Пол отхлебнул чая и посмотрел на соседа.

— Тебе запретили рассказывать все остальное, да?

— Все остальное что? — спросил Кенни, прикидываясь дураком.

Пол подмигнул ему:

— Старого копа не проведешь.

Из передней двери Тома вышел полицейским в форме со стопкой картонных коробок в руках. Детектив Джамбанко возник сразу за ним, неся большой пластиковый пакет.

— Долго они там пробыли, — сказал Кенни.

— Кропотливая работенка. Нужно следовать протоколу, чтобы не испортить улики.

— Ты правда думаешь, что они что-нибудь найдут?

Пол пожал плечами.

— Кто знает? Мне Том очень нравится, но люди никогда не перестают удивлять.

— Ты имеешь в виду, разочаровывать.

— И это тоже, — согласился Пол, кивнув.

— Как по мне, Том не из тех, у кого есть темная сторона, — сказал Кенни. — Он кажется таким… спокойным.

Пол затянулся трубкой и проследил, как дым вьется между перилами крыльца и уплывает во двор. Когда он заговорил снова, в его голосе появилась печаль.

— Я думаю, почти у всех есть темная сторона. Вопрос только в том, насколько глубоко она спрятана и может ли человек ее контролировать.

— У всех? — спросил Кенни.

Пол кивнул, взгляд его был отстраненным.

— Это звучит пессимистично.

— Думаешь?

Кенни пожал плечами.

— Мне больше нравится думать, что в мире много и хороших людей.

— А кто сказал, что кто-то хороший или плохой? Прекрасных людей много, включая тех, кого мы знаем.

— То есть ты хочешь сказать, темная сторона есть и у хороших людей?

— У большинства, да.

— Поясни.

— Вот взять, к примеру, твоих друзей. Зная друг друга большую часть жизни, вы пятеро можете пожертвовать собой ради другого. Вы ребята что надо. Но кто знает, чем эти парни занимаются, когда за ними никто не следит. Один, может, жульничает в гольфе, другой уклоняется от налогов, третий изменяет жене.

— Да ладно, гольф — это не так-то уж страшно, а? Это на темную сторону не тянет.

— Да ну? — сказал Пол, приподняв бровь. — Сдается мне, все может быть взаимосвязано.

— Это как? — спросил Кенни, распрямляя ноги и наклоняясь вперед в кресле.

— Ты даже не представляешь, сколько я арестовал людей, которые говорили одно и то же: «Я не хотел сбивать его, офицер, просто сорвался», «Я не хотел бить ее так сильно, просто сорвался», «Я не хотел спускать курок, просто потерял контроль и сорвался».

— Ты говоришь об импульсивных преступлениях?

Пол щелкнул пальцами.

— Но откуда эти импульсы берутся, Кенни? Вот я о чем. Они есть у всех нас. Где-то внутри. У большинства они скрыты под хорошими манерами, цивилизованным поведением и красивыми айфонами, и, чтобы достать их на поверхность, нужно испытать предельное напряжение. Но у других… — Он осекся.

— У других?

Пол сузил глаза.

— Они лежат ближе к поверхности и проявляются каждый день. И такие люди, вместо того чтобы бороться с этими импульсами, принимают все как есть.


— Я знал таких, когда пил, — сказал Кенни. — Они всегда ищут неприятностей.

— А еще есть то, что можно назвать истинным злом. Худшие из таких людей к нему прислушиваются. Я правда в это верю.

— Прислушиваются к чему?

— К тяге… к зуду… к тому дразнящему, обманчивому голосу откуда-то с самой глубины.

Кенни выдохнул, отгоняя смутные воспоминания о другой жизни, о другом человеке, которым он когда-то был. Он медленно поднялся с кресла.

— Думаю, пойду-ка я домой, посмотрю, не оставили ли мне девочки попкорна.

— Заходи, если что.

— Ага, зайду, — ответил Кенни, спускаясь с крыльца.

— Слышишь, Кении?

Он повернулся.

— Да?

— Не обращай особого внимания на то, что я сказал. Я просто старый дурак. Меня как тоска накроет, я веду себя так, будто весь мир рушится.

Кенни улыбнулся:

— Может, зайдешь, посмотришь с нами фильм? Сара и Нат будут рады.

— В другой раз, — ответил Пол, вставая. — Лучше покопаюсь у себя в подвале, отвлекусь от мыслей.



— Как фильм? — спросил Кенни, входя в гостиную.

Сара и Натали ютились на диване под одеялом, между ними стояла миска попкорна. Свет в комнате был выключен.

— Такой тупо-о-ой, — отозвалась Натали.

Сара бросила в девочку зернышко.

— Неправда. Фильм милый.

Натали закатила глаза, взяла кусочек попкорна с коленей и засунула себе в рот.

Кенни рассмеялся. Он был благодарен дочери за то, что та решила остаться в этот вечер дома вместо того, чтобы отправиться на ночевку к Мэдисон. Саре это сейчас было очень нужно. Он взял ключи с кофейного столика.

— Куда собрался? — спросила Сара, насторожившись.

— Нужно быстро сбегать в школу. Я сегодня так торопился с тренировки, что оставил в тренерской ноутбук.

— Разве ее не должны были запереть?

Кенни кивнул:

— Должны были, но ключа от той двери у кого только нет. У завхозов, сторожей, других тренеров. Я бы лучше не рисковал оставлять его на все выходные.

— Фильм уже почти закончился, — сказала она. — Хочешь, съезжу с тобой?

— Нет, вы, девчонки, отдыхайте. Я вернусь, не успеете глазом моргнуть. — И направился к двери.

— Кенни?

Он повернулся и взглянул на жену. Выражение у нее на лице было хорошо ему знакомо: в нем читалось беспокойство — и подозрение.

— Будь осторожен.

Кенни отправил ей воздушный поцелуй и вышел за дверь.



Мужчина обрушил биту на стену, устроив ливень из осколков бетона. Его лицо исказилось от ярости, на лбу и на шее вздулись вены. Они подступали все ближе. С каждым днем. Наверное, уже и тело нашли.

Кряхтя от усилий, он размахивал битой снова и снова, колотя по стене до тех пор, пока у него не перестали подниматься руки, а щеки не покрылись грязно-серым слоем пыли. Тогда он с отвращением отбросил биту, возвел глаза к потолку — и завыл от ярости. Вой получился похожим больше на звериный, чем на изданный человеком. Из уголков рта свисали толстые струйки слюны. Из носа шла кровь, а темные глаза, широко раскрытые и налитые кровью, беспокойно метались по комнате. Он принялся лихорадочно описывать круги, бормоча что-то себе под нос.

В этот момент зазвонил мобильный.