– Я хочу, – сказала Кристина. – Может, мне надо!

– В новогоднюю ночь положено телевизор смотреть, шампанское пить, оливье есть и петарды запускать! И никаких спиритических сеансов!

– Санечка, – Кристина поцеловала его в щеку, – ты можешь смотреть телевизор, чего ты там не видел! Или дрыхнуть! А мы с Мурочкой проведем сеансик!.. Мы поедем, ладно?

– Ну конечно.

– И вы подъезжайте! Но не поздно! Виктор Захарович еще три дня назад на улицу два ящика шампанского вынес! У него теория, что его нужно охлаждать долго!..

– Очень правильная теория, – похвалил Меркурьев. – Сань, мы обойдем собор и за вами двинем. Может, заехать чего купить?

– Я у Сони спрошу, – озабоченно сказала Кристина. – И тогда позвоню. Жека! Жека, поехали!..

Онегин вылетел из-за кустов, за ним мчались давешние приятели.

Мура взяла Меркурьева под руку.

– Никогда не была в Калининграде зимой. Хорошо, что мы из Бухары улетели, правда? Там у нас и зима какая-то чудная.

– Там пустыня рядом, – сказал Меркурьев, прихватывая ее руку в тонкой перчатке, – а здесь море! Ты правда хочешь сегодня разговаривать с духами?

Она вдохнула холодный и вкусный воздух и помотала головой – нет, не хочу.

Перед входом в собор сияла огромная елка, широко растопырившая ветки, самая настоящая, не синтетическая.

– А мы с тобой елку наряжать опоздали! – огорчилась Мура. В глазах у нее плавали отражения елочных огней. – Саня с Кристиной без нас нарядили. А я так люблю наряжать! И гирлянды вешать!..

– Мы на следующий год пораньше прилетим, – пообещал Василий Васильевич.

– Ну-у, следующий год еще когда будет!..

Они пошли вдоль стены собора.

– Зачем Саня купил у Виктора Захаровича дом, да еще переписал его на Соню? Что за благотворительность? – задумчиво спросил Меркурьев. – И теперь все там живут – и они с Крыской, и сам Захарыч, а Соня из Москвы наезжает!

– Так для этого и купил, – удивилась Мура. – Чтобы у Кристины был дом – раз, и чтоб он уж точно никуда не делся от Сони – два! Помнишь, что нам говорили Кант с Бесселем? Что дом должен принадлежать наследнице, а наследница – Соня. И все логично! Соня хозяйка, но она в Москве, Кристина здесь и просто живет в доме, не дает ему пропасть, а Саня все это дело сторожит. Наш Саня человек простой, без затей. Сказано – сделано!.. Условия выполнены, все довольны, включая призраков.

– Это точно, – согласился Василий Васильевич.

– И пока он сторожит, Соня дом уж точно не потеряет. Ты же знаешь, как он сочувствует всем бездомным и беспризорным!.. А Соня все детство такой была!..

Василий Васильевич придержал ее за руку.

– Что ты? – спросила она.

– Могила Канта, – он показал подбородком. – С мемориальным портиком.

– Прекрасное место, правда? – спросили рядом. – Да еще с мемориальным портиком!

Василий Васильевич, чувствуя дрожь в груди, оглянулся. Мура оглянулась тоже.

Позади них стояли двое – сухонький пожилой человек в длинном теплом пальто с меховым воротником и второй, молодой, в джинсах и короткой дубленке. Он был кудряв, явно мерз и прятал покрасневший нос в воротник.

Меркурьев узнал обоих сразу же – еще бы!

– Добрый вечер, господин Кант. Здравствуйте, господин Бессель.

Кант дотронулся до шапки, а Бессель шутливо поклонился.

– Вот я и говорю, – продолжал он, – везет некоторым! Можно прийти и полюбоваться на собственную могилу! А моя пропала! Так и не найдена!

– Да на что она вам, Фридрих? – спросил Кант с некоторым раздражением. – Какая разница, есть могила или ее нет! Вы же все равно умерли!

– А если я желаю, чтобы мне поклонялись? Чтоб возлагали цветы? И молодожены произносили на ней клятвы верности?

– На могиле? – уточнил Кант. – На вашей? Клятвы верности?

– Но на вашей произносят!

– Это просто глупая причуда, – уверил Кант.

Меркурьеву показалось, что он все же немного гордится своей могилой.


– Рад, – сказал Кант, поворачиваясь к Меркурьеву и Муре. – Рад вас видеть вновь. Как давно мы не встречались?

– Больше года.

– Вы освежили в памяти мое неравенство? – осведомился Бессель.

Меркурьев замялся. Ему показалось, что Бессель говорит язвительно!..

– Честно сказать, – смутился он и отвел глаза, – я собирался, но…

– Вам было не до того, я понимаю, – перебил его Бессель. – Так всегда! Вы были увлечены личными делами, а вовсе не моим неравенством.

– Я повторю, – пообещал Меркурьев. – Обязательно!..

– Итак, новогоднее застолье и увеселения, – продолжал Кант. – Струнный квартет приглашен?

– Боюсь, что нет, – сказала Мура тоже немного виновато.

– Ерунда! А гости? Гостей должно быть не меньше трех – по числу граций, и не больше девяти – по числу муз.

– Нас получается больше, – призналась Мура.

– Это не слишком удобно для беседы, – огорчился Кант. – Но в новогоднюю ночь любые увеселения идут на пользу душе!..

– Да, – поддержал его Бессель, – кругом веселье! Смотрите, какие украшения из лампочек на соборе. В наше время…

– В наше время, – перебил Кант, – и лампочек-то никаких не было!..

– Холодно, – заметил Бессель. – Пройдемся? Впрочем, у меня припасено кое-что!

И он вынул из-за пазухи плоскую фляжку с завинчивающейся крышкой.

– Первоклассный кенигсбергский шнапс! – объявил знаменитый математик. – Старые запасы. Ну? За Новый год?

– За Новый год, – согласился Василий Васильевич растерянно.

И они выпили – по кругу, как студенты.

– Фрейлейн, – начал Бессель, вытирая рот тыльной стороной ладони, – то есть, прошу прощения, к вам нынче следует обращаться «фрау»! Фрау инженер, вы в самом деле хотите вызвать нас с Иммануилом сегодня ночью?

Мура опустила глаза.

Бессель переглянулся с Кантом.

– Нет, мы придем к вам потолковать, если пригласите, но все же не в новогоднюю ночь!

– Извините меня, – прошептала Мура. – Я еще многого не знаю.

– Ничего, ничего! – Кант ободряюще похлопал ее по руке. – Вы постепенно все узнаете!.. Мы придем завтра! Завтра будет отлично, вы согласны, Фридрих? Мы посидим у камина при свете зимнего дня, выпьем горячего пунша и потолкуем о приятном!

– Спасибо, – сказала Мура. – Спасибо вам!..

– Я люблю свой старый дом, – признался Бессель, – это прекрасно, когда в старом доме празднуют! Это значит, что дом живет! Впрочем, вам нужно идти, молодые люди. Сейчас вам будут звонить с новогодними поручениями.

– Забыли хлеб, – пояснил Кант, деликатно понизив голос. – И зеленый горошек. Он был куплен заранее, но его только что съел пес. Баночку поставили на самый край стола, а пес вскочил на стул, и вот вышел конфуз.

– Нам нужно идти! – Мура потянула за рукав Василия Васильевича, который стоял как вкопанный. – Слышишь, там Жека что-то съел!..

– До завтра, – пробормотал Меркурьев.

Они пошли к мостику, соединяющему остров Канта со всей остальной планетой.

– Они завтра явятся к нам выпить и посидеть перед камином? – уточнил Меркурьев.

– Ну да, – согласилась Мура.

В кармане у Василия Васильевича затрясся мобильный телефон. Он вытащил его, взглянул – звонила Кристина – и посмотрел в сторону собора.

Двое стояли у портика и горячо дискутировали о чем-то.

– Призраков не существует, – сказал Василий Васильевич Муре.

И тотчас же Кант обернулся и помахал ему рукой.