Услышав окрик, он повернулся. Очень медленно и, как всегда, не совсем уверенно. Теперь фонарик светил ему в оба глаза. Соболев стоял достаточно близко, чтобы заметить, как сузились зрачки, но Федоров при этом ни разу не поморщился, не сделал ни малейшей попытки защитить глаза. Можно было предположить, что его зрячее второе «я» сбежало, едва почувствовав, что пахнет жареным, но в руках Федоров держал белую трость, с помощью которой ориентировался в пространстве. Вероятно, именно удар этой трости по стене и привлек внимание Соболева.

– Андрей? – удивленно уточнил Федоров. – Ты тоже здесь?

Может быть, нет никакой зрячей ипостаси? Может быть, слепой псих просто успешно водит всех за нос с помощью сообщников? Если Гусарова была с ним заодно и до дрожи его боялась, почему с ним заодно не мог быть и убитый психотерапевт? Сначала Федоров их подкупает или чем-то запугивает, а потом сбрасывает, как ненужный балласт и опасных свидетелей. И на смену предыдущему подельнику приходит следующий. Где-то рядом сейчас может прятаться очередной.

Не желая вновь получить удар сзади, Соболев постарался встать так, чтобы к нему нельзя было подобраться со спины. При этом он ни на секунду не опускал пистолет, держа Федорова на прицеле.

– Я-то здесь, а что ты здесь делаешь? – повторил он свой вопрос.

– Подозреваю, что мы сюда пришли по одной и той же причине, – едва заметно улыбнулся Федоров.

Соболев уже собирался велеть не морочить ему голову, как рядом знакомый голос испуганно пискнул:

– Андрей Владимирович? Не стреляйте, это же мы!

Пришлось на мгновение повернуться, ослепляя светом фонаря Юлю Ткачеву, которая выплыла из темноты почти беззвучно. В отличие от своего спутника, она держала в руках смартфон с включенным фонариком и моментально подняла их, как только увидела направленный в ее сторону ствол пистолета.

Соболев поторопился опустить оружие, чтобы не напугать ее еще больше. Присутствие девушки сбило его с толку. Она в его представлении никак не тянула на сообщницу убийцы, поэтому оставалось предположить, что Федорова сюда привело все-таки расследование.

– И ты здесь? – констатировал Соболев озадаченно.

– Она всегда со мной в подобных вылазках, – заметил Федоров спокойно. – Пора бы уже привыкнуть.

– Тогда повторяю свой вопрос: что вы тут делаете?

– Ищем дверь, – пояснил Федоров таким тоном, словно это была самая очевидная в мире вещь. – Которую я нарисовал.

– И с чего вы взяли, что она где-то здесь? – с подозрением уточнил Соболев.

– А ты?

Наглый тон Федорова поторопилась смягчить Ткачева:

– Это все мой брат, Семка. Мы едва успели начать искать легенду, связанную с дверью, как он мне ее рассказал.

– Неужели? – усомнился Соболев.

Но Ткачева смотрела на него такими честными, такими круглыми от испуга глазами, что ей трудно было не верить. К тому же она сразу затараторила, продолжая объяснять:

– Понимаете, когда я домой вчера вернулась, Семка испуганно таращился на шкаф в прихожей. Он у нас встроенный, довольно просторный, но брат его вроде никогда не боялся. Я сначала не придала этому значения, а потом, уже перед сном, поймала его, когда он вылезал из шкафа с фонариком. Я его спросила, не ищет ли он вход в Нарнию… – Ткачева неловко улыбнулась, но Соболев лишь нахмурился, вновь не уловив суть шутки, поэтому она тут же посерьезнела. – А он сказал, что проверяет, нет ли кого внутри. Ну и тут уж я попросила его объяснить, кто и почему там может быть, а он рассказал мне про черную дверь…

– Что это за дверь и откуда он про нее узнал?

– Он в субботу ходил на день рождения к однокласснику. Видимо, они рассказывали друг другу страшилки. Знаете, дети любят сначала попугать друг друга, а потом дрожать от страха под одеялом и не спать полночи.

– Как зовут одноклассника? – уточнил Соболев, хотя ответ был очевиден.

– Женя, – предсказуемо отчиталась Ткачева с видом троечницы, которой на уроке наконец попался знакомый вопрос. – Он рассказал Семке и другим гостям про заброшенную ткацкую фабрику и черную обугленную дверь, за которой прячется страшный человек. Как ни запирай ту дверь, человек из-за нее выходит, когда ему нужна жертва. Если тебе удастся от него сбежать, он последует за тобой. Потому что может любую дверь превратить в черную и выйти из-за нее. Если увидишь, что какая-то дверь в твоей квартире стала черной, нужно бежать.

– И где этот Женя услышал такую историю? – теперь уже просто удивился Соболев.

– Я не знаю, – пожала плечами Юля. – Но он сказал ребятам, что дверь в кладовку, которая у него в прихожей, уже несколько раз становилась черной, ненадолго. На брата эта история произвела неизгладимое впечатление, поэтому он и смотрит теперь с опаской на наш шкаф и изучает его изнутри: не притаился ли там кто-то.

– Узнать, о какой именно заброшенной ткацкой фабрике идет речь в истории, оказалось уже делом техники для нашей Галки, – добавил Федоров.

От Соболева не укрылось то, как Ткачева недовольно нахмурилась на этих словах. Кажется, девочка ревнует нового бойфренда к лучшей подруге.

– И вы решили поискать эту дверь сами, так? – ворчливо уточнил он. – Почему ты не связался со мной?

– Андрей, мне все равно, как это заведено у вас в полиции, – спокойно пояснил Федоров, – но либо мы с тобой взаимно делимся информацией, либо не делимся вообще. Играть в одни ворота я не нанимался.

«В принципе, это справедливо», – мысленно признал Соболев. На месте Федорова, он бы, скорее всего, придерживался того же принципа. Но повторить это вслух, конечно, было совершенно невозможно.

– Чудно, но неужели ты не понимаешь, что подвергаешь подружку опасности? Себя тоже, но рисковать собой – это твое дело, а вот кто тебе дал право рисковать ее жизнью?

– Я сама сюда пошла! – тут же подала голос Ткачева, неожиданно из напуганной девчонки превращаясь в женщину, готовую защищать своего мужчину от любых нападок. И сразу встала к нему ближе, плечом к плечу. – И осознаю риски.

– Неужели? – Соболев вперил в нее свой лучший полицейский взгляд, надеясь, что она снова стушуется, но это не сработало. Поэтому он решил выложить главный козырь: – А ты знаешь, как я вас нашел? Пошел за убийцей, прирезавшим у колодца Татьяну Гусарову! Он бродит где-то здесь, готовит новый ритуал. Ему едва ли нужны случайные свидетели. Думаешь, твой дружок тебя защитит?

Реакция Ткачевой оказалась совершенно неожиданной:

– Вы тоже его видели? Мне показалось, что я видела кого-то в балахоне, но лишь мельком. Думала, померещилось или крыша едет…


– С нами Игорь, – вставил между тем Федоров. – Если что-то пойдет не так, он справится.

– Уверен? – едко усомнился Соболев. – И где же он сейчас?

– Пошел искать дверь, – призналась Ткачева. – Сказал, что здесь безопасно и так будет быстрее. Но потом мне показалось, что я кого-то увидела… А потом появились вы.

– Просто восхитительно! – фыркнул Соболев. – Арестовать бы вас обоих на пятнадцать суток или хотя бы до седьмого числа, чтобы под ногами не путались! А то потом ваши смерти на моей ведь совести будут…

– Мечтать не вредно, вредно не мечтать, – хмыкнул Федоров. – Не думаю, что тебе стоит за нас беспокоиться. Но нам всем будет удобнее, если мы продолжим работать сообща, как в прошлый раз.

– Ага, потому что в прошлый раз у нас так хорошо получилось! – снова не удержался от сарказма Соболев. – Только друг другу голову заморочили.

– В том колодце действительно жило чудовище! – предсказуемо возмутилась Ткачева.

Соболев собирался возразить, но Федоров внезапно вскинул руку, давая знак всем замолчать. И пояснил едва различимым шепотом:

– Я слышу чьи-то шаги.

Начинающийся спор мгновенно забылся. Все настороженно прислушались и замерли, стараясь не издавать звуков. Соболев погасил фонарик и знаком велел Ткачевой сделать то же самое, а сам поднял руку с пистолетом так, чтобы в крайнем случае не пришлось тратить на это время.

Вскоре из-за поворота показался луч света другого фонаря, а следом мужчина, им управляющий. Даже в темноте Соболев сразу понял, что это не тот человек, которого он видел. Резко включив свой фонарь, он рявкнул:

– Полиция! Руки так, чтобы я их видел!

Еще до окончания фразы стало понятно, что смысла в ней нет: перед ними появился всего лишь Игорь, ушедший на разведку. Тот даже не дернулся поднимать руки, только слегка прищурился от ударившего по глазам света и удивленно поднял брови, как бы говоря: «О, вы тоже здесь?»

– Это Игорь, – объявила Ткачева для своего незрячего нанимателя, но судя по изменившемуся выражению лица, тот каким-то образом понял это и сам.

– Ты что-нибудь нашел? – тут же поинтересовался Федоров.

– Да. Дверь.

– Отлично, идем!

– Так, стоп! – возразил Соболев. – Вы двое никуда не идете, разве что к машине, где бы она ни стояла. С Игорем пойду я.

– Вот уж нет, – отрезал Федоров. – Игорь работает на меня, поэтому если не иду я, то и он никуда не идет.

Соболев перевел вопросительный взгляд на молчаливого телохранителя, но тот лишь безразлично пожал плечами, мол, я человек маленький, делаю, что мне велят. И было понятно, что ему бесполезно угрожать обвинением в препятствовании следствию и тому подобным. Оставалось только надеяться, что дверь получится найти и без его помощи. Может быть, Нурейтдинову уже повезло?

Словно услышав его мысли, необычный консультант позвонил буквально секунду спустя, одновременно обрадовав и огорчив:

– Я нашел дверь, но не уверен, что смогу объяснить вам дорогу. И хуже того: не уверен, что смогу снова найти это место, если пойду сейчас искать вас.

Соболев тяжко вздохнул и обреченно ответил:

– Ждите меня там, меня сейчас к вам проводят. И не удивляйтесь: нас будет много.





* * *


– Вы вызвали подкрепление или просто встретили друзей? – удивленно поинтересовался Нурейтдинов, когда Игорь привел их всех к двери, как две капли воды похожей на ту, что нарисовал Федоров.

Соболев даже остановился в коридоре, не доходя несколько шагов, чтобы сверить реальный вид с картинкой. И вновь от сходства мороз пробежал по коже. Просто невозможно рисовать с такой точностью, если не видеть место!

– Это еще одни добровольные помощники полиции, – проворчал он в ответ, убирая смартфон в карман. – Расследователи-энтузиасты. Это Юля, это Влад.

Нурейтдинов едва заметно нахмурился, его взгляд сфокусировался на белой трости в руках Федорова. По изменившемуся выражению лица стало очевидно, что он вспомнил рассказ следователя о необычном подозреваемом в убийствах и узнал его.

К счастью, мужик оказался не из болтливых. Он лишь удивленно посмотрел на Соболева, и тот выразительно округлил глаза, мол, держите рот на замке, потом все объясню.

– Энтузиазм – это хорошо, – нейтральным тоном ответил Нурейтдинов, снова переводя взгляд на Федорова, а потом приветственно улыбаясь Ткачевой. – Наш Институт тоже начинался на голом энтузиазме. Ну, почти.

– Значит, вы и есть тот консультант полиции из Института исследования необъяснимого, о котором говорят в городе? – уточнил Федоров.

После чего шокировал всех присутствующих: непривычно уверенно подошел к Нурейтдинову и протянул ему руку.

– Владислав Федоров, приятно с вами познакомиться.

– Евстахий Велориевич Нурейтдинов, – несколько растерянно ответил консультант, пожимая протянутую руку. – Удивлен, что вы обо мне слышали, я совсем недавно приехал. Но о вас тоже успел узнать. И у меня сложилось впечатление, что вы…