Вышла замуж она там же, у Разлома, за одного из сослуживцев, который был моложе ее на десять лет. Брак получился недолгим и трагическим — через три года супруг погиб, оставив жене на память двух мальчишек-близнецов.

Обычно гены в этом вопросе значат мало, но один из ее сыновей тоже оказался некромантом и тоже погиб все там же, у Разлома. А вот второй вроде как был жив до сих пор, проживал в столице, и именно к нему Касадра ездила примерно раз в год. Почему не наоборот, Адриан не знал и в душу к женщине не лез. Может, вовсе и не желал этот сын видеть свою мать, и совсем даже не к нему она ездила — Творец знает!

С возрастом когда-то легендарный дар почти угас, остались жалкие крохи, которыми Железная Каси, насколько Адриан мог судить, не пользовалась. О героическом прошлом сварливой старухи Блак узнал случайно, от наставников, и ни с кем его не обсуждал, уважая право женщины жить так, как ей хочется. Ну разве что Кира предупредил. Не задавал вопросов и самой Касадре Дхур и в беседах старался по возможности избегать темы Разлома и некромантии.

По службе Адриан пересекался с ней несколько раз, исключительно как со свидетельницей. Оценил острый ум и редкую наблюдательность, а потом… Не то чтобы сдружился, по, в отличие от большинства горожан, нашел с Железной Каси общий язык и даже почти приятельствовал. И благодарить за это стоило кошек: именно с легкой руки Касадры Дхур в доме шерифа в компанию к старой, унаследованной от матери зазнайке Ваксе добавилась Кактус. Ну а Гайка приблудилась сама всего пару лет назад. Поскольку зверье Адриан любил искренне и оно отвечало ему взаимностью, шериф заслужил от госпожи Дхур редкую оценку «хороший мальчик», со временем повысившуюся до «толкового хорошего мальчика».

Жила старая некромантка достаточно близко, широким шагом Адриана — минут двадцать. Впрочем, за что он особо любил Клари: тут все было близко, не считая раскиданных по склонам гор отдельных домиков, которые считались пригородами, и завода, но все эти места приходилось навещать редко.

К вечеру погода окончательно выправилась, развиднелось, но ветер с моря дул по-прежнему сильный. Пах он остро, сладковато и вроде бы не как обычно, чем будил непонятное и необъяснимое беспокойство. Пока шел, Адриан пытался понять, что именно в этом ветре или, скорее, внутри него самого провоцирует зудящее чувство тревоги.

Интерес покойного журналиста к одержимому, который неизвестным образом привлек Виста в Клари? Может быть, потому, что при одном упоминании этих сущностей у любого некроманта холка вставала колом и в голову лезли сплошь ругательства. Даже если понятно, что никаких одержимых тут не было, иначе город давно бы уже завалило трупами.

Убийство с помощью пожирателя, тоже способного доставить массу проблем, намекающее на то, что у убийцы наверняка припрятаны другие духи? Вполне вероятно. И когда удастся прижать ему хвост, он наверняка воспользуется этим имуществом, а значит, самому Блаку надо быть вдвойне внимательным и беречь своих людей — нейтралы без специальных артефактов против духов бессильны.

А еще госпожа Шейс, которая явилась очень не вовремя и с которой непонятно что делать. И генерал Этеон Оток, не к ночи будь помянут. И неумолимо грядущая поездка в Фонт. Да и погода уж больно резко прояснилась, что для местной осени совсем нехарактерно, и значит, не к добру.

Каждое из этих обстоятельств в отдельности вполне могло послужить поводом для беспокойства, а уж все вместе…

Однако к тому моменту как Блак дошел до нужного дома и дернул за шнур старомодного звонка-колокольчика, он наконец сформулировал, что именно его беспокоило и чем пах ветер с моря. Перемены. Творец знает, что их спровоцирует и куда жизнь вывернется после, но обостренное чутье сильного мага твердило именно об этом — знакомое чувство, которого Адриан не испытывал уже несколько лет.

— Наконец-то вы соизволили явиться, юноша! — сварливо проговорила хозяйка, открывая дверь с видом учительницы, дожидающейся нерадивого ученика. — Вытирайте ноги и следуйте за мной.

— Здравствуйте, — все-таки вставил шкафообразный «юноша», послушно обивая на коврике служебные ботинки.

Из всего ведьмосиндиката, несмотря на преклонный возраст его участниц, называть так шерифа приходило в голову только Касадре Дхур, даром что все они прекрасно помнили Блака сорванцом Данни. Подчиненные дивились терпению и выдержке шерифа, который никогда не пытался ее исправить, Кир посмеивался, а сам Адриан загадочно молчал. Не объяснять же всем и каждому, что рядом с этой почтенной дамой он действительно ощущал себя зеленым юнцом, да и весь их полицейский участок, на ее взгляд, едва ли вышел из школьного возраста.

— Садитесь к столу, вы наверняка не обедали. Не забудьте вымыть руки, — прежним гоном продолжила госпожа Дхур, и Блак без возражений пошел исполнять.

Может, если бы ему приходилось общаться с этой женщиной чаще, ее манера поведения и снисходительность в итоге утомили бы шерифа. А так его уважения и некоторого шкурного интереса вполне хватало, чтобы сделать старухе приятно и лишний раз промолчать. Тем более Адриан не стал отказываться от приглашения к столу: готовила хозяйка вкусно, а то обстоятельство, что он при исполнении и пришел для допроса свидетеля и вероятной подозреваемой…

Блак отлично помнил науку старого шерифа, который вышел на заслуженную пенсию и сейчас днями просиживал на волнорезе с удочкой. Инструкции, конечно, дело славное, говорил он, способное заменить некоторым полицейским и прочим чиновникам мозг, но лучше думать головой.

Клари — маленький городок, где все друг друга знают, и полицейский для местных жителей — это в первую очередь сосед и хороший знакомый и уже только потом, где-то в-пятых, должностное лицо, связанное правилами и предписаниями. И относиться к нему все будут именно как к соседу. И если этот самый сосед не может лишний раз поздороваться и по-соседски поболтать о жизни, то и ему — как соседу — совершенно необязательно в чем-то помогать и отвечать на какие-то глупые вопросы.

Завету умного и опытного старика Адриан старался по возможности следовать и поддерживать хорошие отношения со всем городом. И если с кем-то добрососедскими отношениями можно было пренебречь, то уж точно не с госпожой Дхур.

Да и есть ему, чего уж там, хотелось слишком сильно, чтобы вот так отказываться, так что гость порадовал хозяйку отменным аппетитом и от чая не отказался тоже. Хотя последний оказался травяным, вызывал лекарственные ассоциации из детства и приятным не мог считаться даже с натяжкой. Зато печенье к чаю Адриану очень понравилось, он даже в очередной раз подумал, что было бы неплохо научиться печь.

До чая разговор тянулся неспешный и бессмысленный, хозяйка в основном рассказывала о саде, о новых луковицах тюльпанов, которые ждала через декаду, и выражала озабоченность тем, в хорошем ли состоянии они доберутся по почте. Разговор о деле за чаем тоже первой начала она, хотя и с неожиданной стороны.

— Адриан, ты отпустил девочек? — строго спросила Касадра, опять перескакивая на «ты».

— Каких девочек? — искренне озадачился Блак.

С ходу вспомнилась только Аротина Марс со своей неразлучной подружкой Твик, которых регулярно задерживали за нелегальное занятие проституцией, когда те попадались под горячую руку в каких-то драках, и столь же регулярно отпускали после уплаты установленного законом штрафа. Но последний раз их брали декады три назад, неужели…

— Тех, на которых ты рычал в поезде, — с готовностью напомнила госпожа Дхур.

— Отпустил-отпустил, — заверил шериф. — И девочек, и мальчиков, и даже извинился, не волнуйтесь.

Старая некромантка выразительно поджала губы, нахмурилась и укоризненно качнула головой.

— Жениться тебе надо. Жениться, — сделала женщина неожиданный вывод и, вновь качнув головой, отпила из чашки. — Пока беды не вышло.

— И как это связано? — Адриан так удивился, что даже не ощутил раздражения, какое обычно вызывали подобные наставления.

— Если ты сам — упрямый мальчишка, не способный следить за собой, то, может быть, женщина в доме к порядку приучит. От молодой жены небось не побегаешь и спать, может, нормально будешь…

— Кто? — устало вздохнул Адриан.

— Где? — не поняла хозяйка и выразительно приподняла брови.

— Обычно такие разговоры затеваются, чтобы закончить их советом присмотреться к двоюродной племяннице, соседке, помощнице мясника. Давайте не тратить время на долгий путь. Кто? Надеюсь, хоть вы не начнете сокрушаться о Луасе Амер, с которой мы были «такой чудной парой» в младшей школе? — раздраженно закончил шериф.

Касадра немного склонила голову к плечу, со странным выражением лица разглядывая гостя. Несколько секунд помолчала, а потом задумчиво, неуловимо иным тоном проговорила:

— Надеюсь, об этом тебе говорил не кто-то из моих приятельниц.

— А какая разница?

— Не хочу думать, что я общаюсь с такой дурой, — отозвалась госпожа Дхур. Изредка, вот в такие моменты, наружу из-под привычной маски выглядывала Железная Каси, и тогда Адриан испытывал нечто среднее между ностальгией и облегчением: мир представлялся надежной, устойчивой штукой, в которой все идет ровно так, как должно. — Нет, я не собираюсь никого тебе сватать. Просто пока была жива Амальта, ты был более осмотрителен, и я надеюсь, появление другой женщины в твоей жизни опять призовет к порядку. Мать, конечно, не вернуть, но жена тоже полезна. Только, конечно, не эта гулящая девка. Я хочу, чтобы ты наконец перестал вести себя как ребенок и начал более ответственно относиться к своему здоровью. И к здоровью окружающих, — добавила она со вздохом после короткой выразительной паузы. Еще помолчала, наблюдая, как исчезает с блюда очередное печенье, неопределенно хмыкнула и продолжила деловито и невозмутимо: — Так что там стряслось с этим писакой? Траванули его, что ли?


— Что значит «писакой»? — почти не удивился Блак проницательности собеседницы. — И почему вы подумали про яд?

— Про яд… Ну, кого-то к Творцу незаметно отправить — так проще всего.

— Проще, — согласился Адриан. Ему тоже было непонятно, зачем прибегать к таким сложным средствам для убийства одного конкретного человека, а не для кровавой диверсии. Разве что от главного свидетеля — убитого — избавлялись?

— Но его убили не так?

— Не так, — задумчиво подтвердил шериф. — А вы не ответили на вопрос.

— На какой? — изобразила недоумение хозяйка. — И как именно его убили?

— Почему вы решили, что он… писака?

— Нюх у меня на эту братию, — неодобрительно скривилась женщина, отчего морщинистое лицо ее изрыли более глубокие борозды и стало оно каким-то неопрятным, перекошенным.

— Госпожа Дхур, вы так хотите из свидетеля стать первой подозреваемой? — нахмурился Блак. — Учитывая все обстоятельства, вы и так среди них, не нужно усугублять.

— Какие такие обстоятельства?

— Госпожа Дхур, хватит юлить.

— Знаю я его, — нехотя призналась женщина. — Видела пару лет назад, а на память, хвала Творцу, не жалуюсь.

— Где, как, когда? Мне каждое слово из вас вытягивать?

Касадра Дхур, но собственному признанию, не любила вспоминать молодость, потому и встречала исход жизни здесь, в этой сонной глуши, и о былых подвигах старалась никому не рассказывать. Однако спрятаться от мира совсем, когда этот мир жаждет общения, не так-то просто, и полтора года назад ее уговорили поучаствовать в мемориальных торжествах, посвященных столетию окончания Последней войны и возникновения Разлома, на которых вспоминали всех тех, кто погиб в борьбе с бесчисленными тварями из пропасти. Железная Каси, похоронившая по его вине родных и множество друзей, конечно, не могла отказаться.

Ей приходилось вспоминать и рассказывать, рассказывать… В основном атмосфера была сдержанно-доброжелательной, вполне отвечающей скорбному событию, но Морриг Вист особо запомнился. Да его сложно было не запомнить среди остальных, и было вообще неясно, как он попал на эти торжества. Мужчина истекал ядом, упирал на то, что некромантам такое положение вещей очень выгодно, и правительству выгодно — дескать, они зарабатывают на этом деньги.

Но последней каплей стал переход на личности и прямые оскорбления, когда Вист, уже набравшись, начал высказываться о том, что женщины-маги у Разлома занимаются исключительно обслуживанием мужчин и только ноги раздвигают, а лично Касадра…

Вот на этом моменте его и выставили вон.

— Премерзкий тип, и оплакивать я его не буду, — заверила женщина. — Но и убивать мне его резона не было. Даже если бы он говорил правду, я уже не в том возрасте, когда подобное прошлое может что-то испортить. Если в такие заявления вообще кто-нибудь поверит.

Адриан только задумчиво кивнул. Такую точку зрения на некроманток ему доводилось слышать, и он искренне сочувствовал коллегам по дару. В его представлении борьба с тварями Разлома была совсем не женским делом, и если бы его кто-то спросил, обеими руками голосовал бы за то, чтобы одаренных девушек избавили от этой повинности. Но разве они кого послушают?..

Заявлять подобное мог только человек, ни разу не видевший Разлома вблизи и не представляющий, каково это — постоянно находиться с ним рядом. Даже в дни отдыха секс оставался последним, о чем там думалось, и любая женщина воспринималась или объектом охраны, который хотелось поскорее спровадить подальше, или боевым товарищем, и никем больше. Хотелось крепко выспаться без сновидений, а пределом мечтаний было сгрызть крупный кусок сахара. Сладкое здорово облетало жизнь, и исследователи даже имели какое-то убедительное объяснение, почему так и почему оно служащим объективно необходимо — настолько, что в обязательном порядке и в значительном количестве включалось в рацион.

Так что если кто-то из некроманток и находил свою судьбу среди боевых товарищей, то это было наиболее возвышенным и лишенным плотского подтекста чувством из всех возможных, основанным наличном восхищении и уважении. Поэтому слова покойного хоть и были оскорбительны, но правды заведомо не содержали и вряд ли могли послужить мотивом. Конечно, поручиться за правдивость и откровенность госпожи Дхур Адриан не мог, но и доказательств обратного не имел. Поэтому, оставив пока ее возможную причастность, принялся расспрашивать о происшествии как свидетеля — где была, что видела, кто как себя вел.

Поскольку Касадра Дхур добиралась от самой столицы и предпочитала третий класс, в котором ей, по собственному утверждению, легче дышалось, рассказать она могла многое. И уже по одним ее показаниям количество подозреваемых можно было сократить до семи человек. Кто-то беспробудно дрых, кто-то резался в карты и не смотрел по сторонам, кто-то всю дорогу от Фонта до Клари гадал кроссворды или читал книжку. Конечно, все это предстояло проверить и сравнить с показаниями остальных свидетелей, но уже неплохой результат для первого дня расследования.

Пришлось помучиться, составляя протокол допроса — писать Блаку было так же сложно, как читать, — но зато вышло очень кратко и по существу, всегда бы так. К тому, как старательно шериф выводил буквы, словно школьник на уроке чистописания, хозяйка дома отнеслась с пониманием: об особенностях Адриана она прекрасно знала. Самой Касадре от Разлома на память остался страх замкнутых пространств и аллергия на молочные продукты.

Собственно, почти все в Клари знали, сдержанно сочувствовали шерифу и регулярно предлагали помощь. Блаку такое отношение не очень-то нравилось, но оно определенно было лучше опасения и каких-то других эмоций.

Вернувшись в участок уже в сумерках, после официального окончания рабочего дня, Адриан, к собственной радости, обнаружил там Кира. Заместитель, конечно, уже нашел улики, открытая папка перекочевала на его стол, а сам Кир с интересом изучал книгу.

— Как успехи? — одновременно заговорили они, так же одновременно усмехнулись.

— Давай я начну, — решил Блак. — Экспертизы с обыска никакие еще не приходили?

— Нет пока. Было что-то интересное?

— Как посмотреть…

И Адриан принялся вкратце пересказывать то, что должно было войти в протокол осмотра места преступления, кстати, где он?.. Обсудили, в очередной раз пришли к выводу, что отсутствие криков убитого может быть неплохим следом. Если дело не в нем самом, то следы заглушки стоило искать вокруг, а значит, экспертиза должна найти следы артефакта или зелья. Ну или не найти, и тогда еще придется поломать голову.

Версия об убийце, подбросившем брелок с пожирателем еще на станции, показалась после обсуждения еще более шаткой. Куда подбросили-то?

В чемодан судьи? Так он оставался в вагоне, который проводница, уходя, заперла и открыла только перед самым отправлением, и пролезть туда незаметно было очень трудно и совершенно бессмысленно, проще бросить в сумку. Да и некому: если бы о ее отъезде из Шорры знали, прикончили бы раньше, какой смысл столько ждать? Журналист о ее поездке в Клари тоже не знал, встретил госпожу судью в Фонте, и вряд ли кто-то успел бы подготовить подобное убийство.

В личные вещи убитого? Вероятнее, но так же неубедительно по времени, как и в вещи судьи, да и никаких посторонних проводница перед поездом не видела, там даже провожающих не было. Где-то на вокзале или раньше?

Сомнительно. Все это слишком сомнительно, потому что брелок вряд ли мог удержать пожирателя больше часа… Да и глушилка. Ее нельзя было поставить заранее. Если бы она была магической и замкнутой на духа, то следы бы сразу заметил Адриан. Время воздействия отсроченных зелий — и тех, которые Вист мог принять внутрь, и те, которые могли быть разлиты в купе, — невозможно рассчитать так точно. Сработай оно раньше — и журналист наверняка заметил бы отсутствие звука, позже толку от него уже не было. Артефакт тоже нашелся бы, если бы его подбросили. Вот и выходило, что обеззвучить купе мог только тот, кто ехал в это время в поезде.

— Посмотрим, что найдут на общих силовых картах, я снимал с максимальным разрешением. А пока давай по свидетелям. Есть что интересное?

— Если под интересным ты понимаешь «видел ли кто-нибудь, как убивали журналиста», то нет, ничего такого, — улыбнулся Кир. — В остальном… Не знаю, надо схему составлять, слишком много людей и перемещений. Ты с Дхур поговорил?

Блак опомнился и передал аккуратно составленный и честь по чести подписанный протокол, рассказал о собственных подозрениях и попросил проверить в первую очередь именно тех семерых. Кириан ход начальственной мысли полностью одобрил, хотя и от шпильки не удержался:

— Ты все еще подозреваешь госпожу судью? Не страшно с ней наедине в доме оставаться?