В восемнадцать лет я решила завести любовника.

Хотя «решила», наверное, не то слово. Меня вынудили его завести, как вынуждают солдат стрелять ради спасения собственной жизни, а сильных магов — размножаться, лишь бы род не прервался. Вот и меня одна неугомонная островитянка накрутила так, что я уверилась: если немедленно не познаю мужчину и не разбужу свою женскую суть — так и помру во цвете лет от неудовлетворенности и кровоизлияний во всех причинных местах и жизненно важных органах.

Понятия не имею, откуда Тильда нахваталась этой несусветной чуши и почему решила поиздеваться надо мной, промывая незамутненный, почти детский разум столь извращенным способом, но своего она добилась. Идея пустила корни, а под воздействием прочитанных романов и полного равнодушия со стороны супруга зацвела пышным цветом.

Я не особо горжусь своей доверчивостью и поступками, коим та поспособствовала, но и ничего зазорного в них не вижу. К тому же польза от всего произошедшего тоже была: я поняла, что прелести полноценной супружеской жизни слишком уж переоценивают.

Ну… почти поняла, ибо, несмотря на все ухищрения и проявленную настойчивость, моя женская суть так и осталась спящей.

Хотя старалась я изо всех сил, что и говорить. Даже поведала о своих грандиозных планах мужу, когда он в очередной раз вывез меня в столицу. Всего на пару часов — продемонстрировать двору, что супруга второго мага империи жива, здорова и вот- вот начнет выдавать по одаренному наследнику в год. Император и придворные снисходительно кивали и делали вид, что ни сном, ни духом о том, кто на самом деле греет постель мэтра Гантрама, а я натянуто улыбалась и понимала, что рожать наследника таки придется, и лучше бы познать все радости плотской любви до этого счастливого момента. И с кем-нибудь другим.

Но обманывать Итана я откровенно побаивалась, как и сделать что-то не так и оскандалиться в процессе адюльтера — все же высшее общество оставалось для меня темными и опасными водами, — потому сказала обо всем напрямик. Не представляю, каких трудов ему стоило не расхохотаться мне в лицо — наверняка немалых, — но сдерживаемое веселье, столь ему несвойственное, выдавала лишь легкая дрожь в голосе, когда муж поинтересовался:

— И с кем же дражайшая супруга собирается мне изменить?

— Еще не решила, — понурилась я и глянула на него исподлобья.

Мужа я знала плохо, но прежде сопереживания близким и желания помочь за ним не замечала, потому следующие слова стали для меня полной неожиданностью.

— Что ж, тогда позволь дать тебе совет, — чопорно улыбнулся Итан.

И действительно дал совет. Даже несколько, суть которых сводилась к следующему: при дворе у него слишком много врагов, и ошибшись в выборе, я могу вручить им в прямо руки мощное оружие против великого мэтра Гантрама. Силу сплетен.

Поначалу я решила, что меня таким образом ставят на место, мол, уймись, девочка, и не порочь честное имя семьи. О том, что его собственные пристрастия давно опутали это имя грязными слухами, Итан предпочитал не вспоминать. Однако под конец своей довольно напыщенной и самодовольной речи он все же выдал одно единственное имя.

— Мальчишка, но умный и верный короне. И мне. В случае чего будет молчать даже под пытками, ну и соблазнить его не составит труда. — Муж смерил онемевшую от шока меня оценивающим взглядом. — Даже ты справишься. Только не понеси. И не сболтни лишнего. Ну и, разумеется, не попадись.

После чего развернулся и оставил меня на краю бальной залы в полной растерянности. Такого поворота событий я и представить не могла, однако, очухавшись, тут же отыскала среди гостей нужного «мальчишку».

Третий сын какого-то обедневшего вельможи, он был желанным гостем в любой гостиной благодаря молодости, чувству юмора и привлекательной мордашке. А еще небольшому дару прогностика — тут и там шептались, что он с легкостью просчитывал, к чему может привести то или иное событие. В недалекой перспективе.

Тогда я подумала, что это действительно идеальный вариант.

Но полчаса спустя, когда пригласила целующего меня в темном закутке кавалера невзначай наведаться в Арве-мал-Тиге, ибо времени на прелюбодеяние прямо во дворце не оставалось, смогла полюбоваться выражением ужаса и отвращения на его лице. Вряд ли дело было в близости со мной — убегая прочь и на ходу поправляя камзол, несостоявшийся любовник шептал что-то о монстрах, мертвых душах и лесной ведьме. Полагаю, дар показал ему развитие событий в случае согласия, и не ждало нас в доме ничего хорошего.

— Если тебе интересно, юношу я успокоил, — хмыкнул муж, усаживая меня в экипаж для обратной дороги.

— Ты это нарочно, — осенило меня. — Нарочно выбрал прогностика.

Итан пожал плечами:

— Это оказался действительно самый безопасный вариант. Будь у вас хоть один шанс насладиться друг другом без последствий, он бы его просчитал. А так… — Он прищурился. — Я не жесток, Юта, и твое невинное тело мне без надобности, но дом… Запомни, дом не отпустит.

Ту жуткую поездку в столицу я вспомнила неспроста, и утром после самого странного ужина в истории Арве-мал-Тиге, лежа под одеялом и прокручивая в голове события вечера, невольно сравнивала свои впечатления от прикосновений двух… ну пусть будет мужчин.

Хотя что тут сравнивать, если тепло рук Рэйнера до сих пор ощущалось на коже острыми иголками, а от того, кто подарил мне первый и последний в жизни поцелуй, даже имени в памяти не сохранилось. Возможно, я даже встречала его после во дворце и не узнавала.

«Интересно, — пронеслась мысль, — если Рэйнер сейчас исчезнет безвозвратно, его лицо и имя я тоже забуду?»

И тут же ответ: нет. Не забуду. Потому что от первого опыта мне достались только обида и смущение. И да, осознание, что весь этот процесс обмена слюной не так уж и приятен. Я и приглашать-то этого прогностика для продолжения не хотела, но не привыкла отступать от намеченной цели.

С Рэйнером же… все было иначе. И не потому, что мне не пришлось самой на него бросаться, просто даже не свершившийся поцелуй отзывался в груди таким спектром эмоций, что при одной мысли о нем я готова была молить Тильду об очередном холодном душе. Как она там сказала? Тушить во мне непотребные страсти?

Что, кстати, тоже вызывало немало вопросов, ведь восемь лет назад именно она стремилась подложить меня чуть ли не под первого встречного. Да и вчера призраки продемонстрировали поразительное единодушие в желании создать для нас романтическую атмосферу. Зачем им это — страшно было даже предположить, но я и так давно подозревала, что мои мертвые сожители что-то задумали. Оставалось выяснить, что.

Скатившись наконец с кровати, я решила, что можно совместить полезное с… полезным. Если кому-то приспичило свести нас с Рэйнером, значит Рэйнера надо избегать любой ценой. Так и моя гордость не пострадает, и не придется разбираться с чувствами, которые он вызывает, или в очередной раз убеждаться в собственной трусости.

— Избегай его, — напутствовала я свое помятое отражение в зеркале и растянула искусанные губы в улыбке. — Проще простого. Дом-то большой…

Вот только не я одна привыкла добиваться поставленных целей…

***

Я думала, что все три дня, оставшиеся до явления столичного заклинателя, Рэйнер будет занят изучением записей некроманта, а сама я смогу посвятить время запертому в сейфе гримуару, который мне уже даже снился и притягивал с необъяснимой силой. И что пересекаться мы не будем в принципе, даже за обеденным столом, если повести себя по-умному.

Уверена, Рэйнер думал так же или как минимум тоже не стремился к тесному общению, ибо, когда утром мы все же столкнулись перед кабинетом, меня лишь удостоили сдержанным кивком, а затем гордо удалились.

Я не расстроилась, отнюдь. Ведь сама же стремилась к раздельному существованию — каждый в своей зоне комфорта. И понимала, что мое вчерашнее бегство можно расценить как личное оскорбление… в конце концов, мэйн не сделал ничего такого, чтобы вызвать мое недоверие. Потому нет, я не расстроилась. Зато расстроился кое-кто другой.

Или сделал выводы и решил действовать.

В кабинете я минут пять гипнотизировала идеально чистый стол с ровной стопкой бумаги и рядом блестящих перьев, и только потом выдохнула и шагнула к сейфу. Однако когда открыла первую дверцу, долгие годы смиренно изображавшую картину, и потянулась ко второй, то схватилась вовсе не за жесткую круглую ручку, а за… мягкий человеческий нос.


Мэйн Рэйнер сидел, уставившись на исписанные листы в руках, и я чьими-то стараниями очутилась прямо перед ним. Нервно осмотрелась, узнала выбранную им спальню, застеленную бежевым покрывалом кровать под мэйновской задницей, и пока он медленно поднимал ко мне лицо, попыталась разжать одеревеневшие пальцы. Слушались они плохо, и когда я таки сумела отлепиться от его носа, Рэйнер уже дышал через рот и смотрел на меня как на говорящую лошадь — с неописуемым изумлением.

— П-простите, — пробормотала я, пятясь к двери. — Я не… это не…

Вертевшиеся на языке оправдания казались нелепыми, потому я умолкла, тряхнула головой и, развернувшись, вылетела прочь.

— Не смешно, — шипела я, спускаясь по лестнице обратно в кабинет. — Вы б меня еще к нему в купальню засунули!

Наверное, зря подала идею…

Кабинет оказался заперт, и пока я безуспешно дергала за ручку, из двери выплыла хмурая физиономия Тильды.

— Ты забыла кулон, — упрекнула она.

— Не забыла, а не взяла.

Мне и собственных мыслей было многовато, не хватало еще чужих…

— Ну и ладно. — Тильда фыркнула и скрылась в кабинете.

— Эй! — Я ударила ладонью по двери. — Открой сейчас же!

В ответ не раздалось ни звука. Я всего-то хотела забрать гримуар и отсидеться с ним в лаборатории, но, похоже, придется найти себе другое занятие.

— У меня есть Шанталь, — буркнула я, все же направляясь в библиотеку. — Буду решать ее проблемы.

Однако и здесь ждал сюрприз. Шкаф, за коим таился вход в лабораторию, был от пола до потолка перекрыт стопками книг. Они кренились, шатались и грозили вот- вот обрушиться на чью-нибудь непутевую голову, но бдительная Лорэлея парила вокруг и то и дело поправляла ту или иную литературную кучу.

— Думаешь, это меня остановит? — прищурилась я.

— От вызова не в силах отказаться я — У нас в разгаре инвентаризация, — пропела Лорэлея.

— Мэйн запретил тебе мне мешать, — напомнила я.

— Запретно применять к тебе мой дар. Пора точнее быть в приказах, господа.

Зараза.

Я сдвинула брови, поджала губы и упрямо шагнула вперед, намереваясь разрушить эту книжную крепость, но уперлась прямо в чей-то шейный платок.

Хотя почему «чей-то»… выбор был невелик.

Отпрянув, я вскинула глаза на Рэйнера — лицо его оставалось серьезным, но уголки губ чуть подрагивали — и быстро огляделась.

Столовая. Отлично.

— Не подскажете, который час? — отступая, деловито уточнила я.

— Почти два, — в том же тоне отозвался Рэйнер. — Я только что пообедал.

Проклятые призраки съедали мою жизнь кусками в несколько часов и, кажется, не испытывали по этому поводу никаких угрызений совести.

— Не велите ли и для меня накрыть? — попросила я, чувствуя, как желудок сводит от голода — я ведь и завтрак пропустила.

— Разумеется, — кивнул мэйн.

— Правильно, поешь, женщина! — проорали из гостиной часы. — А то совсем отощаешь, никто замуж не возьмет.

Я вспыхнула и поспешно уселась за стол, а Рэйнер с легким кивком удалился.

— Предатели, — бормотала я несколькими минутами позже, остервенело разделывая отбивную на тарелке. — Зачем он вам сдался? Зачем все это?

Ответить мне, естественно, никто не удосужился. Но хоть пообедать спокойно дали, очевидно, опасаясь переносить меня к мэйну с ножом в руках.

Столовую я покидала сытая и недовольная, беспрестанно оглядываясь, прислушиваясь и замирая после каждого шага. Дом затих, и это пугало. Обычно местные любили похлопать дверями и пошуршать занавесками, но сегодня даже свет нигде не мигал, рассеивая заоконные сумерки равномерным сиянием.

Я застыла как вкопанная, а через несколько секунд уже отодвигала тяжелую портьеру в гостиной. Точно, сумерки.

— Вы издеваетесь? — прорычала, резко обернувшись. — Может, сразу лет на пятьдесят меня состарите?

— Чаю? — чопорно предложил Аццо, материализуя перед моим лицом белую перчатку с подносом.

Я яростно взмахнула руками, надеясь опрокинуть этот треклятый чай, но коснуться успела лишь прозрачной дымки, в которой испарился дворецкий.

— Это жестоко! — крикнула в пустоту, и голос эхом уплыл в недра дома. — Жестоко, — повторила я гораздо тише, потирая виски.