– Муха под названием граф Виттури, – огрызнулся Диего, полыхнув на нее зелеными глазами.

– Что случилось? – Лика участливо посмотрела на него. – Мы можем помочь?

– Если прекратите этот бессмысленный разговор и поможете мне с реестром. – Диего уткнулся в перечень картин. Настя и Лика переглянулись.



На обратном пути Лика шла впереди вместе Лией и Диего. И возле Насти появился папа римский.

– Мавру очень нравится Лукреция, – заметил он.

– Что-то не заметно, уж очень он с ней грубо поступил.

– А я не о французской блуднице, – подмигнул ей папа римский.

– Не может быть, – покачала головой Настя. – Вы ошибаетесь, ваше святейшество.

– У меня масса свободного времени, я только и делаю, что наблюдаю. Мавр глаз с нее не сводит, когда думает, что никто не видит. Потому исчадие ада, богомерзкий демон твой…

– Граф Виттури, – поправила Настя. – У него ваша ладанка, не забывайте.

– Свет души твоей, – покорно исправился призрак, – и отчитывал его. Лукреции от этой любви оборотня якобы грозит гибель. Вот и бесится ваше средоточие скверны… то есть граф Виттури.

– Вот как… – Настя нахмурилась. – И какая опасность от этого?

Призрак пожал плечами.

Это многое объясняло. Настя шла некоторое время молча.

– Ваше святейшество, а вы убивали? – вдруг спросила она.

Родриго Борджиа озорно блеснул глазами.

– Конечно, дитя. Травил, предавал, отдавал приказы. Когда стоишь у власти и от тебя зависит судьба огромного религиозного государства, приходится даже жертвовать теми, кем при иных обстоятельствах ты бы дорожил, может, уважал и ценил. А может, и любил. В оправдание свое могу сказать, что всегда старался разрешить противоречия мирно: подкупом.

– А если не помогало?

– На такой случай есть достаточно эффективное средство – яд.

– И оно того стоило? В конечном итоге?

– Ты и сама знаешь ответ, – раздраженно ответил призрак и исчез.

Отлично. Теперь и он обижен, и Итсаску еще смотрит зверем после фокуса с волками, и Диего тоже весь колючий как еж.

Настя поспешила за друзьями.



Холодный ветер трепал рыжие волосы Риты. Прижимая руками урну с прахом отца к животу, будто оберегая младенца внутри себя, ведьма окинула взглядом базальтовые колонны, образующие что-то вроде неровной мощеной мостовой, уходящей в море.

Она помнила, как пришла сюда впервые с отцом. Ильвир вел ее за руку, но уже тогда она была выше его. Ее грубые ботинки скользили по сырым камням, она то и дело спотыкалась. Но вместе с тем прыгать с камня на камень оказалось интересно.

Вот и сейчас казалось, что она обернется и увидит отца, услышит его тихий голос: «Когда бравый воин Финн решил сразиться с одноглазым великаном Голлом, чтобы не замочить ноги, он вбил в дно Ирландского моря колонны и построил мост. Устал он и прилег отдохнуть. В это время Голл сам пришел по мосту и явился к Финну в дом. Его жена, указав на спящего воина, солгала, сказала, что это ее младенец-сын. Посадила Голла за стол вместе с «младенцем», стала кормить их лепешками. Только Голлу давала лепешки, в которых запекла железные сковороды, а Финну – простые. Голл обломал зубы об лепешку, а увидев, что «младенец» спокойно их ест, да вообразив, какой у него должен быть огромный папаша, Голл в ужасе сбежал, сломав мост. Много легенд связано с этой дорогой гигантов, дочка. Когда умру, принеси сюда мой прах. Где еще отдыхать карлику, как не среди следов великанов?»

– Папа…

Она села на одну из колонн, пеньком выступающую среди других. Тесно прижала к себе урну, словно пыталась согреть ее. Как расстаться с ним?

– Отпусти его, Рита.

Локи положил ей ладонь на плечо. Она всхлипнула. Как отпустить? Как проститься? Как принять, что его больше нет?

Для нее он был и матерью, и отцом. Когда она испугалась своих способностей, которые стали проявляться слишком рано, он поддержал ее. В какой-то степени он начал работу с графом Виттури из-за нее. До этого он вплетал магические заклинания кельтов в оружие в своей скромной кузнице. И жили они бедно, потому что мало кто интересовался им. Когда граф Виттури пришел к ним в кузницу, скупил все оружие и сделал заказ, Ильвир сразу понял, что покупатель непростой. Но граф, хоть и был вежлив, о себе ничего не рассказывал, только положил на стол деньги, погрузил оружие в машину и увез.

Он вернулся через полгода. И увидел маленькую рыжую зеленоглазую девочку, которая играла с котенком возле кузницы.

– Как тебя зовут? – спросил он, присев рядом с ней на корточки.

– Рита.

– Как давно ты научилась передвигать мячик глазами, Рита?


– Два месяца назад.

– А что ты умеешь еще?

– Читать, писать буквы, шить. – Девочка загибала пальцы.

Граф рассмеялся, потрепал ее кудрявые волосы:

– Ты станешь красавицей, Рита.

Войдя в кузницу, он увидел Ильвира за ковкой меча. Кузнец показал ему выполненный заказ.

– Ильвир, я хочу, чтобы ты переехал со мной в Венецию. Я создам тебе все условия для работы: помощников, материалы, любые знания. Ты мне нужен, а ездить каждые полгода в Ирландию я не могу. И твоя дочь…

– Что моя дочь? – Ильвир ощетинился сразу.

– Ты и сам знаешь. Ведьму нужно обучать, иначе она может причинить вред.

– Кто ты такой? – Дрожь прошла по позвоночнику карлика. До сих пор он считал, что, может, эти странные вспышки вокруг девочки и ее способность двигать предметы уйдут со временем и никто не успеет заметить. Только в самом госте тоже было что-то колдовское, демоническое, отчего держаться от него хотелось подальше.

– Я могу ей помочь.

– Нам не нужна ничья помощь. Мы прекрасно живем и здесь.

Граф Виттури кивнул, забрал заказ, заплатил, но нового заказа не сделал. Вышел из кузницы, мельком взглянул на девочку и уехал.



Когда Рита пошла учиться в школу, то очень быстро стала предметом насмешек: Ильвир провожал и встречал ее, путь в поселок от их уединенного домика был неблизкий, и он боялся отпускать дочь одну. Мальчишки дразнили, ставили подножки, дергали за волосы, крали ранец, забрасывали его на дерево и кричали:

– Пусть твой папаша допрыгнет, малявка!

Рита научилась лазить по деревьям, привыкла к разбитым в кровь коленкам и синякам. Она слушалась Ильвира: он строго-настрого запретил желать зла насмешникам. Но иногда так хотелось! В минуты особо острой обиды она чувствовала гудение в ушах и видела легкие искорки в воздухе: ее естество будто ждало, что вот-вот она даст ему волю.

– Эй, долговязая, папаше нос утри, вон он семенит!

Визг и хохот мальчишек. Рыжая девочка до боли прикусывает губу, чтобы не взорваться. Она берет ранец и спешит навстречу отцу. Это второй год школы. Насмешки и шутки все злее и злее. Мальчишки растут, а вместе с ними растет их нетерпимость к слабым.

Все они уже на голову, а то и больше выше Ильвира. И она замечает с ужасом, как они обгоняют ее и всемером обступают отца. Джейк, самый задира из всех, толкает карлика в плечо.

Звон в ушах стал таким громким, что она еле расслышала слова Джейка, Ильвир попытался миролюбиво решить конфликт:

– Рита, пойдем.

– Ты меня игнорить решил, урод коротконогий!

И Джейк, сделав подсечку, повалил Ильвира прямо в лужу.

И еще топнул по воде, чтобы брызги упали его жертве на лицо.

– Вы все чудовища!

Мальчишки обернулись: малышка Рита вся в слезах, сжимая кулачки, с красным от ярости лицом стояла у них на дороге.

– Проклинаю вас!

– Нет, Рита! – Вопль отца она слышала словно за завесой гула и искрения. Часть ее хотела остановиться, но ее несло как на гигантской волне. Она уже не могла прекратить это желание заставить их заплатить за обиду.

– Чтоб ты сдох, Джейк, а вы все поплатились за свою жестокость!

– Посмотрите-ка, у нас тут задавака. – Джейк схватил ее и бросил к Ильвиру. – Ты такая же уродка, как и твой папаша, вот и сиди с ним в луже.

Мальчишки, смеясь, ушли.

А на следующий день, придя в школу, она узнала, что Джейк и ребята наелись каких-то диких ягод и отравились. Джейка врачам спасти не удалось.

Очень скоро слух о том, что Рита прокляла их, распространился по школе. Ее обходили стороной. А в спину бросали: «Чудовище!» Ильвир забрал ее после занятий, и они почти бегом шли до дома.

Войдя в гостиную, она увидела два чемодана и четыре коробки.

– Нам нужно уехать, очень скоро жить здесь станет невыносимо.

Рита расплакалась:

– Ты тоже думаешь, что это я.