Молот задел руку и с легким хрустом ее сломал. Вновь дикий, невыносимо громкий вопль ударил Антона по ушам. Он размахнулся и врезал молотом по второй руке, на которую она опиралась.
– Н-на! – произнес он с выдохом. Зеленая тварь затряслась. Из ее рта вылез длинный раздвоенный язык, и она плюнула в Антона. Тот инстинктивно прикрылся молотом, и их обоих озарила вспышка света. Антона она только резанула по глазам. А зеленую образину охватил огонь. Тварь орала и билась о наковальню. Антон, не в силах больше выдерживать этот крик, вскочил и с размаха опустил молот ей на спину. Раздался хруст, и молот глубоко погрузился в тело. С чавкающим звуком он его вытащил и вновь размахнулся, но тварь неожиданно прервала на высокой ноте крик и затихла. Огонь, пожирающий ее, погас.
Антон несколько секунд смотрел на страшилище, затем его все же вырвало на пол, после чего он выбежал из комнаты и заметался, не зная, что делать. Ударился коленом о каретку кровати и остановился, потирая ушибленное место. Боль дала ему возможность начать думать.
«Как эта тварь прошла в замок и как она могла принять образ Рады? Или это Рада? И ее подсунули мне?.. У-у! Как все сложно!.. Тогда надо отсюда бежать… Бежать? Куда?.. Убью всех!.. На хрен! – Он крепко сжал в руке молот. – Найду и поубиваю… Нет, сначала схожу к Торвалу. Ему единственному можно доверять, он не человек… Покажу эту тварь и расскажу, что было!»
– О-о! Боже, за что мне все это! – простонал он. Если он расскажет, что трахал эту… Ему снова стошнило. Что тот подумает?..
«Да пусть думает, что хочет!.. – отмахнулся он от навязчивой мысли. – Надо что-то делать! Торвал подскажет. Он умный и давно живет». Антон натянул штаны, влез в сапоги и, держа наготове молот, вошел в комнату с наковальней. На ней мордой вниз лежало тело твари, из которого обильно вытекала желтоватая слизь. Он брезгливо схватил ее за волосы, больше похожие на водоросли, и потащил вон из подвала. Протащил по двору, напугав Патрона, и ногой распахнул дверь в кузницу.
– Торвал, вставай! – заорал он с порога и затащил тело твари внутрь.
Из закрытого занавеской угла выглянул сонный шер, зевая, посмотрел на Антона и тут же спрятался.
– Ты где это взял? – не пряча страх, спросил он. – И не подходи…
– Торвал! Мать твою… мне нужна помощь, а ты кричишь «не подходи!» Эта тварь мертва…
– Если мертва, зачем ты ее сюда притащил?
– Потому что я ее убил у себя в подвале.
– В подвале?
– Да, представь себе, в подвале, в моей комнате… И я хочу знать, что это и кто ее мне подсунул.
– Ты ее убил?
– Как видишь, она мертвее мертвого. Торвал, что здесь творится? Ты давно тут живешь и многое знаешь…
– Я что она у тебя делала?
Антон на секунду замялся. Дернул тварь за волосы.
– Трахаться приходила. – сознался он.
– Что делать?
– Постель мне согреть, вот что, – закричал почти в истерике Антон.
– Антей, не кричи так громко. Всех разбудишь… И ты что, не видел, кто к тебе пришел?
– Не знаю… мне показалось, что это Рада…
– Это Рада? Антей, она на Раду совсем не похожа…
– Я и сам вижу, что не похожа. Я не знаю, что на меня нашло… Может, я был сильно пьян?.. А может, меня околдовали… и эта Рада, она ведь колдунья и может приворожить. Ее ко мне подослала Франси, Торвал… Почему она хочет меня убить?
– Не говори чепухи! Я знал Франси еще девушкой. Да, она владеет даром голоса. Может заставлять других подчиняться. Таких находят и обычно убивают. Кому из властей захочется, чтобы ими управляли. Они опасны. Но Франси не пользуется своим даром.
– А Робарт знал о ее даре?
– Знал. И ничего не делал. Твой отец, я уже говорил, был странным и непоследовательным… Послушай, Антей. Надо позвать Франси, она поможет во всем этом разобраться. Побудь здесь, а я за ней схожу.
Шер по широкой дуге обошел Антона, осторожно перешагнул дорожку из слизи и шмыгнул в дверь.
– Ты только, Торвал, не пропадай! – крикнул ему вслед Антон.
Шер не пропал. Он вернулся буквально через пять минут и привел с собой Франси. Та вошла первой, в ночной рубашке, растрепанная, с платком на плечах. В руках она держала свой мясницкий топор. Лицо ее было жестким. Обострившиеся скулы делали его каким-то угловатым и жестоким. Складки вокруг рта, плотно сжатые губы и холодный пронзительный взгляд, которым она окатила его, заставили Антона прикрыться молотом.
– Ей надо отрубить голову! – сказала она с порога. – Брось ее на пол! От прежней предупредительности Франси не было и духа.
– Что ты хочешь? – Антон покрепче сжал молот. Он был готов ко всему. «Маски сброшены! – подумал он… Но я без боя не сдамся!»
За спиной женщины показался шер.
– Антей, брось эту тварь. – попросил он. – Сделай, как просит Франси.
– Я не слышу тут просьбы, – Антон усмехнулся и прищурился. – Мне приказывают…
– Франси сжала кулак и резко выбросила руку вперед. Антон, не зная, чего ждать, вновь инстинктивно прикрылся молотом. Но ничего не произошло. Франси облегченно опустила топор.
– Простите, милорд, слава всем богам, это вы.
– Конечно, я! Кто же еще. … Кого ты думала тут увидеть?
– Я подумала, это Орлик…
– Орлик? Кто такой Орлик?
– Я потом расскажу… А сейчас позвольте, я отрублю кикиморе голову.
– Зачем? Она сдохла.
– Эх, милорд, не знаете вы этих тварей…
Антон на всякий случай отошел подальше. Молот держал возле груди. Уж больно странно развивались события. И странное поведение обитателей замка тоже вызывало подозрение. Чего шер прячется за спину женщины? А та идет к нему с топором. Может вжик, и голова с плеч. Только не у кикиморы, а у него. Сейчас прикажет: «Стой где стоишь!» – и все, он замрет. Антон сделал еще два шага назад.
Но Франси с негромким хеканьем резко опустила топор на тонкую шею твари, и голова отделилась от тела. Франси подхватила голову за волосы и подняла. И тут у Антона глаза полезли на лоб. Он вытаращился и испуганно охнул. Кикимора открыла глаза и прошипела:
– В болото хочу, домой.
– Да как же это? – Антон топтался у стены, не решаясь подойти к Франси. – Ей же голову отрубили!..
– Это, милорд, кикимора… – Она прервалась на полуслове. Мертвенно побледнела и в упор уставилась на Антона. – Милорд, – совсем тихо, еле слышно спросила она. – У вас с ней что-то было?
– У нас с ним де-етки… – просюсюкала голова.
– О боги Рассвета и Заката!.. Топор выпал из рук женщины. – Ну почему так все в жизни несправедливо! Слезы потекли из ее глаз и, скользя по суровым складкам у рта, стали капать на грудь.
– Так это по пьяни, – стал оправдываться Антон, – Да-а! Совсем чуть-чуть, На полшишечки… И вообще, она мне показалась Радой, а так бы я, – он затряс головой, – никогда бы не позарился…
– Это понятно, милорд, – тихим, безжизненным голосом отозвалась Франси. – Она приняла образ служанки и проникла к вам. Только вы в беду попали… Очень большую беду.
– Хм, что за беда?
– Вы станете кормом для ее детей. Из ее живота вылезут миллионы икринок, тысячи станут головастиками, и вас сожрут.
– Как это? – не понял Антон. – С какого перепугу им меня жрать?
– Сами придете на болото, чтоб вас съели, милорд, инстинкт отцовский потащит…
– Чей инстинкт? – переспросил Антон. – Отцовский? Да какой я отец? У меня и детей еще нет.
– Есть детки, полный живот, – как то необычно довольно проговорила кикимора. Детки кушать хотят… Хочу в болото.
– Это у нее там, в животе, образовалось? – нерешительно показал пальцем Антон на вздутое брюхо болотной твари. – И ты хочешь сказать, что я отец всему этому? Не-ет… Это бред… Когда? Это не я! Это кто-то другой постарался… Не могло так быстро… Ты… ты шутишь? Киньте ее свиньям, они с радостью ее сожрут вместе с икрой…
– Нельзя, милорд, они ее есть не будут. А если брюхо расползется, вся земля на десятки льга будет заражена. Все живое умрет. Тело нужно выкинуть в болото.
– В болото? Ты шутишь… Давай закопаем ее, глубоко. – И, увидев, как Франси отрицательно качает головой, неуверенно добавил: – Или сожжем.
– Только в болото, милорд. А потом вы начнете меняться… толстеть, и когда появятся головастики, прибежите к болоту, чтобы ваши дети вас съели.
– Дети? Какие дети, Франси! – вскричал пораженный Антон, до глубины души возмущенный, тем, что его называют отцом икры. Он затряс молотом. – В гробу я видел этих детей вместе с их мамой… Выкиньте ее в речку… Пусть плывет в море.
– Милорд, простите, но ее можно выкинуть только в болото, откуда она пришла. Тогда она уйдет в свой мир.
– Да что же это такое! Тварь! Что ты со мной сделала?
– Она вас заразила своими выделениями, милорд. Теперь вы начнете меняться…
– Меняться? Да хрен ей! Куда Радку дела! – заорал Антон. Говори, сволочь!
– Радка в болоте гниет, я на нее икринки отложу. Хорошее мясо, живое…
– Так она еще жива? – удивился Антон.
– Живое мясо, хорошее мясо.
Антон потряс молотом. – Показывай, тварь, где она.
– Зачем вам она? – удивленно спросила Франси.
– Франси, ты че? – запальчиво прокричал Антон. Он не был еще лишен человеческого сострадания. Чувства его не огрубели и не отмерли, как это приходит с годами службы у многих сотрудников-правоохранителей. – Она же еще жива! Ее спасти надо. Собирайтесь, пойдем на болото… Нет! – остановился он. Так пойдем. Некогда нам, Рада еще помрет там. Забираем тело с икрой, голову, и пусть показывает, где Рада. Торвал, ты со мной?
– С тобой, Антей.
– Н-на! – произнес он с выдохом. Зеленая тварь затряслась. Из ее рта вылез длинный раздвоенный язык, и она плюнула в Антона. Тот инстинктивно прикрылся молотом, и их обоих озарила вспышка света. Антона она только резанула по глазам. А зеленую образину охватил огонь. Тварь орала и билась о наковальню. Антон, не в силах больше выдерживать этот крик, вскочил и с размаха опустил молот ей на спину. Раздался хруст, и молот глубоко погрузился в тело. С чавкающим звуком он его вытащил и вновь размахнулся, но тварь неожиданно прервала на высокой ноте крик и затихла. Огонь, пожирающий ее, погас.
Антон несколько секунд смотрел на страшилище, затем его все же вырвало на пол, после чего он выбежал из комнаты и заметался, не зная, что делать. Ударился коленом о каретку кровати и остановился, потирая ушибленное место. Боль дала ему возможность начать думать.
«Как эта тварь прошла в замок и как она могла принять образ Рады? Или это Рада? И ее подсунули мне?.. У-у! Как все сложно!.. Тогда надо отсюда бежать… Бежать? Куда?.. Убью всех!.. На хрен! – Он крепко сжал в руке молот. – Найду и поубиваю… Нет, сначала схожу к Торвалу. Ему единственному можно доверять, он не человек… Покажу эту тварь и расскажу, что было!»
– О-о! Боже, за что мне все это! – простонал он. Если он расскажет, что трахал эту… Ему снова стошнило. Что тот подумает?..
«Да пусть думает, что хочет!.. – отмахнулся он от навязчивой мысли. – Надо что-то делать! Торвал подскажет. Он умный и давно живет». Антон натянул штаны, влез в сапоги и, держа наготове молот, вошел в комнату с наковальней. На ней мордой вниз лежало тело твари, из которого обильно вытекала желтоватая слизь. Он брезгливо схватил ее за волосы, больше похожие на водоросли, и потащил вон из подвала. Протащил по двору, напугав Патрона, и ногой распахнул дверь в кузницу.
– Торвал, вставай! – заорал он с порога и затащил тело твари внутрь.
Из закрытого занавеской угла выглянул сонный шер, зевая, посмотрел на Антона и тут же спрятался.
– Ты где это взял? – не пряча страх, спросил он. – И не подходи…
– Торвал! Мать твою… мне нужна помощь, а ты кричишь «не подходи!» Эта тварь мертва…
– Если мертва, зачем ты ее сюда притащил?
– Потому что я ее убил у себя в подвале.
– В подвале?
– Да, представь себе, в подвале, в моей комнате… И я хочу знать, что это и кто ее мне подсунул.
– Ты ее убил?
– Как видишь, она мертвее мертвого. Торвал, что здесь творится? Ты давно тут живешь и многое знаешь…
– Я что она у тебя делала?
Антон на секунду замялся. Дернул тварь за волосы.
– Трахаться приходила. – сознался он.
– Что делать?
– Постель мне согреть, вот что, – закричал почти в истерике Антон.
– Антей, не кричи так громко. Всех разбудишь… И ты что, не видел, кто к тебе пришел?
– Не знаю… мне показалось, что это Рада…
– Это Рада? Антей, она на Раду совсем не похожа…
– Я и сам вижу, что не похожа. Я не знаю, что на меня нашло… Может, я был сильно пьян?.. А может, меня околдовали… и эта Рада, она ведь колдунья и может приворожить. Ее ко мне подослала Франси, Торвал… Почему она хочет меня убить?
– Не говори чепухи! Я знал Франси еще девушкой. Да, она владеет даром голоса. Может заставлять других подчиняться. Таких находят и обычно убивают. Кому из властей захочется, чтобы ими управляли. Они опасны. Но Франси не пользуется своим даром.
– А Робарт знал о ее даре?
– Знал. И ничего не делал. Твой отец, я уже говорил, был странным и непоследовательным… Послушай, Антей. Надо позвать Франси, она поможет во всем этом разобраться. Побудь здесь, а я за ней схожу.
Шер по широкой дуге обошел Антона, осторожно перешагнул дорожку из слизи и шмыгнул в дверь.
– Ты только, Торвал, не пропадай! – крикнул ему вслед Антон.
Шер не пропал. Он вернулся буквально через пять минут и привел с собой Франси. Та вошла первой, в ночной рубашке, растрепанная, с платком на плечах. В руках она держала свой мясницкий топор. Лицо ее было жестким. Обострившиеся скулы делали его каким-то угловатым и жестоким. Складки вокруг рта, плотно сжатые губы и холодный пронзительный взгляд, которым она окатила его, заставили Антона прикрыться молотом.
– Ей надо отрубить голову! – сказала она с порога. – Брось ее на пол! От прежней предупредительности Франси не было и духа.
– Что ты хочешь? – Антон покрепче сжал молот. Он был готов ко всему. «Маски сброшены! – подумал он… Но я без боя не сдамся!»
За спиной женщины показался шер.
– Антей, брось эту тварь. – попросил он. – Сделай, как просит Франси.
– Я не слышу тут просьбы, – Антон усмехнулся и прищурился. – Мне приказывают…
– Франси сжала кулак и резко выбросила руку вперед. Антон, не зная, чего ждать, вновь инстинктивно прикрылся молотом. Но ничего не произошло. Франси облегченно опустила топор.
– Простите, милорд, слава всем богам, это вы.
– Конечно, я! Кто же еще. … Кого ты думала тут увидеть?
– Я подумала, это Орлик…
– Орлик? Кто такой Орлик?
– Я потом расскажу… А сейчас позвольте, я отрублю кикиморе голову.
– Зачем? Она сдохла.
– Эх, милорд, не знаете вы этих тварей…
Антон на всякий случай отошел подальше. Молот держал возле груди. Уж больно странно развивались события. И странное поведение обитателей замка тоже вызывало подозрение. Чего шер прячется за спину женщины? А та идет к нему с топором. Может вжик, и голова с плеч. Только не у кикиморы, а у него. Сейчас прикажет: «Стой где стоишь!» – и все, он замрет. Антон сделал еще два шага назад.
Но Франси с негромким хеканьем резко опустила топор на тонкую шею твари, и голова отделилась от тела. Франси подхватила голову за волосы и подняла. И тут у Антона глаза полезли на лоб. Он вытаращился и испуганно охнул. Кикимора открыла глаза и прошипела:
– В болото хочу, домой.
– Да как же это? – Антон топтался у стены, не решаясь подойти к Франси. – Ей же голову отрубили!..
– Это, милорд, кикимора… – Она прервалась на полуслове. Мертвенно побледнела и в упор уставилась на Антона. – Милорд, – совсем тихо, еле слышно спросила она. – У вас с ней что-то было?
– У нас с ним де-етки… – просюсюкала голова.
– О боги Рассвета и Заката!.. Топор выпал из рук женщины. – Ну почему так все в жизни несправедливо! Слезы потекли из ее глаз и, скользя по суровым складкам у рта, стали капать на грудь.
– Так это по пьяни, – стал оправдываться Антон, – Да-а! Совсем чуть-чуть, На полшишечки… И вообще, она мне показалась Радой, а так бы я, – он затряс головой, – никогда бы не позарился…
– Это понятно, милорд, – тихим, безжизненным голосом отозвалась Франси. – Она приняла образ служанки и проникла к вам. Только вы в беду попали… Очень большую беду.
– Хм, что за беда?
– Вы станете кормом для ее детей. Из ее живота вылезут миллионы икринок, тысячи станут головастиками, и вас сожрут.
– Как это? – не понял Антон. – С какого перепугу им меня жрать?
– Сами придете на болото, чтоб вас съели, милорд, инстинкт отцовский потащит…
– Чей инстинкт? – переспросил Антон. – Отцовский? Да какой я отец? У меня и детей еще нет.
– Есть детки, полный живот, – как то необычно довольно проговорила кикимора. Детки кушать хотят… Хочу в болото.
– Это у нее там, в животе, образовалось? – нерешительно показал пальцем Антон на вздутое брюхо болотной твари. – И ты хочешь сказать, что я отец всему этому? Не-ет… Это бред… Когда? Это не я! Это кто-то другой постарался… Не могло так быстро… Ты… ты шутишь? Киньте ее свиньям, они с радостью ее сожрут вместе с икрой…
– Нельзя, милорд, они ее есть не будут. А если брюхо расползется, вся земля на десятки льга будет заражена. Все живое умрет. Тело нужно выкинуть в болото.
– В болото? Ты шутишь… Давай закопаем ее, глубоко. – И, увидев, как Франси отрицательно качает головой, неуверенно добавил: – Или сожжем.
– Только в болото, милорд. А потом вы начнете меняться… толстеть, и когда появятся головастики, прибежите к болоту, чтобы ваши дети вас съели.
– Дети? Какие дети, Франси! – вскричал пораженный Антон, до глубины души возмущенный, тем, что его называют отцом икры. Он затряс молотом. – В гробу я видел этих детей вместе с их мамой… Выкиньте ее в речку… Пусть плывет в море.
– Милорд, простите, но ее можно выкинуть только в болото, откуда она пришла. Тогда она уйдет в свой мир.
– Да что же это такое! Тварь! Что ты со мной сделала?
– Она вас заразила своими выделениями, милорд. Теперь вы начнете меняться…
– Меняться? Да хрен ей! Куда Радку дела! – заорал Антон. Говори, сволочь!
– Радка в болоте гниет, я на нее икринки отложу. Хорошее мясо, живое…
– Так она еще жива? – удивился Антон.
– Живое мясо, хорошее мясо.
Антон потряс молотом. – Показывай, тварь, где она.
– Зачем вам она? – удивленно спросила Франси.
– Франси, ты че? – запальчиво прокричал Антон. Он не был еще лишен человеческого сострадания. Чувства его не огрубели и не отмерли, как это приходит с годами службы у многих сотрудников-правоохранителей. – Она же еще жива! Ее спасти надо. Собирайтесь, пойдем на болото… Нет! – остановился он. Так пойдем. Некогда нам, Рада еще помрет там. Забираем тело с икрой, голову, и пусть показывает, где Рада. Торвал, ты со мной?
– С тобой, Антей.