Карина Кикмарина уже час сидела в больничной палате, наблюдая за спящим Димкой. Он определенно шел на поправку, уже не выглядел таким бледным, как в момент ее прихода, и это не могло не радовать. Если бы не капельница и непонятные медицинские приборы, к которым он был подключен, Карина подумала бы, что он совершенно здоров. Сенсэй Канто говорил, что у Первородных все заживает гораздо быстрее, чем у обычных людей, такова уж их природа. Но что, если бы это было не так?

Карина вспомнила, как ей позвонил взволнованный Стас и сообщил о случившемся. Она тогда так перепугалась, что едва не выронила телефон. Сердце в груди сжалось в тугой комок, а из глаз сами собой хлынули слезы.

– Мы принесли его в больницу, – озабоченно говорил Стас. – Сказали, что он свалился с дерева неподалеку от академии. Нам нельзя говорить правду, понимаешь? Никто не должен знать, что на нас напали в развалинах «Геликона», директриса три шкуры с нас спустит за то, что мы отправились туда без разрешения. Для всех это просто несчастный случай.

– Понимаю, – выдавила Карина. – И никому не скажу… Но как он?

Стас рассказал, что Димка пробыл без сознания почти полчаса, за это время врачи успели тщательно осмотреть его. К счастью, переломов не было, но он получил сотрясение мозга, а также несколько сильных ушибов и глубоких царапин. Карина слушала Кащеева уже на ходу, когда бежала по коридору, прижимая к уху телефон. Тимофей, оказавшийся поблизости, присоединился к ней, как только она передала слова Стаса. Сейчас Зверев вместе с остальными ребятами из их компании стоял в коридоре.

Карина пододвинула стул поближе к койке и кончиком указательного пальца провела по лбу спящего парня, по переносице, по губам.

Сейчас ей даже не верилось, что она полюбила Димку далеко не сразу. А ведь он так старался привлечь ее внимание – сейчас она не могла вспоминать об этом без улыбки. Если бы с ним что-то случилось, она бы просто не вынесла. Самое главное, что он остался жив! Карина знала, что Димкиной маме уже сообщили обо всем и скоро она приедет в Клыково. Хорошо бы он проснулся к этому времени, чтобы не напугать мать еще больше. Она и так с ума сходила от волнения, хоть ей уже сообщили, что опасности нет.

Карина тяжело вздохнула. Ну почему она не пошла с ними в эти проклятые развалины? Древесный монстр из веток и корней… Ведь это как раз по ее части. А что, если тварью управляет кто-то, такой же, как она? Кто-то из древнего рода кикимор, способный повелевать цветами и деревьями. Если бы она пошла с ними… Возможно, Димка был бы сейчас здоров и снова сводил ее с ума своими шуточками.

Но случившегося не воротишь. Можно лишь попытаться остановить эту тварь и предотвратить новые преступления.

Едва Карина вышла из палаты, к ней кинулись Алиса, Стас, Тимофей, Женя и Луиза, которые все это время ждали в коридоре.

– Не проснулся? – тут же спросил Зверев.

– Пока нет. Но я посижу здесь еще немного, может, дождусь его маму.

– Кстати, Елена Федоровна уже здесь, – вполголоса сообщил Стас. – Общается с докторами. Она ясно дала понять, что немедленно заберет всех нас в академию.

– Я попрошу, чтобы мне позволили ненадолго остаться, – сказала Карина.

– У меня дурные предчувствия. Думаю, директриса всыплет нам по первое число, даже если мы не расскажем про «Геликон», – опустила голову Луиза. – Уж больно строго она с нами сейчас разговаривала.

– Но правду все равно лучше не говорить, – предостерегла Женя. – Будем держаться нашей версии. А то еще хуже будет!

– А что же ты полиции сообщишь? – вскипела Соловьева. – Они обязательно спросят, откуда мы знаем о черных орхидеях в развалинах! Тогда и все остальное выплывет наружу!

– Об этом я как-то не подумала, – призналась Женя.

– Но сообщить все равно нужно, – тихо произнесла Алиса, – пока еще кто-нибудь не погиб. Орхидеи растут в развалинах клиники, значит, там их и собирает убийца, кем бы он ни был.

Она вдруг осеклась и испуганно уставилась Жене за спину. Заметив взгляд подруги, Степанова тотчас обернулась. Позади нее стояла Наталья Васильевна. На ее лице было написано величайшее изумление.

– Бабушка?! – воскликнула Женя. – Ты что здесь делаешь?

– Услышала о случившемся и сразу приехала. Должна же я проверить, вдруг и ты пострадала, – сдержанно ответила Наталья Васильевна.

– И давно ты здесь?

– Достаточно, чтобы услышать ваш разговор. Это правда? Орхидеи по-прежнему растут на развалинах? Господи… Так вы ходили туда?!

– Мы стараемся не говорить об этом громко, – прошептала Алиса. – Во избежание неприятностей.

– И они у вас будут, можете не сомневаться, – заверила ее Наталья Васильевна. – Да как вам только в голову такое пришло?! Когда я делилась с вами воспоминаниями, я и представить себе не могла, что вы тут же броситесь в это жуткое место. Развалины страшно ветхие, там все может рухнуть в любой момент!

– Мы уже поняли, – смущенно произнесла Луиза. – А еще мы увидели ту самую тварь из ветвей, корней и листьев. Похоже, это она напала на женщину в лесу…

– Час от часу не легче, – всплеснула руками Наталья Васильевна. – Полиции еще ничего не говорили?

– Нет, – покачала головой Женя.

– Но они, похоже, уже в курсе, – сдержанно произнес Стас, кивнув в сторону лифта.

Из кабины выходили Борис Макарский и Владимир Мезенцев. Шериф, видимо, уже вернулся к работе. Он был в форме, на боку висела кобура с пистолетом. Ребята настороженно замерли, но полицейские не обратили на них никакого внимания. Подойдя к дежурному посту, они обратились к медсестре.

– Нам нужна Евгения Белявская, – сказал Макарский.

Та показала им на дверь соседнего кабинета.

В этот момент Мезенцев заметил ребят и Наталью Васильевну.

– Добрый вечер, – хмуро поздоровался он. – Хорошо, что и вы здесь!

– Владимир, – кивнула ему бабушка Жени, – вы хотели со мной поговорить?


– Вообще-то мы пришли к Евгении, но будет очень кстати, если и вы поучаствуете в нашей беседе. Дело неотложное и весьма важное.

– Хорошо, – удивленно ответила Наталья Васильевна и двинулась за ним. Они вместе скрылись в кабинете Белявской.

– Дорого бы я дала, чтобы узнать, о чем они говорят, – сказала Карина.

– Спрошу потом у бабушки, – пообещала Женя. – Обычно она ничего от меня не скрывает.

– Вы еще здесь?! – раздался позади них строгий голос Елены Федоровны. Все тут же присмирели и едва не вытянулись по стойке «смирно». – Погуляли, и хватит. Немедленно возвращаемся в академию!

– А как же Димка? – спросил Стас.

– С ним все будет хорошо. Отоспится, и через пару дней его выпишут. В следующий раз трижды подумает, прежде чем возомнить себя мартышкой и начать скакать по деревьям.

Карина все же уговорила директрису позволить ей остаться, но с остальными Елена Федоровна была непреклонна. Даже Тимофею не разрешила посидеть у койки лучшего друга.

– Время уже позднее, – твердо сказала она. – А вы ведь помните наш уговор насчет возвращения в академию к строго определенному часу?! Дисциплина превыше всего! К тому же я вас знаю. Вечно суете свои носы куда не следует, а потом влипаете в разные неприятности. Быстро все вниз, нас ждет автобус. Ну а ты… – взглянула она на Карину.

– Я доберусь на такси! – тут же пообещала Кикмарина. – Буквально через полчаса буду в академии.

– Ну хорошо, но не дольше, – смягчилась Елена Федоровна и погнала остальных к выходу.

Дежурная медсестра куда-то отлучилась, и Карина вдруг поняла, что осталась в коридоре совершенно одна. Она хотела вернуться в палату к Димке, но в этот момент из кабинета Евгении Белявской донесся громкий возглас:

– Естественно, я никому не говорила, что работала в «Геликоне»! Мы подписку о неразглашении давали вообще-то! Вот и Наталья Васильевна может это подтвердить.

Карина замерла. Дверь кабинета была чуть приоткрыта. Подслушивать девушка не любила, но тут речь шла о «Геликоне». Вдруг полицейским удалось что-нибудь выяснить?

Кикмарина огляделась по сторонам, убедилась, что ее никто не видит, а затем на цыпочках приблизилась к кабинету и прижалась спиной к стенке.

– Все верно, но я всего лишь работала в саду. С меня никаких подписок не брали, – ответила Наталья Васильевна. – Да и что я могу рассказать? В конце рабочего дня мы сразу же покидали территорию лечебницы. В лаборатории и к пациентам у нас доступа не было.

– Я тебя ни в чем не обвиняю, – раздался голос Мезенцева. – Мы просто пытаемся докопаться до истины…

– Да, я работала в клинике, а Юлия Каменская была одной из старших медсестер, – уже спокойнее произнесла Евгения Белявская. – Это не секрет. Но почему вы вдруг об этом вспомнили? Именно сейчас?

– После того, что здесь случилось, – начал шериф, – после того, как сюда вломилась эта тварь, мы сделали запрос в Департамент безопасности Санкт-Эринбурга, чтобы узнать о похожих случаях. И нам ответили, причем ответ пришел из особого подразделения, которое называется «Перевертыши». Оказывается, когда-то уже случалось нечто подобное. По городу тогда прокатилась серия ограблений ювелирных магазинов, и свидетели упоминали о растениях, которые нападали на людей и крушили все вокруг. Позже выяснилось, что в этом замешана юная девушка, обладающая очень необычным даром. Она называла себя Нимфой. После ареста ее упекли в «Геликон», в особый корпус, где содержались преступники со сверхъестественными способностями.

Услышав это, Карина почти перестала дышать.

Евгения Белявская, похоже, тоже едва не лишилась дара речи.

– Постойте, – хриплым голосом проговорила она. – Как ее звали на самом деле?

– Светлана Романова, – ответил Борис Макарский.

– Я помню это имя! – ахнула Белявская. – Видела его на одной из папок с личными делами пациентов!

– Вы с ней встречались в клинике? – спросил Мезенцев.

– Редко… Такими пациентами занимался лично профессор Дубровский. Я была его помощницей, но не знала и половины его секретов. Он особо не откровенничал с другими врачами насчет своих подопечных. Так вы думаете, что это она?

– Все сходится, – произнесла вдруг Наталья Васильевна. – Я помню Светлану… Эта девушка могла повелевать растениями. Она часто приходила в оранжерею, когда я там работала. И теперь… Вы в курсе, что на развалинах «Геликона» цветут черные орхидеи? Это она заставляет их расти и ухаживает за ними!

– И давно вы об этом знаете? – поинтересовался Макарский. – Об орхидеях на развалинах?

– Узнала лишь сегодня, – уклончиво ответила бабушка Жени. – Знакомые прогуливались в окрестностях руин и рассказали… Я была удивлена не меньше вашего, но сразу подумала о Светлане. Когда я работала в «Геликоне», в мои обязанности входил уход за зимним садом. Я всегда хорошо разбиралась в растениях, особенно в тропических, поэтому моими основными питомцами были орхидеи самого разного цвета. Некоторым пациентам позволяли помогать мне в саду… Это особая терапия, которая помогает пациенту излечиться, направить свою энергию в другое, мирное русло.

В их числе ко мне ходила и Светлана Романова… Я слышала, что ее арестовали после того, как она попыталась кого-то убить. Видимо, способности настолько вскружили ей голову, что она сошла с ума.

– Она не представляла угрозу для окружающих? – спросил Мезенцев.

– В клинике таких пациентов держали под действием веществ, блокирующих способности, – вполголоса произнесла Белявская. – Вообще специально обученный персонал «Геликона» довольно жестко обходился с пациентами. Дубровский сам принимал на работу людей и тщательно отбирал тех, кто мог оказаться ему полезен. А еще он ставил над больными эксперименты… Это ужасно, но так было. Я осуждала его действия, но опыты проводились с одобрения руководства «Геликона»… За что многие из них и поплатились. Когда начался пожар и многие пациенты оказались на свободе, в первую очередь они уничтожили тех, кто измывался над ними столько времени.

– Погибшая Юлия Каменская тоже участвовала в экспериментах Дубровского? – спросил Борис Макарский.

– Да… – тихо ответила Белявская. – И Нимфе было за что ей отомстить.

– А ты стала следующей в ее списке? – спросил шериф.

– Я не принимала участия в этих изуверствах! – горячо воскликнула Евгения. – Я работала заместителем Дубровского совсем короткий промежуток времени! Сам профессор теперь мертв, и Нимфе до него не добраться. Видимо, решила отыграться на мне. Но я чиста, меня не в чем обвинить. И следствие это доказало! В противном случае я бы уже сидела в тюрьме.

– Дубровский не сидел, – спокойно заметил Борис Макарский.