– Уходим! – приказал молчавший до этого второй служитель.
Отряд стал понукать коней, чтобы отступить и развернуться. Худой, встав боком к Антону, прошипел:
– Мы еще встретимся…
Антон отпустил пленника и живо ухватил коня горбоносого под уздцы, перелил силу в руку и дернул морду коня вниз. Но, видимо, от накатившего раздражения и от наглости Рассветных не рассчитал усилий. Конь рухнул на колени, а Рассветный не удержался, свалился с коня вниз головой и кубарем покатился по утоптанной земле. Когда он поднялся, ошалевший и сбитый с толку, Антон, внешне спокойный, но тоже, как и все это видевшие, сильно удивленный, спросил:
– Зачем же ждать? Все наши недоразумения мы можем разрешить здесь и сейчас.
– Не стоит, сэр, – поспешил вступить в разговор второй служитель, пухлый, с обвисшими щеками, как у бульдога. – Мы уже уезжаем…
– Постойте, господа – Антон не спешил отпускать незванных гостей и придерживал коня рукой. Надо уж доделать дело до конца. – Я так понимаю, что темных колдунов вы в моих землях не обнаружили. Ведь так?
– Истинно так! – закивал пухлый.
– Очень хорошо. Но мне нанесено оскорбление одним из ваших людей. Долг чести заставляет меня требовать удовлетворения.
– Мы приносим свои искренние извинения, сэр, – ответил пухлый.
– И все? У нас, у казаков, так не принято. Но вы можете откупиться. Мне, по сути, ваши жизни не нужны, я забираю этого коня, и вы даете мне грамоту, что не обнаружили колдунов на моих землях.
– Сэр Антей, мы сожалеем о возникшем недопонимании между нами, но лучше вам отдать коня, а грамоту я вам выпишу. Не стоит так уж обострять отношения. – ответил пухлый. Он достал свиток и вслух проговорил:
– Данная грамота дана сквайру Антею Алуринскому. Его феод проверен на наличие колдунов и ведьм, и такие тут не обнаружены. – Он протянул грамоту Антону.
Антон кивнул Сильтаку:
– Забери.
Гладиатор неспешно подошел, забрал свиток из рук пухлого, развернул и прочитал. Затем посмотрел на Антона и кивнул.
– Все так, как сказал этот Рассветный, – подтвердил он.
– Не смею вас задерживать, господа, – вежливо произнес Антон и отпустил коня. – Надеюсь, уезжаете без обид?
– Конечно, сэр Антей, мы рады, что недоразумение всемирно разрешилось.
– Ну, тогда счастливого пути, господа.
Он смотрел в спины уезжающим. Рядом стоял Сильтак. Он тоже смотрел вслед Рассветным и усмехался:
– Как я понимаю, господин, ты по складу своего характера тихо жить не можешь.
– Ты же, Сильтак, свободный человек, – ответил Антон, – зови меня не господин, а сэр.
– Не могу, господин, привычка.
– Ну, тогда называй господином, – согласился Антон. – А по поводу того, чтобы жить тихо… то сам видишь. Как тут проживешь? Вон сколько желающих моей смерти. – Он кивком указал на всадников. – И это только начало.
– А ты, господин, продолжай действовать так, как поступил сейчас. Грубо, уверенно, невзирая на авторитеты. Пусть за тобой закрепится слава отчаянного варвара, который может не только мечом ударить, но и кулаком или ногой приложить. И все это будут тогда принимать с пониманием. Для варваров правила не писаны. Они сами себе правила устанавливают. Это будет, господин, твоим преимуществом. Ты не только будешь действовать, как захочешь, вопреки принятым здесь правилам, но и сможешь объяснить свое поведение на словах. Язык у тебя хорошо подвешен. Говори нагло, напористо и действуй с умом.
– Х-м… – подумав, отозвался Антон – Ты хочешь сказать, что я могу мечнику дать пинка и спокойно объяснить, что мне плевать на его правила? А затем просто пристрелить его из лука?
– Да хоть задушить удавкой, – засмеялся Сильтак. – Твои слабости будут теперь твоей силой, господин.
Овельхольм – зажиточный город. Торговый. Съезжаются сюда свободные подданные со всего королевства, приезжают из империи и варварского севера. Осмотреться, поторговать и, может быть, остаться, чтобы свое дело наладить. Разноплеменный народ собрался здесь. Южане с черными, как смоль, волосами и темными от загара лицами. Варвары-северяне с пышной копной русых волос, белой кожей и голубыми глазами. Лохматые горцы, дикие, как их горы. Народы моря, которых все кличут греками. Горделивые и чопорные имперцы. Низкорослые, но крепкие, словно свитые из жил, сапеги.
Шумит припортовый рынок с раннего утра и до позднего вечера. Пристают и уходят речные суда с товаром. Затеряться здесь легко и просто. Были бы деньги. А можно уйти к нищим в старую водоотводную систему подземных пещер и делиться с обществом добытой попрошайничеством долей. Или к ворам… Но если ты одарен магическим даром, то никогда не спрячешься от всевидящего ока Рассвета. Его стражи не дремлют. Их глаза и уши есть везде.
Антону нравился этот город. Здесь чувствовался дух свободы и предпринимательства. Антон был в дорогой, из тонкой шерсти и бархата, одежде, приобретенной по сходной цене у скупщика и приведенной в порядок Радой. С кинжалом на поясе и неизменным молотом за спиной, раздвигая толпу широкими плечами и возвышаясь над всеми на голову, он уверенно шел вдоль торговых рядов. Его, как уже стало заведено, охраняли Сильтак и Эрзай.
Молот странным образом, будучи тяжелым для других людей, в руках Антона был почти невесомым. У него вообще, как выразилась Франси, открылось много странностей. Необъяснимых и порой пугающих. Он мог, сидя за столом, вдруг сказать, что сейчас войдет Рада, и та тут же появлялась в трапезной. Объяснить эти знания он не мог и лишь отмахивался.
– Не знаю, как вышло. Догадался, и все.
Еще он чувствовал, как вокруг него сжимается невидимое кольцо недоброжелателей. Недавно он ощутил, как обострилось чувство опасности, и он непроизвольно отошел на три шага в сторону, и тут же мимо того места, где он только что стоял, вдруг пронесся, сметая на своем пути деревянного «козла», сорвавшийся с привязи конь. Конь пробежал еще шагов тридцать и спокойно остановился. Чем это объяснить, Антон не знал, но то ощущение, которое предупредило его, он запомнил.
Антон, по складу характера склонный к размышлению и самоанализу, много думал над своей ситуацией. Со стороны он казался смелым, даже отчаянным. Но его поступки часто направлялись чувством испытываемого им страха. Страха за жизнь, страха, что обвинят в колдовстве и сожгут на костре. Страха перед будущим, которое было туманным. Он очень хотел жить и, не понимая, как нужно поступить в той или иной ситуации, а она требовала быстрого решения, становился отчаянно наглым. Его язык сам находил нужные слова, и потом, когда Антон, размышляя над случившимся, удивлялся: «Откуда они взялись?»
Он шел, размышляя о том, что ему нужны плотоводы – люди, способные перегнать плоты алуринской сосны и ясеня к морю. Уже по приобретенной привычке, не обращая внимания на толпу, раздвигающуюся при его приближении, он задумчиво шел по своим делам. Навстречу им направлялся юноша в балахоне Рассвета, сопровождаемый двумя воинами. Воины тащили плачущего бедолагу, который причитал и пытался вырваться:
– Я не виноват. Отпустите меня! Я не колдун. Я простой аптекарь… Что вы делаете?.. Ой, больно! У меня есть диплом…
«Еще одна жертва Рассвета», – несколько отстранено подумал Антон. Он не в первый раз бывал в городе и не вмешивался не в свои дела. И каждый раз, когда тащили очередного бедолагу, он проходил мимо, как и все, равнодушно глазеющие люди из толпы. Он прошел мимо Рассветного и в этот раз, но один из воинов, не уступив ему дорогу, толкнул Антона плечом. Удар был ощутимый, и Антона даже развернуло в сторону грубияна, и он, разозленный, недолго думая, дал ему хорошего пинка сапогом. Воин отпустил свою жертву и ничком упал на землю.
Вокруг них тут же образовалось свободное пространство. Воин поднялся и, отряхивая пыль, злобно посмотрел на Антона, а тот стоял внешне спокойно, но внутри полный злости, скрестив руки на груди. Его специально толкнули, чтобы вызвать ссору.
– Вы меня ударили, сэр, – яростно прожигая Антона глазами, начал воин.
– Вижу, что мало, – ответил Антон и врезал воину сапогом уже между ног. Тот ойкнул и, прижав руки к паху, повалился на землю. Антон действовал, как на Земле. Не жди драки, бей или беги. Бежать не позволяла честь благородного человека. – Ты не хочешь извиниться? – спросил Антон. – Ты, негодяй, толкнул сквайра. Хочешь остаться без головы?
Воин вновь поднялся. Он выпучил глаза и просипел:
– Я мечник…
– А мне плевать, кто ты. Будь ты хоть Папой римским, но за наглость свою ответишь.
– Вы вызываете меня на дуэль? – ощерился в злобной ухмылке воин.
– Вот еще! – засмеялся Антон. – Буду я с разной швалью биться на дуэли. Не извинишься, я просто разобью тебе твою дурную голову.
– Попробуй… а я посмотрю! – сплюнул воин под ноги Антону, и у того руки метнулись к молоту. Он сам не ожидал от себя того, что произойдет далее. Руки вытащили молот, и оружие, продолжая движение, опустилось на голову мечника. Ни шлем, ни голова не выдержали удара. По толпе пробежал возглас: Ах!.. А мечник с пробитой головой рухнул на землю.
Пряча обескураженность, за показное спокойствие, Антон ответил:
– Просил – получи…
Второй мечник отпустил бедного аптекаря и потянулся к мечу. Но Рассветный остановил его, подняв руку вверх.
– Сэр сквайр, назовите себя, – потребовал он.
– А ты кто такой, чтобы спрашивать мое имя? – понимая, что теперь нужно играть роль отморозка, нагло спросил Антон.
– Я служитель Рассвета озаренный брат Рандульф.
– Благородный?
– Нет. Но этот воин, которого вы убили, состоит в страже Рассвета…
– Если ты не благородный сэр, тогда закрой свой рот и не отсвечивай. Мне нанесено оскорбление одним из твоих людей, и он не захотел извиниться. Тут все слышали, как он просил разбить ему голову, и хотел на это посмотреть. Я выполнил просьбу этого чудака, так что можешь признать это самоубийством.
– Но вы убили его не на дуэли… – Рассветный был несказанно удивлен словами Антона, который формально говорил правду, и попробовал его все же обвинить в убийстве.
– А он не был благородным сэром. Благородный аристократ никогда не будет грубо толкать другого сэра. Он это заслужил. Тут есть кто-то, кто посмеет оспорить мое право на справедливую защиту чести сквайра?
– Ты просто бесчестный человек! – сказал, как плюнул, второй воин. Он, не отрываясь, смотрел на лежащего в крови товарища.
– Вот видишь, – напоказ простодушно произнес Антон. – Его товарищ тоже считает, что убитый бесчестный человек.
Все от такого заявления оторопели. Антон на шаг приблизился к воину, который выпучил глаза и перевел взгляд с убитого на Антона.
– Это я тебе, недоумок, сказал, что ты бесчестный человек.
– Кому тебе? – играя под дурака, спросил Антон.
– Тебе, вонючий сквайр.
– Он у тебя, Рассветный, тоже самоубийца? – не глядя на воина, спросил Антон воина в балахоне, и следом неожиданно для всех врезал тому сбоку в висок молотом. Тот не просто упал, а отлетел, как тряпичная кукла, под ноги толпе, и та в страхе подалась назад. Антон опять действовал невероятно быстро. Даже Сильтак, который приготовился атаковать мечника, обескураженно почесал бритый подбородок. Эрзай тоже ничего не успел сделать и откашлялся. – Кхм… Кхм.
Пораженный всем случившимся, Рассветный служитель тихо произнес с вопросом в голосе.
– Вы и этого убили?
– Я? Нет. Что ты! Это он сам самоубился о мой молот. Никакого чувства самосохранения. – Антон говорил внешне спокойно, но внутри у него нарастала паника. Он понимал, что поступил правильно. Поединка было не миновать, и исход поединка был неясен, поэтому он действовал на упреждение, даже не задумываясь о последствиях. Но теперь, когда непосредственная опасность миновала, он осознал, что за все то, что он сейчас натворил, надо будет отвечать. Кроме того, он очень удивился, что убить кого-то оказывается просто и легко. Нет мучительных сомнений, нет моральных мук после содеянного, но есть страх. Чем это ему аукнется?
«Твою мать! Что я наделал?.. Как быть?» И чем страшнее ему было, тем наглее и напористее он становился.
– С тебя, Рассветный, причитается. Твои люди, за которых, ты отвечаешь, на меня напали. Чем расплачиваться будешь?
– Я?.. Расплачиваться? Да как ты сме… он поднял руку и… не договорил, потому что посмотрел, как Антон, играючи, подкидывал свой окровавленный молот в руке. А из руки служителя Рассвета лишь брызнуло неярким светом, и свет тотчас погас. Его магия не работала рядом с Антоном, и он тут же изменил свое решение – Вот его забирайте, – показал он пальцем на аптекаря.
– Забирай раба, Сильтак – произнес Антон. Он немного успокоился. Первый раунд с Рассветным он выиграл и поэтому пошел дальше. – А также оружие и доспехи этих негодяев…
– Я не раб! – взвизгнул аптекарь.
– Хочешь пойти с ним? – кивком головы Антон указал на человека в балахоне, и аптекарь тут же встал рядом с Антоном. – Хочешь жить? – небрежно произнес Антон, помогая разоблачать убитых. И толкнул аптекаря к Сильтаку.
Отряд стал понукать коней, чтобы отступить и развернуться. Худой, встав боком к Антону, прошипел:
– Мы еще встретимся…
Антон отпустил пленника и живо ухватил коня горбоносого под уздцы, перелил силу в руку и дернул морду коня вниз. Но, видимо, от накатившего раздражения и от наглости Рассветных не рассчитал усилий. Конь рухнул на колени, а Рассветный не удержался, свалился с коня вниз головой и кубарем покатился по утоптанной земле. Когда он поднялся, ошалевший и сбитый с толку, Антон, внешне спокойный, но тоже, как и все это видевшие, сильно удивленный, спросил:
– Зачем же ждать? Все наши недоразумения мы можем разрешить здесь и сейчас.
– Не стоит, сэр, – поспешил вступить в разговор второй служитель, пухлый, с обвисшими щеками, как у бульдога. – Мы уже уезжаем…
– Постойте, господа – Антон не спешил отпускать незванных гостей и придерживал коня рукой. Надо уж доделать дело до конца. – Я так понимаю, что темных колдунов вы в моих землях не обнаружили. Ведь так?
– Истинно так! – закивал пухлый.
– Очень хорошо. Но мне нанесено оскорбление одним из ваших людей. Долг чести заставляет меня требовать удовлетворения.
– Мы приносим свои искренние извинения, сэр, – ответил пухлый.
– И все? У нас, у казаков, так не принято. Но вы можете откупиться. Мне, по сути, ваши жизни не нужны, я забираю этого коня, и вы даете мне грамоту, что не обнаружили колдунов на моих землях.
– Сэр Антей, мы сожалеем о возникшем недопонимании между нами, но лучше вам отдать коня, а грамоту я вам выпишу. Не стоит так уж обострять отношения. – ответил пухлый. Он достал свиток и вслух проговорил:
– Данная грамота дана сквайру Антею Алуринскому. Его феод проверен на наличие колдунов и ведьм, и такие тут не обнаружены. – Он протянул грамоту Антону.
Антон кивнул Сильтаку:
– Забери.
Гладиатор неспешно подошел, забрал свиток из рук пухлого, развернул и прочитал. Затем посмотрел на Антона и кивнул.
– Все так, как сказал этот Рассветный, – подтвердил он.
– Не смею вас задерживать, господа, – вежливо произнес Антон и отпустил коня. – Надеюсь, уезжаете без обид?
– Конечно, сэр Антей, мы рады, что недоразумение всемирно разрешилось.
– Ну, тогда счастливого пути, господа.
Он смотрел в спины уезжающим. Рядом стоял Сильтак. Он тоже смотрел вслед Рассветным и усмехался:
– Как я понимаю, господин, ты по складу своего характера тихо жить не можешь.
– Ты же, Сильтак, свободный человек, – ответил Антон, – зови меня не господин, а сэр.
– Не могу, господин, привычка.
– Ну, тогда называй господином, – согласился Антон. – А по поводу того, чтобы жить тихо… то сам видишь. Как тут проживешь? Вон сколько желающих моей смерти. – Он кивком указал на всадников. – И это только начало.
– А ты, господин, продолжай действовать так, как поступил сейчас. Грубо, уверенно, невзирая на авторитеты. Пусть за тобой закрепится слава отчаянного варвара, который может не только мечом ударить, но и кулаком или ногой приложить. И все это будут тогда принимать с пониманием. Для варваров правила не писаны. Они сами себе правила устанавливают. Это будет, господин, твоим преимуществом. Ты не только будешь действовать, как захочешь, вопреки принятым здесь правилам, но и сможешь объяснить свое поведение на словах. Язык у тебя хорошо подвешен. Говори нагло, напористо и действуй с умом.
– Х-м… – подумав, отозвался Антон – Ты хочешь сказать, что я могу мечнику дать пинка и спокойно объяснить, что мне плевать на его правила? А затем просто пристрелить его из лука?
– Да хоть задушить удавкой, – засмеялся Сильтак. – Твои слабости будут теперь твоей силой, господин.
Овельхольм – зажиточный город. Торговый. Съезжаются сюда свободные подданные со всего королевства, приезжают из империи и варварского севера. Осмотреться, поторговать и, может быть, остаться, чтобы свое дело наладить. Разноплеменный народ собрался здесь. Южане с черными, как смоль, волосами и темными от загара лицами. Варвары-северяне с пышной копной русых волос, белой кожей и голубыми глазами. Лохматые горцы, дикие, как их горы. Народы моря, которых все кличут греками. Горделивые и чопорные имперцы. Низкорослые, но крепкие, словно свитые из жил, сапеги.
Шумит припортовый рынок с раннего утра и до позднего вечера. Пристают и уходят речные суда с товаром. Затеряться здесь легко и просто. Были бы деньги. А можно уйти к нищим в старую водоотводную систему подземных пещер и делиться с обществом добытой попрошайничеством долей. Или к ворам… Но если ты одарен магическим даром, то никогда не спрячешься от всевидящего ока Рассвета. Его стражи не дремлют. Их глаза и уши есть везде.
Антону нравился этот город. Здесь чувствовался дух свободы и предпринимательства. Антон был в дорогой, из тонкой шерсти и бархата, одежде, приобретенной по сходной цене у скупщика и приведенной в порядок Радой. С кинжалом на поясе и неизменным молотом за спиной, раздвигая толпу широкими плечами и возвышаясь над всеми на голову, он уверенно шел вдоль торговых рядов. Его, как уже стало заведено, охраняли Сильтак и Эрзай.
Молот странным образом, будучи тяжелым для других людей, в руках Антона был почти невесомым. У него вообще, как выразилась Франси, открылось много странностей. Необъяснимых и порой пугающих. Он мог, сидя за столом, вдруг сказать, что сейчас войдет Рада, и та тут же появлялась в трапезной. Объяснить эти знания он не мог и лишь отмахивался.
– Не знаю, как вышло. Догадался, и все.
Еще он чувствовал, как вокруг него сжимается невидимое кольцо недоброжелателей. Недавно он ощутил, как обострилось чувство опасности, и он непроизвольно отошел на три шага в сторону, и тут же мимо того места, где он только что стоял, вдруг пронесся, сметая на своем пути деревянного «козла», сорвавшийся с привязи конь. Конь пробежал еще шагов тридцать и спокойно остановился. Чем это объяснить, Антон не знал, но то ощущение, которое предупредило его, он запомнил.
Антон, по складу характера склонный к размышлению и самоанализу, много думал над своей ситуацией. Со стороны он казался смелым, даже отчаянным. Но его поступки часто направлялись чувством испытываемого им страха. Страха за жизнь, страха, что обвинят в колдовстве и сожгут на костре. Страха перед будущим, которое было туманным. Он очень хотел жить и, не понимая, как нужно поступить в той или иной ситуации, а она требовала быстрого решения, становился отчаянно наглым. Его язык сам находил нужные слова, и потом, когда Антон, размышляя над случившимся, удивлялся: «Откуда они взялись?»
Он шел, размышляя о том, что ему нужны плотоводы – люди, способные перегнать плоты алуринской сосны и ясеня к морю. Уже по приобретенной привычке, не обращая внимания на толпу, раздвигающуюся при его приближении, он задумчиво шел по своим делам. Навстречу им направлялся юноша в балахоне Рассвета, сопровождаемый двумя воинами. Воины тащили плачущего бедолагу, который причитал и пытался вырваться:
– Я не виноват. Отпустите меня! Я не колдун. Я простой аптекарь… Что вы делаете?.. Ой, больно! У меня есть диплом…
«Еще одна жертва Рассвета», – несколько отстранено подумал Антон. Он не в первый раз бывал в городе и не вмешивался не в свои дела. И каждый раз, когда тащили очередного бедолагу, он проходил мимо, как и все, равнодушно глазеющие люди из толпы. Он прошел мимо Рассветного и в этот раз, но один из воинов, не уступив ему дорогу, толкнул Антона плечом. Удар был ощутимый, и Антона даже развернуло в сторону грубияна, и он, разозленный, недолго думая, дал ему хорошего пинка сапогом. Воин отпустил свою жертву и ничком упал на землю.
Вокруг них тут же образовалось свободное пространство. Воин поднялся и, отряхивая пыль, злобно посмотрел на Антона, а тот стоял внешне спокойно, но внутри полный злости, скрестив руки на груди. Его специально толкнули, чтобы вызвать ссору.
– Вы меня ударили, сэр, – яростно прожигая Антона глазами, начал воин.
– Вижу, что мало, – ответил Антон и врезал воину сапогом уже между ног. Тот ойкнул и, прижав руки к паху, повалился на землю. Антон действовал, как на Земле. Не жди драки, бей или беги. Бежать не позволяла честь благородного человека. – Ты не хочешь извиниться? – спросил Антон. – Ты, негодяй, толкнул сквайра. Хочешь остаться без головы?
Воин вновь поднялся. Он выпучил глаза и просипел:
– Я мечник…
– А мне плевать, кто ты. Будь ты хоть Папой римским, но за наглость свою ответишь.
– Вы вызываете меня на дуэль? – ощерился в злобной ухмылке воин.
– Вот еще! – засмеялся Антон. – Буду я с разной швалью биться на дуэли. Не извинишься, я просто разобью тебе твою дурную голову.
– Попробуй… а я посмотрю! – сплюнул воин под ноги Антону, и у того руки метнулись к молоту. Он сам не ожидал от себя того, что произойдет далее. Руки вытащили молот, и оружие, продолжая движение, опустилось на голову мечника. Ни шлем, ни голова не выдержали удара. По толпе пробежал возглас: Ах!.. А мечник с пробитой головой рухнул на землю.
Пряча обескураженность, за показное спокойствие, Антон ответил:
– Просил – получи…
Второй мечник отпустил бедного аптекаря и потянулся к мечу. Но Рассветный остановил его, подняв руку вверх.
– Сэр сквайр, назовите себя, – потребовал он.
– А ты кто такой, чтобы спрашивать мое имя? – понимая, что теперь нужно играть роль отморозка, нагло спросил Антон.
– Я служитель Рассвета озаренный брат Рандульф.
– Благородный?
– Нет. Но этот воин, которого вы убили, состоит в страже Рассвета…
– Если ты не благородный сэр, тогда закрой свой рот и не отсвечивай. Мне нанесено оскорбление одним из твоих людей, и он не захотел извиниться. Тут все слышали, как он просил разбить ему голову, и хотел на это посмотреть. Я выполнил просьбу этого чудака, так что можешь признать это самоубийством.
– Но вы убили его не на дуэли… – Рассветный был несказанно удивлен словами Антона, который формально говорил правду, и попробовал его все же обвинить в убийстве.
– А он не был благородным сэром. Благородный аристократ никогда не будет грубо толкать другого сэра. Он это заслужил. Тут есть кто-то, кто посмеет оспорить мое право на справедливую защиту чести сквайра?
– Ты просто бесчестный человек! – сказал, как плюнул, второй воин. Он, не отрываясь, смотрел на лежащего в крови товарища.
– Вот видишь, – напоказ простодушно произнес Антон. – Его товарищ тоже считает, что убитый бесчестный человек.
Все от такого заявления оторопели. Антон на шаг приблизился к воину, который выпучил глаза и перевел взгляд с убитого на Антона.
– Это я тебе, недоумок, сказал, что ты бесчестный человек.
– Кому тебе? – играя под дурака, спросил Антон.
– Тебе, вонючий сквайр.
– Он у тебя, Рассветный, тоже самоубийца? – не глядя на воина, спросил Антон воина в балахоне, и следом неожиданно для всех врезал тому сбоку в висок молотом. Тот не просто упал, а отлетел, как тряпичная кукла, под ноги толпе, и та в страхе подалась назад. Антон опять действовал невероятно быстро. Даже Сильтак, который приготовился атаковать мечника, обескураженно почесал бритый подбородок. Эрзай тоже ничего не успел сделать и откашлялся. – Кхм… Кхм.
Пораженный всем случившимся, Рассветный служитель тихо произнес с вопросом в голосе.
– Вы и этого убили?
– Я? Нет. Что ты! Это он сам самоубился о мой молот. Никакого чувства самосохранения. – Антон говорил внешне спокойно, но внутри у него нарастала паника. Он понимал, что поступил правильно. Поединка было не миновать, и исход поединка был неясен, поэтому он действовал на упреждение, даже не задумываясь о последствиях. Но теперь, когда непосредственная опасность миновала, он осознал, что за все то, что он сейчас натворил, надо будет отвечать. Кроме того, он очень удивился, что убить кого-то оказывается просто и легко. Нет мучительных сомнений, нет моральных мук после содеянного, но есть страх. Чем это ему аукнется?
«Твою мать! Что я наделал?.. Как быть?» И чем страшнее ему было, тем наглее и напористее он становился.
– С тебя, Рассветный, причитается. Твои люди, за которых, ты отвечаешь, на меня напали. Чем расплачиваться будешь?
– Я?.. Расплачиваться? Да как ты сме… он поднял руку и… не договорил, потому что посмотрел, как Антон, играючи, подкидывал свой окровавленный молот в руке. А из руки служителя Рассвета лишь брызнуло неярким светом, и свет тотчас погас. Его магия не работала рядом с Антоном, и он тут же изменил свое решение – Вот его забирайте, – показал он пальцем на аптекаря.
– Забирай раба, Сильтак – произнес Антон. Он немного успокоился. Первый раунд с Рассветным он выиграл и поэтому пошел дальше. – А также оружие и доспехи этих негодяев…
– Я не раб! – взвизгнул аптекарь.
– Хочешь пойти с ним? – кивком головы Антон указал на человека в балахоне, и аптекарь тут же встал рядом с Антоном. – Хочешь жить? – небрежно произнес Антон, помогая разоблачать убитых. И толкнул аптекаря к Сильтаку.