Они свернули на маленькую улочку, уже знакомую Насте, у кованой ограды маленькой церквушки он вдруг остановился. Она только что просила, желала, мечтала, а теперь боялась поднять на него взгляд. Сердце билось так быстро, так отчаянно, что даже стало дурно.

Он повернул ее к себе, поднял за подбородок лицо и долго смотрел на ее мягкие, нежные черты. Он ждал. Наконец она посмотрела ему в глаза. Демон улыбнулся и наклонился к ее лицу.

– Анастасия…

Какой же у него голос! Бархатистый, с хрипотцой и глубокими грозовыми перекатами на звуке «а». Ее имя звучало так прекрасно на его губах!

– Поверишь ли… не ты одна желала этого…

Она прикрыла веки с дрожащими ресницами, слушая его голос, ощущая его дыхание совсем близко. Даже если он лжет, то сладка эта ложь, пусть дурманит, только бы поцеловал. И когда он коснулся ее губ, мир изменился необратимо и бесповоротно.

Порыв ветра осыпал их розовыми лепестками миндаля, но они уже не чувствовали ни ветра, ни ласковых прикосновений лепестков к коже.

Мягкость его губ, тепло дыхания, его объятие, подвижное и сильное, он старался прижать ее к себе сильнее то за плечи, то за талию, то зарывался пальцами в ее волосы на затылке, она испытывала жажду, голод по нему, бесконечное желание, от которого подкашивались ноги. Был только он: она целовала его рот от одного уголка губ до другого, прикусывала его губы, чувствовала, как они изгибаются, когда он улыбался в ответ на ее жадность. Он тоже был алчен, как если бы она была долгожданным сосудом, из которого он мог напиться, больше того: мог слиться с ней, стать ею, чтобы она стала им.

Ничего не было вокруг, никого не существовало, только его руки и губы, тепло его дыхания, ее часто бьющееся от счастья сердце. Закрыв глаза, она запоминала мягкость его поцелуев, их требовательность и жадность. Его тело стало единственной опорой. Он был гаванью покоя, которой она могла доверять. Несмотря на приближающуюся бурю.

Он отвлекся от ее губ, чтобы поцеловать подбородок, щеки, и, когда его дыхание коснулось ее шеи, она застонала от удовольствия. Он колебался, и это мгновение до поцелуя, мгновение паузы, пока она, задержав дыхание, перебирала его кудри, стало вечностью, которая стремительно оборвалась, когда он все-таки прижался к коже губами. Они целовались жадно, резко и медленно, словно торопясь изучить лица друг друга и в то же время растянуть удовольствие от прикосновений.

Смех парочки запоздалых прохожих вернул их в реальность. Она прижалась к нему, спрятав лицо в его пальто, не смея взглянуть в глаза тому, кого так страстно целовала. Он гладил ее по голове, она слышала его легкий смех.

– Пойдем.

Наклонив голову, прижавшись плечом к его плечу, она пошла рядом. Он сжал ее кисть, переплел пальцы со своими. Не смог взять ее душу, никогда не сможет.

Перед тем как подняться в агентство к остальным, не выдержал, в подъезде развернул к себе и снова прижался к ее губам. Настя отозвалась тут же, словно тоже ждала этого. Ладони скользнули по спине ниже, она дернулась, но он прижал ее к себе теснее. Ее удивление, нежность, наивность разжигали страсть. И одновременно казалось, что еще никогда не испытывал он такого светлого чувства, потому что не в состоянии был уступить своей похоти. Ни женщины, ни ведьмы, ни демонессы не имели привкуса меда на губах, не пахли так сладко полевыми цветами, не манили жаром своего солнечного света. Она была его, предназначалась ему, но он знал, что никогда не сможет быть с ней. Она Избранная. Он не имеет права.

Но он был должен ей. И долг свой он вернул.





Глава 15




Голова кружилась от счастья, от невероятного восторга, от чувства некой завершенности. Она чувствовала, что раскраснелась, понимала, что глаза горят от радости, что ничем не скрыть припухлости губ. Хотелось танцевать, прыгать, кричать, но ей удалось провести всех, опустив глаза, прикусив губу будто от задумчивости. Всех, кроме Диего, который, казалось, считал ее абсолютное счастье еще из-за двери, и папы римского, который воздел очи к небу и воскликнул, потрясая руками в перстнях:

– Ну, наконец-то! Я уж думал, вы никогда не созреете.

Отчего Настя покрылась багровым румянцем и шикнула на него:

– Ваше святейшество, молчите!

– А кто меня услышит? Только ты, – подмигнул ей папа римский.

Чтобы как-то слиться с обстановкой, Настя забилась в дальний угол комнаты для совещаний, пока все рассаживались вокруг. Граф Виттури вел себя абсолютно спокойно, а вот ей постепенно, когда улеглись страсти первого мгновения, становилось грустно. С одной стороны, она была все еще счастлива, что ее желание сбылось, что она узнала вкус его поцелуев, но, с другой, было горько, что этого больше не повторится. И все же постепенно она заставила себя успокоиться, смирила бурю в своей душе и прислушалась к беседе. Речь шла о том, что делать теперь, когда Ноктурна может атаковать в любой момент, и что они могут противопоставить ей и ее армии.

– Мы можем бросить клич по всем агентствам. Возможно, на нашу сторону встанут друиды и прочие жрецы. – Рита накручивала рыжий локон на палец.

– Возможно, ангелы захотят помочь нам? – спросила Лика.

Граф Виттури усмехнулся:

– Особенно после той охоты, что они устроили на Настю? Не думаю. Они скорее будут мешать, чем встанут на нашу сторону.

– Тогда наши шансы невелики, – подвел итог Цезарь. – Если только у графа нет запасного козыря в кармане.

Граф Виттури с легкой улыбкой обвел взглядом своих агентов.

– Может быть, и есть…

Он рассказал о том, что они видели в лесу Ноктурны.

– Надежда призрачная, но все же… Если выяснить, кто служит телом для Ноктурны, узнать ее историю, возможно, мы могли бы найти уязвимые места и воздействовать на них при встрече.

– Но какие у нас есть факты? – Итсаску нахмурила свой белый лоб. – Только то, что в библиотеке книги на русском, есть зеркало и танцующая балерина в музыкальной шкатулке. Мертвый мальчик. Трехэтажный дом… мы можем искать это бесконечно.

– Напротив зеркала была деревянная перекладина, знаете, такие используют для разминок балерины, – вдруг вспомнила Настя. – А что если все это сложить вместе? Может, Ноктурна раньше танцевала? Была танцовщицей? Тогда найти ее проще: русскоязычная балерина с сыном живет в трехэтажном доме.

– Нет, Настя… это не она танцовщица, вспомни, на втором этаже была спальня девочки, – заметил граф.


– Я не помню, я тогда поспешила подняться наверх.

– Там была детская мальчика и спальня девочки. Думаю, у Ноктурны было двое детей.

– Она убила их обоих? – Холодок пробежал между лопаток. Настя поежилась, вспомнив мертвого мальчика.

– А вот это я не знаю. Двое детей, мальчик и девочка, которая училась танцам, русскоязычные… Судя по дому, среднего достатка. Итсаску?

– Можно провести розыск, взяв за основу девочек из балетных школ. Начать с России.

– Если отец погиб или пропал при невыясненных обстоятельствах, то это еще один плюс, обычно демоны начинают с этого. Лишают женщину опоры.

– Ладно, я займусь, – кивнула Итсаску.

– А пока идут поиски, я хочу, чтобы вы использовали любую свободную минуту для тренировки. Мы не знаем, с чем нам предстоит столкнуться. Вы должны быть максимально готовы. Лика, оповести все агентства. Я вернусь на время в Венецию. Как только что-то выясните, выходите на связь.

Настя опустила голову. Он уезжает из-за нее. Чтобы больше ее не тревожить. Она понимала, что так лучше и правильнее, но легче от этого не становилось.



Стоя на вершине пирамиды Хеопса, Ноктурна провела рукой по округлившемуся животу. Она сама побаивалась того, кто зрел внутри, наливаясь силой и питаясь ею. Но по крайней мере Люцифер оставил ее в покое, когда понял, что она понесла. Ей нужна была снова говорящая с призраками, но достать ее не было возможности, мерзкий демон всегда был рядом.

– Госпожа, демон сам питается от нее. – Азазелло угадал ее мысли. – Если убить девчонку, он ослабнет.

– И я тоже, – возразила она. – Нет, земная нужна нам пока, это самый легкий способ черпать силу. Кто знает, сколько ее потребуется для этого…

И она опасливо прислушалась к движению внутри себя.

– Возможно, все куда проще, чем мы предполагали. У демона уже нет поддержки былых богов, почти все погибли при первом сражении.

– Он что-нибудь придумает, нельзя недооценивать Самаэля. Необходимо устранить его при первой же возможности.

– Когда земная рядом с ним, она черпает из него силы.

– Черпала, – возразила Ноктурна. – Уверена, теперь она добывает силу из земли, и потому она нужна мне. Если мы не можем подобраться к ней напрямую, найди того, кто ей дорог. Кого-нибудь из этой шайки. Обычный человек долго с нами не выдержит.

– Есть у меня идея. – И Азазелло откланялся.

Он исчез, а Ноктурна, ухмыльнувшись, открыла черный кожаный мешочек и высыпала на ладонь горсть песка.

– Начнем, пожалуй, – сказала она и подула на песчинки.



Агенты собирались разойтись по домам после совещания, но потускневший свет за окном привлек их внимание. Ураганный ветер с песком бился в стекла.

– Переждем бурю, – предложила Лика. – У меня есть замороженная пицца, пообедаем здесь.

Все согласились.

Граф Виттури долго стоял у окна и мрачно смотрел на смутный силуэт города, сцепив руки за спиной. Настя украдкой поглядывала на него, пока Лика доставала продукты.

Итсаску включила телевизор и начала щелкать кнопками пульта, пытаясь найти музыку, но граф Виттури перехватил пульт и остановился на новостях: внезапный ураганный ветер, начавшийся на севере Африки, охватил практически всю территорию земного шара, кое-где превращаясь в бури и циклоны, осложнил авиасообщение, метеорологи не могли пока найти объяснение подобному явлению.

– Когда метеорологи могли вообще что-нибудь объяснить? – фыркнул Серж.

Но никто из группы не поддержал его шутку.

Цезарь тихо выругался, но в общем молчании все услышали его гневное восклицание.

– Это то, что я думаю? – Рита испуганно смотрела на графа. Джонни обнял ее со спины, словно пытаясь уберечь от любого зла.

– Наша знакомая взялась за дело? – прошипела Итсаску.

Настя смотрела на хмурого графа и понимала, что теперь жизнь всех друзей в опасности. И ее тоже.

– Началось, – подтвердил граф Виттури и обвел всех тяжелым черным взглядом. – И только от нас, – тут его глаза остановились на Насте, и ей показалось, в них мелькнула печаль, – только от нас зависит, чем это закончится.