– Тогда я полностью в вашем распоряжении с завтрашнего утра, милорды. А пока, к сожалению, я вынужден откланяться.

Рирз ещё не раз имел удовольствие пообщаться с капитаном.

Утром, как и обещал Лайтор, он всецело посвятил себя милордам и подготовке, людям бастарда он позволил беспрепятственно переносить вещи и пропитание, возмутившись лишь насчёт двух больших корыт, предназначенных для Амфи и Оафи. Впрочем, после доплаты в пять золотых негодованию пришёл конец.

Когда не осталось отвлекающих факторов, никуда не приходилось ехать и, в принципе, обстановка располагала к мыслительным процессам и переосознанию всего произошедшего, сын лорда Рогора Холдбиста вновь перестал спать спокойно.

Кошмары терзали его по ночам, порой он просыпался от своих криков. Днём он записывал все свои ощущения и ужасные сны, как советовал ему Айдин, и перечитывал предыдущие записи. Чтобы окончательно не сойти с ума, бастард старался проводить как можно больше времени, общаясь с другом, рыцарем Лайтором, и его людьми, а перед сном вместо сонного эликсира он пил вино.

Из-за не очень приятных погодных условий – благо хоть в шторм они не попали – путешествие заняло целый цикл и день. Сложно передать словами, как он был счастлив, когда услышал, крик «Земля!» и наконец-то осознал, что вскоре окажется в прекрасных тёплых землях, да ещё и почётным гостем лорда Вайткроу – так ему говорил Вихт, а не верить словам друга у Рирза причин не было.

Фридомхелл располагался на возвышенности недалеко от берега в полудне езды от порта и поражал своим великолепием. Привыкший к строгим силуэтам северного замка, толстым серым стенам на фоне хмурого неба, громоздким грубым статуям, добротным лестницам, украшенным лишь для соответствия статусу лордов Династии, территориям, где большую часть года лежал снег, и землям, которые лишь возделывались или использовались как пастбища, когда снег сходил, бастард не мог поверить своим глазам. Фридомхелл оказался удивительным строением, он стремился ввысь, а не вширь, даже его обе внешних стены украшали выдолбленные поверху в камнях изображения разнообразных музыкальных инструментов. Все лестницы украшали изящные перила и балюстрады в виде стоящих птиц с вытянутыми вперёд головами. Многочисленные арки, служившие входами в залы для праздников, зимний и летний сады и отведённые под веселья места были увиты виноградной лозой и странными лианами с цветами самых невероятных расцветок.

Земли, что успел увидеть бастард по пути, поражали не меньше – зелёные луга, даже возделанные, выглядели куда красивее, чем на землях отца, а многочисленные фруктовые деревья, множество птиц, взлетающих при приближении к ним, реки и озера, даже деревеньки казались куда более ухоженными, чем на севере.

Вихт рассказал, что часть озёр рукотворны, особенно на территории замка и вокруг него, – изначально это были источники воды, а после, когда войны стали редки, их стали использовать скорее для красоты. В некоторых водоёмах Рирз увидел рыб, в большинстве нашли себе место прекраснейшие птицы – они ныряли за рыбами и водорослями быстро, ловко, так, что лишь хвосты торчали из воды, а после продолжали своё неспешное плаванье.

Бастард чувствовал себя глупым ребёнком, что глазел на всё это великолепие, и даже позабыл о собственных проблемах. Теперь в его голове прочно засела мысль, что, быть может, ему и не стоило стремиться стать правителем севера – куда более его привлекала перспектива остаться при дворе Вихта на какой-нибудь хорошей должности, получать за это достойную оплату и наслаждаться теплом, сытостью и ласковыми лучами солнца до самой смерти.

Из восторженности Рирза вывел голос лорда Вайткроу. Они сидели в Малом зале, и сын Рогора дивился разнообразию блюд и развлечению в виде четырёх музыкантов, что наигрывали спокойные мелодии.

– Мы добрались, милорд Рирз. – Голос Вихта звучал печально. – Но что же делать нам дальше? Всё время, пока мы были на корабле, я мечтал добраться до своих земель. Я верил, что стоит мне ступить на берег, как всё изменится, в мою голову придут прекрасные мысли, и я начну… А что начинать, я не имею ни малейшего представления.

– Зависит от того, чего ты хочешь добиться, друг.

– Вернуть леди Фейг! Остальное не тревожит пока мою душу.

– Но разве ты не желаешь отомстить похитителям? Они обманули тебя, они лишили тебя жены, провернули всё за твоей спиной.

– Я не уверен, что желаю мести, но ты прав – они поступили недостойно.

– Ты слишком мягок и добр. В любом случае они не станут отдавать леди лишь из-за твоей просьбы. Нам, как бы мне ни хотелось, придётся показать свою силу и мощь, чтобы нас воспринимали всерьёз.

– Нам? Рирз, мне приятна твоя поддержка, я бесконечно благодарен тебе, но я пойму, если ты не захочешь воевать против своего отца и братьев.

– И оставлю тебя одного? Я слишком хорошо знаю Холдбистов, особенно моего отца, и понимаю, когда он врёт, когда говорит правду, когда он в отчаянии и когда боится. Ты не сталкивался с хитрыми и безжалостными людьми, с теми, кто обманет и всегда выйдет победителем. С теми, кто рискнёт всем, кто не поскупится на любые методы решения проблемы. И тебя уничтожат, а я не могу этого допустить. Да, они – моя семья, но сейчас они виноваты, они поступили недостойно и многим хорошим людям испортили жизнь.

Речь бастарда была почти искренней, он и правда не думал о родне ничего хорошего, а терять благородного друга не хотел. К своему удивлению, незаконнорождённый Холдбист произвёл впечатление – лорд-южанин не мог найти что сказать с минуту, а то и дольше.

– У меня нет слов…

Рирз улыбнулся.

Если Вихт сумеет одолеть его семейство, а сам сын Рогора будет в стороне от сражений и его отец и все братья, сестра и, быть может, уже появившиеся новые Холдбисты погибнут, то у него, как у признанного перед всеми и королём сына северного правителя, пусть и не лорда, появится шанс если не получить себе все земли, то отхватить приличный кусок.

Если ситуация сложится по-другому, он сможет жениться на благородной леди с помощью друга, с его же помощью заполучить титул, и тогда уже ему не посмеют отказать в правлении землями севера. Изначально он даже и не думал о таком, разве что когда был ребёнком. Если всё получится, перед ним встанет сложный выбор – стать правителем земель Холдбистов или остаться со своим другом Вихтом, там, где уютно и красиво.

– Если ты всё же планируешь отомстить им, то стоит учитывать – твои воины, сколь большой ни была бы твоя армия, потерпят поражение. Вы не привыкли воевать в снегах – в этом сир Ланиас прав, – ваши кони будут завязать в нём, в мокрой грязи, если снег только сошёл, даже летом у нас очень холодно. И у нас не такие плодородные земли, а тащить с собой с самого юга до севера обозы, чтобы пропитания хватило на все долгие даже не дни, а циклы, невозможно. Замки хорошо укреплены, брать их штурмом – займёт очень много времени. Нас раньше убьют холод, болезни, голод и отряды тех, в чей дом мы пришли.

– Ситуация безвыходная, Рирз? Хочешь сказать, что нам не одолеть твоего отца и братьев? Мы не вернём мою Фейг?

– Вернём и одолеем. Но нам придётся всё хорошо придумать, пойти на хитрость. Я пока не знаю, на какую именно, но без хороших идей мы не сможем добиться желаемого.

– Нам нужно что-то, что поможет нам победить. Что-то, что уменьшит время на путешествие и на осаду. – Вихт правильно понял его.

– Да. Долбить ворота таранами, пока на нас выливают смолу и масло, – так себе перспектива. Особенно если у тебя войско не превосходит их армию хотя бы в два раза.

– Нет, у меня меньше воинов. Мы никогда не славились военными походами.

– Жаль.

Некоторое время они ели молча.

Рирз понимал – каждый думает о том, что сможет помочь. Но поскольку пауза затягивалась, значит, с идеями всё совсем не гладко.

– Но на что можно заменить людей и тараны, Рирз? Пока мы не пробьём ворота, мы не сможем пройти дальше и…

– Да! Мы можем пробить для себя не ворота, а стену! – Бастард Холдбиста часто слышал о недовольстве народа – людям не нравилось, что их деньги тратят на учёных и лекарей, а тем не приходится самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. – Учёные, Вихт, в них наше спасение!

– Ты хочешь найти учёных, которые смогут придумать тараны для стен?

– Не просто тараны, друг, а орудия, что можно применять издалека, не приближаясь. Такие уже существуют, но нам нужны более лёгкие, поворотливые, удобные… Уверен, такое возможно. А может, они смогут придумать и что-то ещё. Нам нужны учёные, Вихт, все их идеи и изыскания, как можно больше. Хоть что-нибудь путное найдётся.


– Это отличная идея! Но тогда нам сначала надо будет проверять то, что они придумали, чтобы не получилось проблем на севере.

– Да. Думаю, надо бы отправить строителя и крестьян возводить стену, разумеется, подальше отсюда. А ещё лучше – много стен. На это потребуется много времени и сил, но если нам и правда предложат разумные идеи – дело будет того стоить. Я займусь этим. И поиском учёных, строителей и других полезных людей.

– А чем заниматься мне? Ты прекрасный друг, но ты мой гость, а взваливаешь на себя работу, и мне совсем не хочется, чтобы ты утруждал себя.

– А ты реши, что мы можем предложить за полезные изобретения. И подумай, с какой суммой ты готов расстаться, а то если начну договариваться я, то будет как с капитаном Лайтором, и ты быстро станешь очень бедным лордом.

– Это ты можешь! – засмеялся Вихт. – Теперь капитан вполне может купить себе хороший корабль и очень хорошо жить не один цикл. Надеюсь, совесть не позволит ему рассказать о нас. – Наверное, воспоминание о путешествии вновь расстроило лорда Вайткроу. – Как думаешь, Фейг захочет стать моей женой?

– Я не имел удовольствия с ней познакомиться, поэтому не могу сказать. Если ты хочешь узнать – спроси её.

– И как? Она в замке твоего отца. Если я отправлю гонца – его убьют или не пустят. Если я отправлю вореба, то она может и не получить моего письма, а лорд Рогор Холдбист прочтёт всё, что я напишу.

– Мы можем найти другой способ. Надо подумать…

Вновь воцарилось молчание – оба друга обдумывали, как им поступить. Для выполнения плана мести им требуется, чтобы никто как можно дольше не знал об их намерениях. А для того, чтобы оставить себе путь к отступлению и в случае полного провала Вихта надеяться на лордство и правление Малой Ветвью, Рирзу нельзя проявлять к себе повышенного интереса.

– Нам нужен тот, кто может прийти на север, но не вызвать подозрения. Кто это может быть? Менестрель? Труппа трюкачей? Фокусники?

Стоило отдать должное, кое в чём Вихт оказался прав – он однажды сказал Рирзу, что обсуждение вслух очень полезно, ведь как бы прекрасно всё ни звучало в голове, высказав вслух, можно найти недочёты. А если имеются собеседники, то и подавно.

– Трюкачи и фокусники не впечатлят северян. Менестрели на севере – явление редкое, но не самое ценное. Мой отец не любитель музыки, братья предпочитают охоту, а мнение женщин редко принимается в расчёт. Впрочем, можно попробовать. У тебя есть на примете люди, готовые сорваться в такую даль? Те, которым ты доверяешь настолько, что готов рискнуть?

– Сомневаюсь. Менестрели своенравны, я не уверен, что смогу убедить даже тех, кому доверяю, покинуть тёплые края. А кто ценен на севере?

– Лекари. Люди болеют там не меньше, чем в других землях, а может, и чаще. Все опытные и хорошие лекари, если не нашли себе местечко у лорда, отправляются на юг, более или менее хорошие предпочитают жить в городах. Странствующих лекарей всегда плотно кормили и укладывали спать у очага в любом доме – в крестьянском или лордском. Те, кто приходит, чтобы рассказать что-то и получить другие знания в обмен, принимаются весьма тепло.

– У меня есть хорошие друзья среди лекарей. Двоим я могу безгранично доверять.

– Превосходно!

– Мы напишем письмо?

– Нет. Уверен, твой друг сможет запомнить, что передать, и тогда если его убьют. – Вихт вздрогнул от этого слова, и улыбка пропала с его лица. Рирзу пришлось исправлять ситуацию: – Или обыщут, то ничего не найдут. Если нет доказательств его причастности и он будет вести себя осторожно, никто не пожелает ему зла. Но нужно что-то, чтобы он мог доказать, что является твоим посланником. Что-то, что леди Форест узнает.

– Она теперь леди Холдбист.

– Да хоть Старскай, главное, чтобы вскоре она стала Вайткроу. Есть у тебя что-нибудь, что поможет нам? Желательно небольшое.

– Да… Да, есть. – Бастарду продемонстрировали платок с инициалами друга. – Она сама вышила, для меня. И подарила перед тем, как я отправился в Новые Земли.

– Зови своего друга. Не будем медлить – у нас ещё много дел.





Верд




Двадцатилетний вдовец чувствовал себя счастливым.

Верд женился три года назад на четырнадцатилетней леди из Ветви Скрим. Он обиделся тогда на отца, что тот не нашёл более достойной партии наследнику. Девчонка из Скримов была трусовата, совершенно не знала, как удовлетворить потребности мужа, а когда настало время консумировать их брак, то вовсе разрыдалась.

Больше года Верд развлекался днями напролёт, не интересуясь своей женой, да и как можно ею интересоваться? Неприятной, неинтересной, пугающейся всего на свете, смущающейся девчонкой. Вокруг же полно красивых простолюдинок, готовых за скромную, по меркам лорда, оплату и подарки развлечь сына Дарона Флейма, будущего правителя Династии. Ночами он всё же был вынужден навещать свою жену и исполнять супружеский долг. Чем больше дней проходило, тем больше наседал его папенька, требуя наследника.

Сам Дарон, хоть и был уже староват, имел проблемы со здоровьем и ослабел, но планировал прожить ещё не год, не три и, наверное, даже не пять, прежде чем оставить своё место Верду.

И куда, спрашивается, он торопился? Сестрёнка всё смеялась, что правитель желает понянчить своих внуков и закатить очередной праздник с десятком перемен блюд. Против праздника не возражал никто – вся Династия отличалась отменным аппетитом, весьма пышными формами и крепкими телами, но почему страдать за всех должен Верд? Несправедливость мира каждый раз показывалась ему с новой стороны.

И наконец молодая жена наследника смогла порадовать папеньку. Она была слаба и проводила всё время в присутствии лекарей.

Для Верда это означало полную свободу, и он, хороший сын, что выполнил все поручения отца, вновь развлекался охотой и пирами, девушками и мелкими стычками с их братьями и мужьями. О, лорд Флейм всегда любил замужних служанок, а пару раз приударял ещё и за придворными дамами, за что, правда, получал по лицу от рогатых мужей, а после жалоб на его деяния ещё и от отца. Мужья-простолюдины злились, бросались на него, но воины и охрана Верда не допускали побоев, а видеть разгневанные лица – бесценно. Что вы сделаете мне, вашему лорду? – говорил весь самодовольный вид Верда. И они и впрямь так ничего и не сделали, ни разу.

Но радостные будни, наполненные чревоугодием, развратом, самолюбованием и развлечениями, подошли к своему концу, когда невестка Дарона Флейма начала рожать немногим раньше срока. И ребёнок, и его мать страдали около восьми часов, в течение которых правитель Династии не находил себе места, а его сын мирно отсыпался в своих покоях. Верду лишь к вечеру сообщили, когда добудились, что его наследник и леди скончались после рассвета.

Изобразить на лице скорбь было сложно, однако дело того стоило. Папенька пошёл на уступки и сказал, что он не вынудит Верда жениться вновь, пока тот не переживёт горечь утраты. Как и положено, траур должен длиться не менее года, и лорд, что потерял свою спутницу, мог увеличить срок.

С погребения уже прошло более отмеренного на оплакивание времени, а молодой наследник рода при любом упоминании о необходимости сочетаться узами с какой-нибудь очередной некрасивой и глупой девчонкой незамедлительно впадал в печаль, почти рыдал на отцовском плече и заявлял, что боль от потери ещё слишком свежа.

На Верда уже начали наседать, перестали верить в его скорбь, но тут случились стычки с Глейгримами, возвращение обесчещенной Дарии домой, и всё внимание отца теперь было обращено не на первенца.