Она вернулась, нагруженная не только чайником, но еще и какими-то горшочками.

– Не хотите денег, позвольте угостить. Все ж не пожалели времени для взбалмошной дамочки. Хочу хоть чем-то отблагодарить за беспокойство.

Откуда-то появились тарелочки, бутылка коньяка и бокалы.

– Это хороший французский, – сказала, поймав взгляд. – Супруг разбирается. За вас, – сказала, наливая. Оказывается, хрусталь уже делают. Воистину, еще вживаться долго, прежде чем перестану рот в изумлении открывать. – Честно говоря, я представляла вас иначе, по словам Зины.

– Каким? – спрашиваю, опрокинув рюмку и почувствовав тепло, разливающееся по жилам. Вкус не особо понравился, пробовал в бытность мою академиком получше неоднократно. – Тупым?

– Дети часто жестокие, – сказала Анна Дмитриевна извиняющимся тоном. – Явно ж преувеличила даже косноязычность. Чтоб все так ошибались! – провозгласила, протягивая для чоканья рюмку.

– Да нет, – задумчиво признал, – в каком-то смысле права. Я хм… с замедленным развитием. Поздно догонять начал нормальных. Мне еще очень много нужно узнать, чтоб не удивляться всякой ерунде.

– Если кто-то говорит, что он много не знает, он гораздо умнее иных людей с дипломом, – серьезно сказала она, закуривая тонкую сигарету. – Хотите? Мои, безусловно, слабенькие, но есть папиросы мужа.

– Я не курю, – в чем скорее заслуга скаредности матери, жалеющей потратить лишнюю копеечку, – но если можно, пару штук для приятеля.

Анна Дмитриевна взмыла со стула красивым движением и через минимальный срок приволокла целую коробку, небрежно швырнув на стул.

– Считайте подарок, – усаживаясь, подмигнула. – Вы на меня тратите время, я слегка компенсирую. Не обижайтесь, – попросила, нечто увидев на моем лице. – От всей души. Давайте выпьем за отсутствие недоразумений между нами.

Пить она не умела, да и я в новом теле без привычки, еще не выяснив границу, потому нарезались оба быстро, тем паче объем каждой порции был приличный. Как она сама заявила, не наперстками же употреблять. Почувствовав головокружение, перестал опрокидывать рюмку за рюмкой, но Анну Дмитриевну было не остановить. Уж очень ей хотелось выговориться, а проще всего под выпивку. Или все происходило наоборот: сначала под напором алкоголя сдали тормоза, потом понеслось. Определить через час возлияний уже довольно сложно.

С моей точки зрения, ничего нового. Нормальные проблемы неработающей бабы. Вроде все есть, а скучно. Почти как в гареме. То есть здесь такового не водилось, почему-то жена должна быть одна, хотя у мусульман таких строгостей не наблюдалось. Перенимать обычаи из-за этого не стоит – боком выйдет. Соседи не поймут.

Муж давно не понимает, вечно пропадает на работе. Конечно, он обеспечивает неплохую жизнь, но она пуста и скучна с тех пор, как дочка пошла учиться. Ну не совсем, ясен пень, но вот даже поговорить не с кем. Не с прислугой же? А он замечательно слушает. Потом кошка вознамерилась сходить покушать, и мы проследили за возвращением аппетита, а также походом в ящик. Анна Дмитриевна пришла в восторг и захотела столь важное событие обмыть. А затем плавно перетекло в тосты за здоровье семьи, вообще народа и человечества.

– Почему не родить еще? – во время очередного наполнения бокала осторожно спрашиваю.

– Старая я уже, – сказала с тоскливой ноткой.

– Вы? – изумился без всякого притворства. – Да вы не просто красивы и сверкаете, еще и полны здоровья. Куда там молодым девчонкам. Я-то вижу! С вас бы богиню ваять.

– Спасибо, давно мне такого не говорили искренне, – сказала она, наклоняясь и целуя в губы.

Я жадно ответил, почти затащив ее к себе на колени, обнимая за талию. Наверное, не будь изрядно поддатым, так бы себя не повел, несмотря на явные заигрывания, но тут уже не выдержал. Молодой организм настойчиво потребовал своего, и мозги временно выключились. Руки ласкали спину, бедра, губы, лицо и шею. Дыхание ее стало прерывистым, и тело охотно выгибалось под ласками, а губы отвечали на поцелуи.

Избавил Анну Дмитриевну от блузки и почти порвал тряпку, закрывающую грудь. С крючками разбираться было неудобно и недосуг. Зато крепкие белые полушария тотчас подверглись массированной атаке. В какой-то момент она положила ладонь мне на ногу и пальцами попыталась залезть за пояс. Я поднялся, подхватив ее на руки, и переместился к диванчику в углу. Торопливо содрал с себя штаны, задрал ей юбку и, раздвинув гладкие ноги, принялся целовать, с удовольствием отметив содрогания. Долго не вытерпел, лег сверху. Она сама устремилась навстречу, обхватив руками и ногами, и оставалось начать наступление, взяв ее легко и уверенно, а она отвечала со страстью, улавливая движения, будто не в первый раз этим занимались.

– У тебя неплохо получается, – сказала, слегка отдышавшись. Они лежали, плотно обнявшись, и невольно вдыхала запах мужчины, ощущая его тепло. На узенькой софе иначе никак нельзя, но это нисколько не раздражало.

В голове прояснилось, но ни малейших сожалений не испытывала. Конечно, ничего такого изначально не задумывала, но парень был большой и красивый. Да и вел себя воспитанно. А в результате оказался изумительным любовником. Умудрился подарить ей то, что не мог муж, и почти перестала верить в такое. Она кончила еще до того, как по-настоящему взял, от одних ласк, и едва не потеряла сознание под ним. Может, все дело в этих странных умениях?

– Сколько у тебя женщин было прежде?

Ох уж это неистребимое девичье любопытство. Мир иной, а реакции прежние. Все им требуется знать, куда пошел и о чем подумал.

– Ты первая, – сказал я с максимальной убедительностью.

У этого тела, естественно. Фактически никакого вранья. А у того десятки лет опыта и самые разные девицы – от подзаборных шлюх до молодых жен старых начальников. Уж доставлять удовольствие подруге они совместно обучили. В нынешнем веке еще стесняются прямо высказать желание, а там с этим много проще. Хотя и сложнее. Прямо ничего не скажешь при знакомстве, чтоб не потащила к судье за оскорбление. Куча условностей. А здесь реально проблемы. Клиенток трогать не станешь, да они по большей части девицы, мечтающие о муже. Еще не хватает обзавестись по глупости супругой. Вот и приходится обуздывать желания благодаря правильной дыхательной гимнастике. А организм молодой, непроизвольно возбуждается. Да и со двора прежде практически не выходил. И как быть в таких условиях? Можно не сомневаться, женщины древнейшей профессии есть и в Подольске. Найти не особо сложно. Да ведь они за красивые глаза не дадут. А денег у меня нет. Абсолютно. Платят Ульяне. С этим надо что-то делать. К тому же у здешних проституток наверняка куча венерических болезней, а как их лечат, неизвестно. Антибиотики пока не изобрели. Кстати, готовился серьезно и многое помню. Голова все ж не компьютер, и возраст у меня был не детский. Многое забыл, кое-что сознательно учил, а теперь найти не могу. Вероятно, при слиянии не все сохранилось. И все ж достаточно много знаю.

– Думаешь, не чувствую, как реагируешь, когда касаюсь здесь, – поинтересовался, поглаживая упругую грудь. – Или тут, – проводя рукой по гладкому бедру.

«Все-таки права, – подумала Анна Дмитриевна, млея под ласковыми пальцами. – Такой и приворожить сумеет». В то, что он ничего не делал Мусе, изначально не поверила. Слишком быстро та поднялась. Да и разговоры ходили в городе давно. Да и прежде не особо верила, но по секрету рассказали про Аросеву. А тут прямо на берегу своими глазами увидела. И хотя ничего впечатляющего не делал, но человека спас. А на придурка вовсе не похож, что бы ни болтали. Люди неординарные часто со странностями, а молва вечно преувеличивает. И вторая встреча – судьба, не иначе. Кто-то свыше привел Колю, и отпустить его непростительная глупость.

– У моего Юрия Владимировича, – то есть ейного супруга, перевожу мысленно, – в последнее время боли в животе. Я с ним поговорю, и ты можешь вполне официально у нас бывать.

– Посмотреть, конечно, можно. И даже хорошо содрать, если сумею помочь, все ж не кошка. Только ведь на людях любиться все равно не выйдет.

– Это уж мое дело. Главное, никто не удивится, если в гости захаживать станешь.

Даже так? Все ж правильно почуял. Голодная баба. Совсем мужик ей внимания не уделяет. Не самый плохой вариант. К тому ж не похоже, чтоб гуляла налево постоянно. Значит, ничего не подцепишь случайно. И не может не знать многое, о чем мои родичи разве в газетах читали. Какой изумительный шанс нарисовался!

– Когда Зина придет?

Она невольно дернулась, вспомня о нормальной жизни.

– Через часик, – глянув на часы, ответила.

– Выходит, у нас еще есть время.

Она невольно ахнула от неожиданности, когда перевернулся, подхватив ее и посадив сверху. Очень пикантно смотрелась голая по пояс и в мятой юбке, прикрывающей бедра. Слегка подправил, держа за попку. Приподнял и опустил, услышав горловой звук.


– А теперь сама, – отдавая инициативу, – не торопись.

«Да-да», – думала она, довольная полученной возможностью контролировать, муж просто наваливался сверху и не интересовался ее мнением, ощущая, как возвращается, мутя сознание, страсть. Растянуть удовольствие, и пусть все идет к черту!





Глава 7

Налаживание полезных связей




Если не считать перевалившего через полдень солнца, на улице ничего не изменилось. Все те же дома, прохожие, и никому до меня нет дела. Зато я чувствовал себя просто замечательно. Сбросил напряжение гораздо лучше, чем физическими упражнениями по хозяйству, и доволен не хуже кота, возвращающегося после развлечений к родной кормушке.

Назад идти проще, вышел безошибочно к знакомой обувной будке. Сапожник прибивал с вдохновленным лицом каблук к лакированной туфле и поднял голову, только когда остановился рядом. Я молча положил на полочку в окошке папиросы.

– Ого, какая роскошь, – восхитился инвалид.

Наверное, дорогие, директор банка самокрутки смолить не станет, но в марках и ценах все равно профан.

– Мне подарили за спасение кошки, – пояснил честно, – все равно без надобности, может, тебе пригодится.

С запозданием резануло, я всех подряд на «ты» называл, а ведь старших положено на «вы». Уважение. До сих пор не воспринимаю их более пожившими. Это ведь с виду мне немного, а позади две жизни по длительности. Надо себя лучше контролировать. Не переломлюсь, лишний раз поступая, как принято. Тем более для образованных и вышестоящих выглядит наглостью такое поведение. Им тыкать не положено.

– Не откажусь, – сгребая грязной лапой пачку и выбивая заученным щелчком папиросу, согласился сапожник. – Все гуляешь?

– Если честно, мне совет нужен.

– Всегда к вашим услугам, гражданин Жандров, – пуская дым из ноздрей и осматривая любовно каблук, ответил он. И фамилию знает. Видать, про давнее знакомство с Ермолаем догадка правильная. – Чего изволите?

– Я самоучкой все постигнуть не могу. Разбрасываюсь. Приличный репетитор нужен из последнего класса. И чтоб не из заламывающих цену.

– Оно тебе надо? С твоим умением девицам мордочки разглаживать голодным не останешься.

– Неприятно чувствовать себя дураком, – ответил честно. – Что другие думают, начхать, но я в газете одно слово из трех не понимаю.

– О, тут иной раз и образованные ни черта не петрят. Как отмочат про монетаризм, интервенционизм и крепкий рубль, так плеваться хочется. Мне вот объяснили, что сильная валюта позволяет удерживать экономику на более или менее уровне, но стоимость рубля неправильно подпирать искусственным образом. Это ограничивает предпринимательство снизу. Вот и я так же смотрел, – хохотнул, – будто баран. Проще говоря, заработать непросто.

– Ну, вот и мне б кто так удобно изложил.

– Сразу чтоб брал мало и учил хорошо. Не жирно?

Я без особого смущения развел руками. Мне еще предстояло мать уговаривать на траты. Вряд ли она поймет.

– Ну, за твой подарок могу свой подкинуть. Есть у меня сосед Берхин Миша. В университет не приняли, и пока репетиторством подрабатывает. Подтянет, научит, объяснит. У него золотая медаль, так что сумеет.

– А чего не взяли, – скептически поинтересовался, – раз такой умный?

– А ты не знаешь?

– Откуда?

– Государственная политика, – непонятно объяснил сапожник, – неблагодарный, сомнительно лояльный в отношении нашей великой Республики элемент.

– Чего?

Он извлек из-под верстака газету и, близоруко прищурившись, зачитал со странной саркастической интонацией: «…по причине своей специфической национальной структуры являются помехой для нормальной эволюции масс русского народа. Решение еврейской проблемы мы видим в радикальном уменьшении количества иноверцев. Возможно, что данная проблема решается только путем реализации плана эмиграции. Данный план обязан учитывать интересы государства и быть абсолютно реальным. Ассимиляция евреев не является целью нашей политики…»

– Поэтому введена процентная норма для инородцев, – пояснил, откладывая печатный текст и кривясь, – в высшем и среднем образовании. Если в общем числе населения три из ста, то и в университете не больше. Причем в любом конце страны. При кровавом царизме в местах проживания смотрели по тамошнему проценту. Не в среднем. А сейчас очень справедливо. Вот и выходит, что из какого Вильно в Москву или Казань туча слетается, поскольку их там полно и конкуренция выше, а в большие города все-таки деньги надо иметь. На экзамене отбирают лучших из лучших.

– В смысле два конкурса?

– На самом деле несколько. Есть еще всякие армяне, поляки, кавказцы и прочие немцы. Закон один для всех. Сидят вместе, а проходной бал у русских отдельно, у этих отдельно.

– В результате из инородцев отбирают лучших из лучших и они потом нарасхват? – озадаченно переспрашиваю, не уверенный, что правильно уловил.

– В частных предприятиях – да. А на государственной службе единицы. Не берут даже по проценту. И ведь самое интересное, что идея правильная. Освободить места для простых русских парней. А на практике не тянут от сохи. Поступить проще, а учиться нет. Даже курсы до экзаменов не помогают. Ну, в данном случае он будет стараться подготовить серьезно. Ты ж не конкурент даже на один факультет пойди. Русский другой экзамен сдает. Уже готово, – с улыбкой произнес, обращаясь к подошедшей молодой девушке.

Если в прошлый раз клиентка походила на служанку одеждой, то эта не богачка, но с достатком. Лакированные туфельки, однако зажиточная купила бы новые. Она заплатила, даже не взглянув на работу, и довольная удалилась.

– Во! – сказал безногий. – Не проверяют. Знают люди, что качество настоящее. Могу и на заказ сшить хоть сапоги, хоть ботинки.