Рейн вышел из дома, сел на крыльцо, достал из кармана спички и сигареты и закурил. Мать запрещала это и твердила, что достойные мужчины курят сигары или трубки. Нашла кому говорить про достоинство.

— Рейн! — открылось окно, и послышался укоризненный голос старой Агни. Старуха с трудом двигалась и часто путала вещи, но мать никак не решалась её рассчитать — только одна служанка и осталась с семьёй, когда сын прошёл перевоспитание и стал ноториэсом.

— Ладно, ладно! — проворчал Рейн и с жалостью посмотрел на морщинистое лицо Агни. Он не хотел расстраивать старушку и в последний раз вдохнул горький дым, а затем затушил сигарету.

Рейн поднялся, лениво качнулся с носка на пятку. Ему ведь даже платили меньше, чем другим практикам. Как же, ноториэс! Его денег и денег отца, пониженного до простого служителя Церкви, едва хватало на комнаты, в которые они переехали, и еду. О собственном жилье Рейн уже перестал мечтать.

Он достал из кармана часы на витой цепочке — единственный след от старой жизни — глянул на циферблат с треснувшим стеклом. Затем достал маску, огляделся: никого. Решил не надевать её пока и неторопливо пошёл вперёд.

Лиц ширился, и его окраины обрастали улицами, у которых названия заменяли цифры, а дома — лачуги для бедняков. Только Первая и Вторая худо-бедно напоминали настоящую жизнь. На них селились семьи, которые разорились или попали под удар Церкви — когда-то они знали лучшую долю и пытались сохранить её, как могли.

Все знали: зашёл дальше Первой и Второй — смотри в оба. Здесь царила настоящая нищета, и даже полиция закрывала глаза на истории об украденных кошельках, драках и насилии.

Рейн шёл по улице, стараясь не глядеть по сторонам. Он жил на Первой уже восемь лет и чувствовал отвращение к каждому её сантиметру. Возвращение в дом под крышей из красной черепицы стало настоящей мечтой.

На Первой горело несколько фонарей, но свет от них шёл такой слабый, что уже на расстоянии вытянутой руки начинался вечерний сумрак. «Опять масло не поменяли», — рассеянно подумал Рейн.

Дома в два или три этажа из неприметного серого камня тесно жались друг к другу по обе стороны улицы. Рейн знал, что внутри все они похожи как один: потемневшие потолки, холодные сырые стены, тесные комнатушки. На нижнем этаже бегали крысы, на верхнем протекала крыша.

Рейн вынырнул из сумрака Первой и прошёл по Лесной — здесь уже начинался другой район. На улице стало больше света, дома раскрасили красной и голубой краской. Рядом с несколькими были разбиты маленькие садики.

Рейн поравнялся с крыльцом одного из домов. Распахнулась дверь, выскочила совсем молоденькая девушка, напевая весёлую мелодию, и сбежала по короткой лестнице. Она столкнулась взглядом с Рейном.

— Ой! — незнакомка пискнула как мышь, быстро отвернулась и перебежала на другую сторону улицы. Рейн громко усмехнулся ей вслед и ускорил шаг.

«Дура», — сердито пронеслось в голове. Ну что она там себе надумала? Что ноториэс утащит её за угол и изнасилует? Или украдёт кошелёк? Убьёт забавы ради? Рейн потёр клеймо, надел маску, засунул руки в карманы куртки и побрёл дальше. Да все они так думали, только этого и ждали.

Рейн, держась в тени, шёл всё дальше по улицам: узким и длинным, которые причудливо переплелись, точно змеи.

Наконец, показалась широкая Рассветная. По ней тянулись лавки, мастерские и магазины. Кого здесь только не было: портные и сапожники, ювелиры, часовщики, оружейники, мастера скобяных дел и многие, многие другие. Улица поворачивала к Паровой, где жили учёные и где стояло здание их гильдии.

Рейн нырнул за ограждение, которое отделяло ремонтируемый участок дороги, и встал рядом с практиками. Как всегда перед заданием, одни были излишне молчаливы, а другие раз за разом отпускали глупые шутки — шепотом, чтобы случайные прохожие не услышали инквизиторов.

Рейн едва их слушал и пялился на ограждение, за которым пряталась Рассветная. В детстве он любил гулять здесь и заглядывать во все лавки. Ему с друзьями нравилось дразнить лавочников и смотреть, как они пыжились, стараясь сохранить терпение и не поддаться демону, хотя за это он сам не раз получал тумаки.

Его отвлек тихий незнакомый смех. Рейн повернулся и сразу сделал шаг назад. Да этот чокнутый Д-Арвиль даже присоединился к практикам! Он стоял среди них, такой же, как они: в чёрной одежде, с маской, прячущей нос и подбородок, в плаще, прикрывающем оружие на поясе.

Практиков от главы отделения отделяло по меньшей мере три ступени. На задания с ними отправлялся старший инквизитор, но чтобы глава да наравне — было ли вообще такое?

Энтон поймал растерянный взгляд Рейна и снова тихо рассмеялся.

— Опять это удивление! Как я пойму, кто на что способен, если сам не буду рядом? Пора вспомнить старые навыки. — Он повыше натянул маску.

Рейн переглянулся с Астом. Демон был напряжён и тревожно вглядывался в Энтона.

— Осторожнее, — шепнул он.

Да, с таким стоило быть настороже. Не простой он, этот Д-Арвиль. Рейн ещё раз потёр подбородок. Если глава не боится разделить работу с практиками, может, он и к ноториэсу отнесётся иначе, чем другие? Заметит, продвинет? Рейн честолюбиво улыбнулся. Может, не вечно ему заниматься этой грязной работой?

Подошёл Дирейн — последний. Рейн достал часы и снова взглянул на циферблат. Ровно девять. Энтон поманил других поближе и начал:

— Доверенное лицо сообщило, что там… — он мотнул головой туда, где начиналась Паровая. — Не просто прячутся те, кто проводят запретные эксперименты. В его подвалах собираются Дети Аша.

Ирт и Энсом присвистнули. Анрейк вздрогнул и крепко стиснул зубы.

— Ясно, — пробормотал Рейн.

Как правило, с Детьми Аша разговор выходил коротким — убить, и дело с концом. Это был настоящий культ, и его последователи считали демонов частью самого человека, голосом сердца и разума. Каждый знал, что Дети Аша агитировали, плели заговоры, чтобы посеять хаос и создать мир, где люди будут жить бок о бок с демонами.

В народе о них болтали многое: о кровавых жертвоприношениях во славу Аша, о попытках дать своим демонам плоть, об играх с магией. В связях с культом могли заподозрить любого. Одного неправильного слова или жеста хватало, чтобы практиков отправили на «чистку».

— Вы сами знаете. — Д-Арвиль кивнул. — Убейте всех. Они уже сделали своё дело. Надо вырвать сорняк с корнем, пока из-за него не погиб весь урожай.

«Вот садовод», — усмехнулся Рейн и скрестил руки. Ему было плевать, на какое задание идти, лишь бы платили, но всякий отверженный или гонимый, подобный ему, вызывал симпатию. Он почувствовал страстное желание, чтобы что-то пошло не так и прячущиеся в доме успели сбежать.

Энтон соединил кончики пальцев, приложил их ко лбу, коротко произнёс:

— За Кирию и Яра, — как было принято перед каждым заданием, а затем скомандовал: — Вперёд.

Решительным шагом, но придерживаясь тени, он первым пошёл в сторону Паровой.

— Вперёд, — шепотом повторил Рейн и переглянулся с Астом. Демон печально улыбнулся, провёл рукой по волосам и мотнул головой в сторону, куда шёл отряд.


Д-Арвиль на секунду застыл перед входом в трёхэтажный дом. Он состоял из нескольких башенок под треугольной крышей, большой балкон подпирали колонны. Вдаль тянулся стройный ряд одинаковых домиков. Они чередовались друг за другом: жёлтый, красный, коричневый. Улицу ярко освещали фонари. Вдалеке слышались голоса людей, шум паромобилей и стук копыт. Жизнь на Паровой казалась тихой и размеренной — неподходящее место для инквизиторов.

Энтон сделал шаг назад, а затем сильным ударом ноги выбил дверь.

— Можно же постучать! — сквозь зубы процедил Рейн.

Ирт рядом злобно спросил:

— Что он хочет нам доказать?

Рейн ещё не успел войти, как услышал женский крик. Он ужом проскользнул в коридор и увидел девушку в накрахмаленном переднике и чепце — обычную служанку.

— Ну! — скомандовал Энтон.

Рейн на секунду, точно замешкавшись, прижался к стене, пропуская другого вперёд. Ему уже хватало долгов, чтобы брать на себя ещё один.

Девушка больше не успела издать ни звука — Дирейн быстро взмахнул рукой, мелькнуло лезвие, и она повалились на пол. Рейн сразу бросился по коридору. А теперь пусть Энтон видит, что он готов действовать и не боится быть первым.

Дом наполнился звуками. Хлопали двери. Где-то разбилось стекло. Рядом крикнул мужчина, затем послышался хлюпающий звук — такой издавало перерезанное горло. Наверху кто-то пробежал, громко топая.

— Нет, нет, нет, — взмолилась женщина.

Рейн заскочил на кухню, где уже пахло подгоревшим мясом, приметил лестницу, ведущую в подвал, и сбежал вниз. На последней ступеньке он замедлил шаг, прижался к стене и осторожно пошёл вперёд. Если в доме действительно собирались Дети Аша, их следы стоило искать здесь.

Звуки разом отдалились и стали глуше. Подвал оказался настоящим подземным лабиринтом. Длинный коридор, освещённый лампами, тянулся вдаль. По обе стороны были двери. Рейн попробовал одну, другую — не поддавались. Он прислушался. Вроде никого.

— Идём, — донёсся шепот Д-Арвиля.

Бледный Анрейк стоял за его спиной и крепко сжимал длинный кинжал. Что же, хотя бы догадался, что револьвер ему сейчас не помощник — в узком коридоре скорее оглохнешь от выстрела, чем убьёшь.

Рейн замер и напряг слух. Он услышал шепотки, несколько всхлипов. Прижал ухо к двери и дал знак рукой Энтону и Анрейку. Рейн положил ладонь на дверную ручку и аккуратно повернул её. Тишина. Дверь открылась на десять сантиметров, двадцать. Рейн скользнул внутрь.

Послышался звук рассекаемого воздуха. Рейн быстро развернулся, чуть присел, посильнее оттолкнулся, одной рукой перехватил руку мужчины с высоко поднятой железной палкой, а другой ударил его в живот. Тот сразу выронил палку, закашлялся, согнулся.

За дверью оказалась настоящая лаборатория. Янтарный свет ламп освещал приборы из медных труб, линз и циферблатов. С тихим гудением вращались шестерёнки, сжимались пружины, гудели насосы. Посреди на высоком столе лежали двое мужчин, до груди прикрытых простынями. К их носам тянулись трубки, через которые поступал дурманящий газ. По бледной коже, по выступающим венам было видно, что они уже не жильцы.

Напавший с трудом поднялся. Поверх костюма на нём был фартук, запачканный кровью. За его спиной пряталась девушка в тёмном платье и белой накидке, запачканной кровью — помощница. Учёные — Дети Аша? Рейн скользнул взглядом по лежащим телам — что за эксперимент проводили эти двое?

— Уходите! — заикаясь, сказал мужчина.

— Приберись, — Д-Арвиль скомандовал Анрейку. Парень взглянул на прятавшихся и стал ещё бледнее. — Те двое нужны нам, — быстрым движением Энтон указал в сторону стола. — Идём.

Рейн кивнул Анрейку, а затем тенью последовал за главой. Вдруг тот кинулся вперёд и скрылся за поворотом. Рейн побежал следом и влетел в открытую дверь.

В кабинете с золотыми обоями за богатым резным столом сидел худой седовласый мужчина в очках. Он пригладил волосы и с достоинством произнёс:

— Я готов.

— К чему, старик? — Энтон снял с пояса кинжал и перекинул его из одной руки в другую.

— Не медли, инквизитор, — голос старика дрогнул. — Вы же пришли за мной?

— А ты стоишь того? — лицо Энтона скрывала маска, но Рейн отчётливо представил, как глава пренебрежительно улыбался.

— Моё имя Амодей С-Дар. Я — почётный член гильдии учёных.

— Что, изучаешь демонов, старик?

Рейн переминался с ноги на ногу, не зная, что делать. Он растерянно посмотрел на Аста. Идти дальше? Остаться с Д-Арвилем? Почему сразу не убить старика, как обычно?

— Я ищу путь к себе, — Амодей положил руку на сердце.

— Дети Аша, ясно, — Энтон скривился и вплотную подошёл к старику.

— Для меня честь слышать это! — голос вновь дрогнул. — Если бы вы знали настоящую историю братьев!

Рейн сделал маленький шаг к старику. Он не раз сталкивалась с Детьми Аша: пытал, убивал, а однажды даже, ещё в первый год в Инквизиции, они пришли к нему и предложили присоединиться. От многих он слышал, что у Яра и Аша есть другая история, что демоны — вовсе не демоны, но настоящего ответа так никто и не дал.

Вдруг со стороны платяного шкафа послышался шорох. Д-Арвиль указал на него рукой.

— Не медли, инквизитор, вот я! — вскричал старик и сдвинулся в сторону, подальше от шкафа.

— Так с чем мне не медлить? — Энтон цепко смотрел на дверцы, но продолжал разговор, чтобы притаившийся не понял, что его обнаружили.