— Одно старинное кольцо, оно не имеет никакой материальной ценности, сделано из серебра низкого качества, но для меня оно очень... очень дорого. Еще наш дед рассказывал мне истории, связанные с ним, сейчас я понимаю, что эти истории наполовину выдумка, а может, и все он придумал... — Человечек изобразил на лице печаль. — Для меня кольцо — олицетворение моего детства. Прошу, отдай его. Ради этого я готов завещать тебе все, что имею.

— Очень трогательно. — Даша просто не в силах была промолчать. — Будь это кольцо моим, я бы отдала не задумываясь.

— Вот! — оживился дядя. — Ты слышишь, что говорит твоя подруга?

Но Даша не могла позволить ему радоваться слишком долго:

— Простите, а как фамилия вашего дедушки?

Маленькие глазки забегали:

— Что?

— Мне любопытно, как фамилия вашего деда? — И, указав на Рону, предупредила: — Учтите, она проверит.

Человечек не выдержал и взорвался:

— Да проверяйте, чего хотите! Я просто прошу отдать мне это кольцо... Оцените его в любой ювелирной лавке, больше ста долларов за него не дадут.

Даша скептически поджала губы:

— Вообще-то мне казалось, что пятнадцатый век стоит немного дороже.

Дядя побледнел, лицо стало серым.

— Что вы такое говорите, — пробормотал он, — какой пятнадцатый век...

— Чиквенто, — со вздохом пояснила Даша. — Если использовать нашу терминологию.

— Вашу? Что значит — вашу?

— Говоря о Средневековье и эпохе Возрождения, мы, искусствоведы, обычно употребляем итальянскую терминологию.

— Так вы искусствовед... — выдохнул дядя.

— Представьте себе. Да еще с университетским образованием. И потому мне вполне понятен ваш интерес.

— Ну хорошо... — Теперь иссохшая кожа потемнела. — Я готов его купить у вас.

— У нее.

— Да, у нее. Сколько?

Даша задумалась. Рона стояла неподвижно, ее лицо абсолютно ничего не выражало.

— Ну если так прикинуть... Учитывая, что вы все-таки родственники...

Дядя облизнул пересохшие губы. Лысоватая голова мелко закивала:

— Конечно, конечно, родственники!

— И с учетом всех обстоятельств... Тысяч триста придется выложить, не меньше.

Дядя испуганно пригнулся:

— Триста тысяч чего?

— Фунтов стерлингов, разумеется, — усмехнулась Даша. — На аукционе Сотбис за него дали бы не меньше.

— Вы в своем уме? — прошелестел посиневшими губами дядя. — Вы хоть понимаете, какую сумму назвали?

— Мне кажется, что не понимаете вы, — как всегда спокойно возразила Рона. — Это моя вещь, и я могу продавать ее за какую угодно сумму. За триста тысяч, за миллион или два.

— Миллион! — Человечек обморочно закатил глаза. — Но ведь это грабеж!

— А вы не покупайте.

— Но я хочу его иметь!

— В таком случае вам придется выложить триста тысяч фунтов стерлингов.

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ведь это почти полмиллиона долларов...


Даша зевнула.

— Слушай, Рон, а давай оставим твоего дядюшку на полчасика? За это время он попробует пересчитать указанную сумму в доллары, кроны, рубли, литы — во что только захочет.

— Мне надо подумать, — процедил дядя.

Даша едва не подавилась. Этот облезлый субъект мог думать только на одну тему: где найти пистолет, чтобы застрелиться, ибо таких денег ему явно брать негде.

В отличие от нее Рона и бровью не повела — возможно, сказывались нордические корни.

— Это ваше право. Когда надумаете, вы знаете, где меня искать.





Глава 26




Лия присела на большой мшистый камень и опустила голову. Светлые волосы упали на лицо.

— Чего ты смеешься? — устало спросил Пабло, опускаясь рядом.

— А ты знаешь, что мы уже за границей?

Она смешно морщилась и грызла соломинку.

— Ты шутишь?

— Очень надо!

— И что это значит?

— То, что ты свободен.

— Но... Подожди, разве литовская полиция не подаст на меня в международный розыск?

Девушка отбросила соломинку и соблазнительно потянулась.

— Да ну, придумаешь тоже... Очень надо. Я твою одежду на болотах бросила. Найдут машину, найдут одежду, напишут рапорт, что ты утонул. Я подтвержу.

— И все? — Пабло все еще не верил.

— А чего еще надо? Ну, пошли дальше?

— Стоп. — Пабло встал, к нему возвращалась уверенность. — Куда это ты собралась?

— С тобой.

— Только этого не хватало! Возвращайся домой.

— А как же фотосессия?

— Какая фотосессия?

— Ты забыл, что обещал устроить меня моделью? Обещал помочь получить контракт. Думаешь, я просто так старалась?

Разумеется, Пабло забыл — со дня их знакомства он успел разбиться, попасть в тюрьму, бежать, оказаться без единого документа в чужой стране — странно, что он помнил, как его зовут. И хотя он не чувствовал себя обязанным этой светловолосой ведьме, все же поспешил ее успокоить:

— Почему, я все помню. И выполню свои обещания.

— Тогда идем.

— Куда?

— Заключать контракт. Я, между прочим, на тебя трачу свои собственные деньги. А они у меня не лишние. Ну так что?

На смуглом лице мулата читалась усталость, смешанная со злостью.

— Послушай, Лия, по твоей милости я попал в такую передрягу, что едва не загремел в тюрьму лет на десять. Я очень плохо себя чувствую, мне надо прийти в себя, отдохнуть...

— Так отдыхай. Кто тебе не дает? Хочешь, можем снять номер в гостинице и там...