Я все рассматривала схему. Что-то в ней казалось неправильным – помимо имени Талия Джонаса в центре дюжины подозрений неизвестно в чем – от него также тянулись нитки к «Бойне», «А» и «Возрожд.» И еще той фотографии этого человека, которую мы нашли на камне из сейфа – где он молодой, с лицом, как отбивная – она почему-то была рядом с блоком «П.Н.» – Вадя с маньячным запалом предположил, что это Пик Невозврата. Но было и что-то еще…
Время подходило к третьей лекции, и я принялась собираться.
Вадя попросил взять дневник – он хотел попробовать расшифровать записи. В другое время я бы не отдала. Хранила бы, как память, пыталась прочесть сама. Но сейчас мне не хотелось даже держать его в руках дольше необходимого. Неловкое, тянущее чувство в груди, как будто это я кого-то предала, мешало ясно мыслить и хладнокровно действовать.
– Забирай.
Вадя еще немного побродил вокруг схемы, посетовал, что не взял фотоаппарат, но записать картинку-воспоминание напрямую на один из камней не решился.
Когда я уже запирала комнату, он все же тихо сказал:
– Если твой дядя подозревал в чем-то моего отца… и у него были доказательства… – он тяжело вздохнул, а я не успела попросить его заткнуться. – Это он мог его убить, Рина.
Я даже не стала ничего отвечать. Мы уже почти прошли лестницу наверх, когда я поняла, ЧТО мне не понравилось на схеме.
– Подожди-ка.
Я быстрым шагом вернулась в подвальный кабинет, включила свет и подняла ткань. Еще раз внимательно осмотрела всю схему.
– Что-то не так? – Вадя не отстал ни на шаг.
– Да. Где на этой схеме Кварта?
Ну не могло такого быть, чтобы в своем глобальном исследовании он забыл про главного виновника торжества. Да она должна быть… в центре.
Где сейчас гордо висело фото Рамона.
– А Кварты здесь и не должно быть, – тихим странным голосом сказал Вадя.
Я резко к нему обернулась, чувствуя неладное. Он весь как-то подобрался. Посерьезнел.
– Ты что-то знаешь?
Смутная догадка никак не желала принимать форму. Или я не желала ее осознавать.
– Кварта не имеет никакого отношения к катастрофе, – сказал Вадя с абсолютной убежденностью.
И я вдруг отчетливо поняла, ЧТО он скрывал все это время. ОТКУДА брал свои идеи.
– Они тебя завербовали, – выдохнула я.
– Нет. Они мне помогали.
Еще один кусочек моего мира обвалился, как штукатурка со стены старого, ненадежного дома.
И ты, Вадя?!
Глава 23. Обожемой
Кварта. Мирный орден. Хранители наследия Древних. Тысячелетиями следят за равновесием. Латают Разломы и предупреждают игры со временем.
Просто тайные ОМП на службе мира во всем мире.
Как только можно повестись на такую чушь!
Я вытолкала Вадю за дверь и быстро зашагала в Академию. Он остался у крыльца с несчастным и глупым видом – и на этот раз это не вызвало во мне ни капли жалости.
Как вообще можно! И как можно было это скрывать – от меня!
Я должна рассказать Талию Джонасу. Это его сын – пусть разбирается. Потому что я здесь абсолютно бессильна. И к тому же очень зла – это же надо! Связался с крупнейшей, опаснейшей магической ОПГ! Что за идиот!
У Академии толпился народ. Я подошла ближе – студенты. Здание оцепили ОМП, по лужайке рыскали люди в форме. Мерцал дополнительный защитный купол на полквартала.
– Говорят, заминировали. Говорят, дикие.
Ну, отлично. Что за день такой.
***
Небесно-голубое крыльцо дышало безмятежностью.
Как нелепо.
Я тяжело вздохнула. Занятия на сегодня отменили. На работе скоро начнется обеденный перерыв. И в любом случае мне нужно было рано или поздно зайти домой за вещами – не могла же я обходиться своим дежурным гардеробом, который хранился в ТОМ доме. И в любом случае, сейчас мать на работе.
Но, оказалось, я опять запуталась в ее графике дежурств. Мы столкнулись в гостиной.
Я не собиралась с ней об этом говорить. Правда. Но стоило увидеть ее трагичное, как всегда, лицо… Она никогда меня не любила, может, потому что я слишком сильно напоминала ей ЕГО? Но Я-ТО при чем? В чем я виновата – в том, что она спала с собственным братом и была настолько глупа, что родила от него?
Мы застыли друг напротив друга, как две мыши, которых застали врасплох в шкафу с крупами.
– Расскажи про отца, – слова вырвались сами собой.
Ее лицо переменилось. Трагедия сменилась страхом. Она опустилась на диван, будто лишенная сил.
– Что… ты хочешь знать?
– Кем он был.
– Он… погиб.
Я горько усмехнулась. Все еще. Она мне все еще врет – и собирается врать дальше.
Хотя теперь эти слова обернулись правдой – он действительно погиб.
– По-твоему, я не должна этого знать?
– Знать… чего?
Обида тяжелым горьким комом встала в горле.
– Твое притворство еще противней правды.
Теперь в ее глазах был самый настоящий ужас.
– Какой… правды?
– Ну, хватит! – взорвалась я. – Я его любила, я им восхищалась! Я горевала по нему! Он был для меня героем! Как вы вообще могли?!
– О, господи, – она закрыла лицо руками. Из-за их щита послышалось глухое: – Тебе рассказал Джонас?
Я оцепенела. Он тоже знал. Ну, конечно, он знал.
– Не надо во всем обвинять Джонаса. И он здесь вообще не при чем. Кто виноват, так это…
Она отняла руки, и ее лицо будто резко осунулось и постарело.
– Ты думаешь, я этого хотела? – тихим дрожащим голосом спросила она. – Твой дядя… Твой отец – был чудовищем! – ее голос сорвался, она вскочила и резкой нервной походкой вышла из комнаты.
Я с трудом проталкивала дыхание через горло и смотрела на то место, где она только что сидела.
Лицемерные притворщики.
Не хочу их даже знать.
***
Я собиралась спалить дом. Это было глупо – он был зачарован от огня, да и где мне было жить, если бы я его спалила?
На стене в гостиной остались три обугленных пятна, у меня кончились силы и злость, и я без сил упала на диван.
***
Вадя орал на отца.
Не знаю, с чего все началось – слишком поздно я обнаглела настолько, что включила коммуникатор на низкой громкости и принялась откровенно подслушивать. Но, как я поняла, после наших находок в подвале Вадя успел пообщаться с Квартой, получил новую порцию промывания мозгов и… пришел с этим к Талию Джонасу.
Еще спустя минуту я поняла, что речь идет о матери Вади.
– Она была против того, что ты делал. Ей было противно! – кричал Вадя. – Она хотела тебе помешать! – Талий Джонас молчал, и он продолжал, срывая голос: – Но тебя ведь не остановить, да?