама непринужденно улыбалась мистеру Гиллори, и мгновенно нацепляю такую же улыбку на собственное лицо.

– О, простите. Тут никого не было, так что мы просто решили осмотреться на случай, если кто-то оставил записку у компьютера или что-то подобное. – Если бы я была одна, я бы точно его убедила, но Малькольм выглядит так, словно его избивали стенобитным орудием. На лысой голове менеджера начинают проступать мелкие капельки пота, и он даже слегка пятится назад.

Я сдвигаюсь так, чтобы мои драные джинсы и порез на бедре были ему не так заметны. Затем, инстинктивно наклонившись к Малькольму, я обхватываю его руками за талию. Я чувствую, как он вздрагивает.

– Джейк – боксер-любитель, в полусреднем весе, и, хотите верьте, хотите нет, он сегодня победил. – Я еще шире улыбаюсь менеджеру.

Малькольм обнимает меня за

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.