— Кхм… это кухня, — глупо сказала я, и мэйн слегка изогнул бровь, мол, да что вы говорите. — Еда там, — добавила я, указав на огромную дверь с широкой металлической ручкой, которую лично я могла повернуть с трудом и только в состоянии аффекта от невыносимого голода.

За дверью помещение делилось на кладовую и морозильный шкаф, где и хранилось все мало-мальски съедобное в доме.

— С этим я и сам разобрался, — хмыкнул Рэйнер.

— Полки пополняются… — занудно начала я, но он перебил:

— Да-да, по мере необходимости прямыми порталами из нескольких лавок. Это было прописано в договоре.

Точно, было. И лично я считала данный пункт самым лакомым для возможного покупателя, ибо мой муженек так жаждал прожить долгую и счастливую жизнь подальше отсюда, но при этом убедиться в моем физическом благополучии, что обеспечил бесперебойную поставку продовольствия на сорок лет. За счет казны. Миновало только десять, потому новый владелец Арве-мал-Тиге мог не волноваться о пропитании. По крайней мере, в плане доступности продуктов.

— Ингредиенты я нашел, — продолжил Рэйнер, — но, как и говорил, был вынужден ограничиться сырыми овощами, ибо приготовить на кухне ничего невозможно. Печь не топится. Дверцы шкафчиков с посудой бьют по пальцам. И даже костер во дворе не развести — меня тут же присыпало грязью, прошлогодней листвой и демон знает чем еще.

Да, Джерт не любит огонь. Огонь опасен для его любимых деревьев и цветочков.

Я прикрыла улыбку ладонью, прокашлялась и спросила:

— А едой пахло?

Рэйнер явно хотел ответить что-то резкое, даже рот открыл, но тут же нахмурился, тряхнул головой и скривился:

— Пахло иногда. И мясом жареным, и сладостями. Я думал, что помешался от голода.

— Нет, просто они готовили. — Я со вздохом опустилась на ближайший стул. — Они обязаны готовить, если в доме есть хозяин. Но подавать… тут нужны конкретные указания. Точное время. Определенные блюда, иначе могут и потроха зажарить. При смене хозяина все договоренности отменились, так что вы должны установить собственные правила. Это касается всего быта.

Кажется, меня мечтали хорошенько отчихвостить за молчание, но сочли сие бесполезной тратой сил и времени.

— И как эти правила устанавливать? — процедил Рэйнер.

Я пожала плечами:

— Отдать распоряжения ответственным лицам. Вы же военный, приказывать должны уметь. Кухней заведует Катрин. Призвать ее можно из любого уголка дома. Просто называете имя и озвучиваете пожелания. Она услышит и выполнит, даже если вы ее не увидите. Наверняка не увидите. Все, что касается сада — это к Джерту. За прочую обслугу отвечает Аццо. А если что-то нужно в библиотеке — это к Лорэлее. Все просто.

— Действительно, что может быть проще, — едко заметил Рэйнер, — призывать призраков по именам, которых не знаешь.

— Вы могли попытаться с ними подружиться и тогда бы все узнали, — ощетинилась я. — Они же выходили на связь, послания на стенах оставляли!

— О да, кровавые надписи — мой излюбленный способ общения! Как вижу, так сразу хочу подружиться!

— Со временем они бы перешли на нормальные разговоры!

— Со временем я бы свихнулся и разговоры были бы уже ни к чему!

— Я смотрю, вы уже не так голодны? — не выдержала я.

— Зовите свою Катрин, — прорычал Рэйнер.

— Вы хозяин, вы и зовите, — фыркнула я, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Меня теперь они вправе игнорировать.

Рэйнер зажмурился, стиснул переносицу пальцами, да так и замер на пару минут. Грудь его тяжело вздымалась, ноздри трепетали, на челюсти играли желваки. Ненадолго хватило горячего чая, надо и правда покормить человека, пока он меня не съел.

— Просто приказать подать завтрак? — тихо уточнил он.

— Формулируйте четко, не оставляйте лазеек, с помощью которых можно извратить приказ.

— Ясно. — Рэйнер выдохнул, открыл глаза и вытянулся по струнке. — Катрин.

— Призываю Катрин, — подсказала я и удостоилась злобного взгляда.

— Призываю Катрин, — практически прорычал Рэйнер, и на полке за моей спиной содрогнулись котелки.

— Говорите, она здесь, — кивнула я, но упрямый мэйн не поверил.

— Катрин, ты здесь?

— Да-а-а-а, хозяи-и-и-ин, — замогильным голосом пронеслось под потолком.

Я еле удержала рвущийся наружу смех, заметив, как при этом перекосило Рэйнера. Он-то не видел эту милейшую блондинку с очаровательной улыбкой и ямочками на щеках. Вредную и зачастую жуткую, как и все здесь, но явно не соответствующую этому завыванию.

— Завтрак мне подадите ровно в шесть-тридцать. Горячую, свежесваренную овсяную кашу с топленым маслом и ягодами. — Рэйнер подумал мгновение и добавил: — Без иных добавок. Если не спущусь сам, велите кому-нибудь меня разбудить, а то тяжелый выдался день. Насчет обеда распоряжусь завтра.

— Слу-у-ушаюсь, хозяи-и-и-ин.

Меня раздирали противоречивые эмоции. Это как смотреть, как неприятный тебе человек, заглядевшись по сторонам, заносит ногу над глубокой лужей. Вроде бы надо окликнуть и предупредить, но и на результат посмотреть хочется. Мэйн ошибался, воспринимая призраков как живых и отдавая соответствующие приказы, но я не зря предупреждала о лазейках. Совету он не внял, и теперь…


Честно, совесть почти победила, и я готова была объяснить Рэйнеру его оплошность, но тут дословно вспомнила указание. «Завтрак мне подадите…» Не «нам», «мне», а вы, госпожа Гантрам, разбирайтесь сами.

Я захлопнула рот и ослепительно улыбнулась, заранее мысленно желая глубокоуважаемому мэйну Рэйнеру провалиться и приятного аппетита.





Глава 5




Глава пятая, в которой дом-то умный, а вот люди не очень



— Всегда завтракаете так рано? — совершенно спокойно уточнила я, когда мы покидали кухню.

Комната за нашими спинами тут же погрузилась во мрак. Прощально звякнули тарелки, явно предвкушая утреннее развлечение.

— Да, — отозвался Рэйнер. — Привычка. Как и не есть перед сном, насколько бы ни был голоден.

Так вот почему он даже не попытался попросить поздний ужин, хотя я не успела объяснить, что по ночам слуги в этом плане недееспособны. Что ж, не успела, а теперь и не придется. С этим пусть тоже сам разбирается, коли возникнет необходимость.

— Разумеется. А я вот раньше девяти редко встаю. — «Тонкий намек, уважаемый мэйн, тончайший. У вас еще есть шанс избежать беды». — И каши с самого детства не люблю. Никакие.

— Каждому свое, — невозмутимо пожал плечами этот… непробиваемый чурбан. — Я, к примеру, не понимаю всеобщей страсти готовить мясо с фруктами. Отвратительное сочетание.

Я аж с шага сбилась и, подавившись возмущенным вздохом, закашлялась. Не понимает? Отвратительное? А овсянка, вскипевшая с первыми лучами солнца, — это, значит, деликатес?

Стало ясно, что пора умывать руки, ибо твердолобость — это одно, но если человек не способен оценить пикантные кисло-сладкие нотки, что дарует фруктовая мякоть запеченному мясу, то он опасен для окружающих. От такого чего угодно можно ожидать. Может, он еще и шоколадные пирожные не ест? Вслух я ничего не сказала, но мысленную зарубку сделала: спиной к мэйну не поворачиваться ни при каких обстоятельствах.

В столовой мы не задержались, хотя я заметила, каким взглядом он окинул огромный стол на монструозных ножках-лапах, единственный стул, больше похожий на трок, и нежные кружевные салфеточки жизнеутверждающего багрового цвета на всех поверхностях. В вазах на угловых тумбах все еще чахли срезанные мной — с величайшего позволения Джерта — первые весенние цветы. Сейчас букеты напоминали скорее пучки засушенных лесных трав, что висят на потолочных балках в святая святых каждого уважающего себя книжного зельевара, но выкинуть их Рэйнер почему-то не удосужился. Не то в принципе не нашел времени заняться благоустройством, не то просто еще не добрался до столовой, не то призраки защищали эти веники с тем же рвением, что и каждую уродливую частичку Арве- мал-Тиге. Так, глядишь, превратят их в очередной артефакт.

С каждым нашим шагом по дому гасло все больше свечей, словно отрезая нам обратный путь и предупреждая, что экскурсию пора заканчивать. Лично я была не против, но, судя по упрямо поджатым губам Рэйнера, он вознамерился выжать из меня все соки, хотя сам уже с трудом держался на ногах.

В гостиной я наконец остановилась и скрестила руки на груди:

— Вопрос пропитания решен. — Относительно. — Устройство библиотеки показывать? Все тайны кабинета раскрывать? Или желаете услышать историю каминных часов?

Мэйн невольно покосился в сторону камина и вздрогнул, а я злорадно улыбнулась. Если трехглавое чудовище еще не довело его до нервного тика, то сей благостный миг точно не за горами.

— Историю часов — не надо, — уверенно произнес Рэйнер и вдруг с удобствами расположился в недавно покинутом кресле, явно настраиваясь на долгий разговор.

— Я хочу услышать историю дома.

Я моргнула. Руки безвольно повисли вдоль тела.

— Всего дома? — выдохнула. — От и до?

— Сегодня обойдемся без подробностей, — смилостивился мэйн. — Но пока вы усталая и растерянная, и не успели обдумать, что мне можно рассказать, а что лучше скрыть, я был бы рад хотя бы основным сведениям. Кто. Когда. Зачем. Как.

Каким-то чудом я сумела подавить нестерпимое желание послать бесчувственного солдафона к чьей-нибудь матери. Пока я усталая и растерянная, видите ли. Не по- мужски пользоваться женскими слабостями. Не по-мужски сначала набрасываться на меня, как на преступницу, а потом требовать ответов, даже не дав умыться после долгого дня. «А с тобой по-другому и нельзя. Даст слабину- и сожрешь его с потрохами», — наверняка сказала бы сейчас Тильда, будь на мне кулон, но… Рука инстинктивно потянулась к шее. Но я по дурости заперла его в сейфе вместе с деньгами, а сама она, похоже, так оскорбилась, что теперь и золотыми побрякушками не выманишь. Золото Тильда любила беззаветно. И увы, безответно, потому как все, что она цепляла на себя в материальной форме, загадочным образом навеки терялось уже через пару минут.

Проклятье.

Едва не топнув по-детски ногой, я поморщилась, вздохнула и тоже уселась.

— Ну, так что это за трехэтажное отродье? — подбодрил Рэйнер.

Пламя в камине взметнулось и с легким хлопком вновь опало, прильнув к поленьям.

— Уныйом, — невнятно промычала я.

— Что-что?

Я зажмурилась, сомневаясь, что смогу еще раз повторить самое идиотское в мире название, и выпалила:

— Умный дом.

Уверена, Раджинманд Гантрам жутко гордился своей задумкой. Холил ее, лелеял, высиживал, будто сказочный дракон драгоценное яйцо. А когда наконец выстроил в голове основную цепочку, вскочил как ошпаренный, ринулся к ближайшему столу с перьями и бумагой и накарябал это мерзкое «УМНЫЙ ДОМ» огромными буквами на самом верху желтоватого листа.

Ниже он кратко перечислил основные жизненно важные человеческие потребности, набросал свой распорядок, который, впрочем, и без того знал назубок, ибо на удивление занудный быт его не менялся лет с двадцати, а в конце поставил размашистую подпись: «Р. В. Г.». Тайна этой средней «В» мучает меня по сей день, ведь ни в одном семейном документе — а перерыла я их немало — второго имени старого некроманта не значится. Даже в родовую книгу он вписан, безусловно, вычурным, но вполне себе одиночным «Раджинманд».