— И что же?
Первыми на мои странности обратили внимание друзья. Они заметили, что я изменился, реже общаюсь с
ними, гораздо чаще говорю «нет».
Конечно, от случая к случаю я все же проводил вечер в пабе и всегда соглашался, что нам нужно чаще
встречаться, но мне все как-то было недосуг. То я слишком устал, то собирался что-то посмотреть по
телевизору или просто хотел побыть один. Я и сам толком не понимал, что со мной. Но меня — вот что
удивительно — это нисколько не удручало. Во всяком случае, пока это со мной происходило. Грустно мне
стало только тогда, когда я наконец-то осознал, что мое поведение не лучшим образом отражается на моих
отношениях с друзьями, которых я постоянно подводил или раздражал, или разочаровывал, или даже терял.
Но в то время я ничего не замечал. Печально было то, что отвечать отказом вошло у меня в привычку.
— Ага! Я так и знал! — воскликнул Иан, тыча мне пальцем чуть ли не в лицо. — Я знал, что ты просто
отделываешься отговорками!
— Ты прав. Извини.
— В тот вечер, когда ты сказал, что не можешь прийти, потому что победил в конкурсе за право
познакомиться с Лайонелом Ричи4, это была отговорка?
— Да.
— А когда отказался прийти, сославшись на то, что якобы случайно вывихнул все суставы на ногах?
— Это была явная ложь. Мне очень жаль. Но больше отговорок не будет. Честное слово, Иан. Я теперь
другой человек.
— Господи, Дэн... в тот вечер, когда я прислал к тебе Ханну и она лишь предположила, что ты выдумываешь
отговорки, ты ведь оскорбился до глубины души!
Иана беспокоило, что я стал редко появляться на людях, и он решил взять инициативу в свои руки. Буквально
через день он придумывал какую-то новую идею, дабы выманить меня из дома. Он засыпал меня посланиями
по электронной почте или по мобильнику или оставлял ворчливое сообщение на моем автоответчике.
«Дэнни, — говорилось в них, — я знаю, что ты дома. Спросишь, откуда я это знаю? Да потому что ты всегда
дома. Ты не берешь трубку, так как боишься, что я приглашу тебя на вечеринку. Я тебя приглашаю. Мы будем
в пабе с восьми. Жду не дождусь твоего стандартного текстового сообщения, в котором ты извиняешься за то, что не можешь прийти, и желаешь нам хорошо провести время. Пока».
Я, естественно, начинал злиться и писал в ответ: «ВООБЩЕ-ТО Я НЕ ДОМА. ДОМА МЕНЯ НЕТ. НО
ПРИЙТИ Я НЕ МОГУ. ИЗВИНИ. РАЗВЛЕКАЙТЕСЬ». И только потом до меня доходило, что он оставил
сообщение на домашнем автоответчике, и, раз я его прослушал, значит, я дома. Я краснел, а Иан присылал мне
ответное сообщение, в котором обзывал меня кретином.
Но однажды вечером он наткнулся на Ханну и поделился с ней своими тревогами. В ту пятницу, вечером,
часов в девять или в десять, она неожиданно появилась на пороге моего дома с бутылкой вина.
— Итак, в чем дело? — спросила Ханна. Ладонью она смахнула с дивана засохшие рисинки и села.
— Это ты о чем?
— О тебе. Что с тобой случилось?
Пока я обдумывал ее вопрос, Ханна наполнила бокалы. Мне было невдомек, что она имеет в виду. Я глянул
на себя в зеркало, ища перемены в своей внешности. Может, кто-то нарисовал тигра на моем лице или привязал
к моим ушам воздушные шары?
— Ничего со мной не случилось, Ханна.
— Да, пожалуй.
— Я тебя не понимаю.
— А что тут понимать? С тобой, Дэн, ничего не случилось. Судя по всему, теперь с тобой вообще ничего не
случается. Твои друзья волнуются. Где ты был последние полгода?
— Здесь, — недоуменно произнес я. — Я был прямо вот здесь!
— Вот именно. Ты был здесь. Где ты был в день рождения Стива?
— Я был... занят! — солгал я, судорожно вспоминая, какую отговорку я придумал в тот раз. — Ходил на
выставку «Женщины и война».
Я никогда не утверждал, что отказывался от встреч по уважительным причинам.
— Ладно. А где ты был, когда все остальные веселились на мальчишнике, который устроил Том накануне
своей свадьбы?
— У меня и тогда были дела. Я очень занятой человек, Ханна. Посмотри на меня.
Не знаю, зачем я попросил Ханну посмотреть на меня. Я не был похож на очень уж занятого человека.
Выглядел я так, будто только что встал с постели.
— Ты занят не больше, чем твои друзья. Все мы работаем, Дэн, но при этом каждый из нас находит время на
другие дела. Ты обособился, и мы все тревожимся за тебя. Ты перестал веселиться.
— Неправда! У меня масса развлечений! И масса новых занятных хобби!
— Каких, например?
Я судорожно искал ответ. Разумеется, у меня есть увлечения! Как же без них? Просто с ходу я не могу
привести пример. Ханна застала меня врасплох, только и всего. Но ведь должно же быть что-то, что мне
нравится делать.
— Я... люблю тосты, — ответил я.
— Значит, ты любишь тосты, — повторила Ханна. Ей, как норвежке, был свойственен педантизм.
— Да, но не только, — оправдывающимся тоном произнес я. — Я еще много чего люблю.
— Например?
Я быстро соображал. Что еще забавно?
— Тематические парки.
— Ясно, — сказала Ханна. — Значит, ты ел тосты и посещал тематические парки, так?
— Да.
— На протяжении полугода.
— Время от времени.
— Вообще-то, ты терпеть не можешь тематические парки, — заметила она. — И что это за тематические
Первыми на мои странности обратили внимание друзья. Они заметили, что я изменился, реже общаюсь с
ними, гораздо чаще говорю «нет».
Конечно, от случая к случаю я все же проводил вечер в пабе и всегда соглашался, что нам нужно чаще
встречаться, но мне все как-то было недосуг. То я слишком устал, то собирался что-то посмотреть по
телевизору или просто хотел побыть один. Я и сам толком не понимал, что со мной. Но меня — вот что
удивительно — это нисколько не удручало. Во всяком случае, пока это со мной происходило. Грустно мне
стало только тогда, когда я наконец-то осознал, что мое поведение не лучшим образом отражается на моих
отношениях с друзьями, которых я постоянно подводил или раздражал, или разочаровывал, или даже терял.
Но в то время я ничего не замечал. Печально было то, что отвечать отказом вошло у меня в привычку.
— Ага! Я так и знал! — воскликнул Иан, тыча мне пальцем чуть ли не в лицо. — Я знал, что ты просто
отделываешься отговорками!
— Ты прав. Извини.
— В тот вечер, когда ты сказал, что не можешь прийти, потому что победил в конкурсе за право
познакомиться с Лайонелом Ричи4, это была отговорка?
— Да.
— А когда отказался прийти, сославшись на то, что якобы случайно вывихнул все суставы на ногах?
— Это была явная ложь. Мне очень жаль. Но больше отговорок не будет. Честное слово, Иан. Я теперь
другой человек.
— Господи, Дэн... в тот вечер, когда я прислал к тебе Ханну и она лишь предположила, что ты выдумываешь
отговорки, ты ведь оскорбился до глубины души!
Иана беспокоило, что я стал редко появляться на людях, и он решил взять инициативу в свои руки. Буквально
через день он придумывал какую-то новую идею, дабы выманить меня из дома. Он засыпал меня посланиями
по электронной почте или по мобильнику или оставлял ворчливое сообщение на моем автоответчике.
«Дэнни, — говорилось в них, — я знаю, что ты дома. Спросишь, откуда я это знаю? Да потому что ты всегда
дома. Ты не берешь трубку, так как боишься, что я приглашу тебя на вечеринку. Я тебя приглашаю. Мы будем
в пабе с восьми. Жду не дождусь твоего стандартного текстового сообщения, в котором ты извиняешься за то, что не можешь прийти, и желаешь нам хорошо провести время. Пока».
Я, естественно, начинал злиться и писал в ответ: «ВООБЩЕ-ТО Я НЕ ДОМА. ДОМА МЕНЯ НЕТ. НО
ПРИЙТИ Я НЕ МОГУ. ИЗВИНИ. РАЗВЛЕКАЙТЕСЬ». И только потом до меня доходило, что он оставил
сообщение на домашнем автоответчике, и, раз я его прослушал, значит, я дома. Я краснел, а Иан присылал мне
ответное сообщение, в котором обзывал меня кретином.
Но однажды вечером он наткнулся на Ханну и поделился с ней своими тревогами. В ту пятницу, вечером,
часов в девять или в десять, она неожиданно появилась на пороге моего дома с бутылкой вина.
— Итак, в чем дело? — спросила Ханна. Ладонью она смахнула с дивана засохшие рисинки и села.
— Это ты о чем?
— О тебе. Что с тобой случилось?
Пока я обдумывал ее вопрос, Ханна наполнила бокалы. Мне было невдомек, что она имеет в виду. Я глянул
на себя в зеркало, ища перемены в своей внешности. Может, кто-то нарисовал тигра на моем лице или привязал
к моим ушам воздушные шары?
— Ничего со мной не случилось, Ханна.
— Да, пожалуй.
— Я тебя не понимаю.
— А что тут понимать? С тобой, Дэн, ничего не случилось. Судя по всему, теперь с тобой вообще ничего не
случается. Твои друзья волнуются. Где ты был последние полгода?
— Здесь, — недоуменно произнес я. — Я был прямо вот здесь!
— Вот именно. Ты был здесь. Где ты был в день рождения Стива?
— Я был... занят! — солгал я, судорожно вспоминая, какую отговорку я придумал в тот раз. — Ходил на
выставку «Женщины и война».
Я никогда не утверждал, что отказывался от встреч по уважительным причинам.
— Ладно. А где ты был, когда все остальные веселились на мальчишнике, который устроил Том накануне
своей свадьбы?
— У меня и тогда были дела. Я очень занятой человек, Ханна. Посмотри на меня.
Не знаю, зачем я попросил Ханну посмотреть на меня. Я не был похож на очень уж занятого человека.
Выглядел я так, будто только что встал с постели.
— Ты занят не больше, чем твои друзья. Все мы работаем, Дэн, но при этом каждый из нас находит время на
другие дела. Ты обособился, и мы все тревожимся за тебя. Ты перестал веселиться.
— Неправда! У меня масса развлечений! И масса новых занятных хобби!
— Каких, например?
Я судорожно искал ответ. Разумеется, у меня есть увлечения! Как же без них? Просто с ходу я не могу
привести пример. Ханна застала меня врасплох, только и всего. Но ведь должно же быть что-то, что мне
нравится делать.
— Я... люблю тосты, — ответил я.
— Значит, ты любишь тосты, — повторила Ханна. Ей, как норвежке, был свойственен педантизм.
— Да, но не только, — оправдывающимся тоном произнес я. — Я еще много чего люблю.
— Например?
Я быстро соображал. Что еще забавно?
— Тематические парки.
— Ясно, — сказала Ханна. — Значит, ты ел тосты и посещал тематические парки, так?
— Да.
— На протяжении полугода.
— Время от времени.
— Вообще-то, ты терпеть не можешь тематические парки, — заметила она. — И что это за тематические