- Фонд Антония Калво вышлет рабочих для ремонта в ближайшие дни, - Хавьер показал свое удостоверение, как одного из совета попечителей и кивнул всем, прощаясь. Возражать никто не стал.
Ирр рыкнула и прикусила ближайшую к выходу деревянную колонну, оставляя на ней след зубов, но шла рядом спокойно и мало походила на взбесившегося зверя. Человеческий облик она вернула уже в машине, сразу же скинула обувь, подтянула колени к груди и обняла их, сворачиваясь клубком. Одежда гончей оказалась перемазана кровью, изорвана, местами обгорела, волосы же темными тяжелыми прядями падали на лицо и плечи.
- Тяжелая выдалась ночь? - Хавьер протянул ей фляжку с чаем и пакет орехов, который всегда возил в машине. Ирр назвала адрес дома на самой окраине Второй линии, туда они и ехали.
- И утро! Всего-то кран один помяла, а они меня палками. Обидно. И на тебя обиделась. Целый важный дон-следователь, а помахал бумажками и ушел.
- Подраться с ними стоило?
Она перевела взгляд на Хавьера, тяжело вздохнула и снова спряталась за волосами. Действительно обиделась на служителей, но не настолько, чтобы самой их покалечить или требовать этого от "важного дона".
- Припугнуть хотя бы.
- Поверь, мои бумажки для них страшнее моих кулаков. Фонд Антония Калво единственный выделяет деньги на ремонт храмов, на полученные от правительства гроши и пожертвования они долго не протянут. А здесь такое досадное недоразумение - отлупили гончую одного из членов совета попечителей. Ты же хотела уладить конфликт, поэтому меня вызвала?
Она первая перешла на “ты”, Хавьер только поддержал. Обычно фамильярность он не приветствовал, но с Ирр будто не могло быть иначе.
- Не-е-е, - протянула она. - Но сломавшего кран вержа они бы не отпустили за деньгами, обратились бы к егерям. А свогор Браво смотрел бы на меня строго и расстроился. От этого стыдно.
- Я тоже расстроился и могу смотреть строго.
- Уже поняла, - Ирр вздохнула и ссутулилась еще сильнее. - У меня есть пять галлов, этого хватит на починку их колонны. Сейчас поедем ко мне - отдам.
- Фонд все оплатит, не переживай.
Пять галлов - не такая и маленькая сумма для вержа, которому платят сущие гроши и выделяют пропитание, наверняка у гончей найдется на что их потратить. И для фонда это не такие большие расходы. Интересно другое - почему Ирр так выглядит и как оказалась в храме?
- Ничего не хочешь мне рассказать? - Хавьер решил связаться с начальством Ирр и попросить выходной для гончей. Во что бы та ни влипла - ей крепко досталось.
- Могу с расследованием помочь, - она отвечала очень тихо, нехотя. - Доны же глупые, ничего не видят и не замечают.
- И чего же я не заметил?
На самом деле за прошедшую ночь Хавьер успел перерыть целую гору информации о погибшем инспекторе и других жертвах с цветущим терном в руке, но общего у них было не так много. Все мужчины старше тридцати, все состояли на государственной службе, все ходили одними и теми же привычными маршрутами, на который их и настигла смерть. Значит, никакой случайности: убийца выслеживал конкретных людей. На этом сходство жертв заканчивалось. Хавьер смог найти в отчетах из полицейских участков восемь похожих случаев, разбросанных по разным секторам Второй линии, и ни разу убийца не оставил ни одной улики.
- Монету! Это главное, - ошарашила его Ирр.
- Это просто знак, как и цветущий терновник. Так убийцы помечают своих жертв и предупреждают следующих.
- Если ушш хочет добровольно уйти из жизни, он зажимает в руке серебряную монету или же передает ее кому-то. Он говорит: эй, мне уже ничего не нужно, а это пусть сделает тебя чуть счастливее. Поэтому Рен, хозяйка таверны, варит зелье счастья только за монету из руки мертвеца: если принес такую, значит прикоснулся к магии ушедших. Понимаешь теперь?
- Нет.
- И они не понимают, это ваше Братство! Одни доны там, все глупые. Поэтому кладут монету в руку, как символ, что этот человек был плохим, но после смерти может принести пользу. И с жертвами знакомы, иначе все пойдет не так.
- Найти глупых донов будет совсем не сложно, ты права.
Ирр покачала головой и прошептала:
- Сама разберусь.
Больше она ничего не говорила, наверняка еще больше уверившись в том, что с донами дел иметь не стоит. Но и с расследованием помогать отказалась, сколько бы Хавьер ни упрашивал ее и не пытался заманить заработком. Потом внезапно спросила, дадут ли ей значок особого управления, но все равно отказалась.
Квартира ее располагалась в бедном районе Второй линии, но еще вполне приличном и прилегающем к полицейскому участку. Большой дом рядом с колледжем, в таких часто селятся студенты. А ещё - странные девушки, вроде гончей, которая считает себя умнее донов.
Но кое в чем Ирр была права: погибший Морено был нечист на руку, если получится откопать информацию и про других, то между жертвами появится хотя бы призрачная связь, а значит и шанс вычислить следующую и поймать убийц.
Девчонка вышла из автомобиля, быстро поправила волосы и послала Хавьеру воздушный поцелуй, улыбаясь во весь рот. Актриса! Разыгрыла представление для любопытных соседок, а теперь будет рассказывать, что дружит с настоящим доном. Хавьер не удержался, высунулся из машины и громко спросил:
- За тобой завтра заехать?
- Не до того мне! - выкрикнула она. А после кокетливо подмигнула и убежала вверх по ступеням.
* 18 * (Фредерика)
Этот день прошел для Фредерики под знаменем революции. Кто бы мог подумать, что Медина не шутит насчет своих требований и может гонять по материалу даже занимаясь другими делами. Ему не мешал ни учет оставшихся солей и реактивов, ни перекус, ни чтение газеты, ни даже сендвич, который Фредерика принесла профессору из столовой. На ее долю он заказал ореховое пирожное, чтобы стимулировать мыслительный процесс, и немного овощного салата.
Медина спрашивал и спрашивал, иногда что-то рассказывал сам или замолкал ненадолго. Он лет на десять старше Фредерики, встретил революцию в уже более зрелом возрасте и наверняка сохранил больше воспоминаний, а не только то, как страшно засыпать под выстрелы.
Но, пожалуй, самым ярким было то, как отец собирался на войну, Агата хлопотала вокруг него, а матушка беззаботно отдавала распоряжения. Тогда она послала служанку в общину земпри с наказом привезти свежайшей спелой клубники. Сезон уже заканчивался, проще было найти другие ягоды, но если Бенита Алварес хотела чего-то, то она это получала. Фредерика до сих пор помнила, что несчастная девчонка-верж вернулась в их дом спустя четыре дня, потрепанная и с рассеченной щекой. Она швырнула в матушку горсть ягод и свой чепец из униформы, а потом ушла навсегда. Первой из слуг. Постепенно дом покинули все остальные, когда поняли, что Алваресы больше не имеют над ними власти и не смогут платить жалование.
Оглядываясь назад, Фредерика понимала, что большинство из них бежало не от возможной нищеты, а от взрывного и капризного характера матушки, которого не выдержала даже Агата. Но тогда, когда сама была девчонкой, Фредерика воспринимала это как предательство и горько плакала по ночам.
Вначале ей пришлось учиться самой надевать пышные платья и заплетать себе косы. После - убираться и готовить, потому как Агата сбежала, а матушка прекрасно обходилась парой черствых кусков хлеба в день и фруктами. Фредди же росла быстро, постоянно хотела есть и двигаться. Ей повезло в том, что перед самой войной отец, напуганный слухами, успел оплатить учителей для дочери до самого ее совершеннолетия. После смены власти некоторые из них отказались от своих обязательств, другие же честно отрабатывали полученные когда-то деньги, пусть и морщили нос от вида обедневшей аристократки, так непохожей на других учеников.
Постепенно Фредерика научилась готовить что-то съедобное, более или менее чисто убирать дом, разбираться со счетами и торговаться на рынке, а также выбирать самые свежие из недорогих продуктов. Лет до шестнадцати она очень любила подслушивать под дверью, как матушка и ее друзья за чашкой чая обсуждают Братство терна и его тайные дела. Тогда казалось, что стоит немного подождать, и доблестные доньи и доны, хранители магии и старых порядков, выйдут из подполья и возродят империю. И тогда все станет как было: Фредди снова будет досыта есть и спать в чистой постели, матушка - блистать на приемах, а Агата вернется домой. Но чем больше проходило времени, тем меньше верилось в это. Постепенно Фредерика смирилась с новой жизнью и даже с тем, что теперь сосед-Хосе - вполне подходящая партия для бывшей доньи, а химия - увлекательная наука.
Возможно, где-то и для кого-то революция и стала толчком, прорывом, средством к лучшему изменить свою жизнь, но не для семьи Алварес. Поэтому учить и повторять глупости о настигшем всех благе - было выше сил Фредерики. Но Медина был точно механическая кукла: все твердил и твердил вопросы по ненавистному предмету.
Что послужило толчком к революции? За сколько дней бунтовщики захватили Эбердинг? Какие права и свободы получили угнетаемые ранее вержи и земпри? В чем ей видится основная причина произошедших событий?
- В том, что заклятые соседи из королевства Грис атаковали наши границы в середине лета, когда магия такая слабая, что не может напитывать амулеты донов и не дает силы вержам, - вздохнула Фредерика. - Они использовали ядовитый газ и бронированные самоходные машины, которые разрушили нашу линию обороны. Весь цвет аристократии отправился на войну, а бунтовщики взяли практически пустую столицу.
- Когда-нибудь вы влипните в неприятности, Алварес, в очень крупные неприятности! - профессор стукнул свернутой газетой по столу. - Очень жаль, что отец не выдал вас вовремя замуж куда-нибудь в колонии, это помогло бы избежать стольких бед.
- Он пытался найти мне жениха. Договорился о браке с каким-то стариком, Ником, кажется. Видела его снимок, но ни разу - вживую. Мы должны были пожениться, когда мне исполнится восемнадцать, но революция все перечеркнула. Пожалуй, это единственное хорошее, что она привнесла в мою жизнь.
- Ему было двадцать три, немногим больше, чем вам сейчас, - Медина внезапно успокоился и печально улыбнулся. - И тогдашний Николас ничуть не обрадовался перспективе жениться на девчонке, которая еще играет в куклы. На снимке вы, Алварес, тоже вышли неважно: худощавый нескладный подросток, которого зачем-то нарядили в копию взрослого платья и завили локоны по последней моде. Кто же знал, что ваша красота еще спит, чтобы пробудиться к совершеннолетию?
- Так вы…
Фредди даже не нашлась, что сказать. Она просто глядела на Медину и чуть приоткрыла рот от удивления. Николас или Ник - вполне обычное имя, таких полно в Эбердинге, фамилию Медина сменил, а других связующих нитей между ним и бывшим женихом провести бы не удалось при всем желании.
- Это уже неважно, вы правы, революция все перечеркнула, - поспешно закончил профессор и покинул кабинет.
* 19 * (Фредерика)
Вот значит как! Тот самый усатый тип, что угрюмо глядел на всех с размытого снимка - и есть Николас Медина? Но в тринадцать лет сама новость о свадьбе, пускай та и случится нескоро, кажется пугающей, не то что мужчина на десяток лет старше. Странно, что профессор ни разу не упомянул об этом. Не посчитал нужным, ведь всё равно свадьба расстроилась? Или так радовался избавлению, что решил не ворошить прошлое?
Не распадись империя, Фредерика бы уже стала замужней дамой, родила первого из своих детей и думать бы не смела ни о какой учебе, кроме пансиона. Какой была бы их жизнь с Николасом? Вряд ли спокойной и тихой, они оба далеки от образа идеального дворянина. Скорее в их семье летали бы тарелки и постоянно слышался крик.
А любовь? Ей бы нашлось место?
Вряд ли. Медина бы считал Фредерику избалованной девчонкой, она отвечала бы неприязнью и тяготелась отношениями, навязанными отцом. Это сейчас, после нескольких лет знакомства, Николас казался практически идеальным мужчиной. Да за один его голос можно простить тьму недостатков! Это же целое искусство говорить о химии так, чтобы помимо реакций между веществами в голове сами собой выстраивались романтические картинки. При этом ни разу за все годы учебы Медина не флиртовал со студентками или же умело скрывал это. И ведь Фредерика тоже не раз представляла, как окажется вместе с профессором в каком-нибудь уединенном месте, их руки будто случайно соприкоснутся… А ведь тогда Фредди и не знала, что этот мужчина мог бы стать ее мужем, иначе бы с ума сошла.
Да, Медина хранит немало секретов и этот самый мелкий и несущественный. Знакомство с Карлосом Рубио - будет поинтереснее. Но почему тот открыто пришел в университет? Здесь, конечно, хватало посетителей, но на глазах у ректора и целой толпы преподавателей, не побоявшись возможного рейда специального управления…
Фредерика оглядела стол в поисках подсказки или улик, но заметила только “Вестник Эбердинга”, на первой полосе которого красовался снимок убитого инспектора и громкий заголовок: “Неизвестный преступник собирает урожай из жертв”. Никаких упоминаний о Братстве терна или использованной магии, зато была приписка, что из анонимных источников полиция знает о свидетеле преступления, девушке лет двадцати. Из особых примет - размер обуви, расшатанный каблук и сухие духи с ароматом “Рассвет над фиалковым полем”.
По спине пробежал холодок, а пальцы мелко задрожали: в особом управлении знают о ней. Пускай без подробностей, но знают. В конце статьи было нечеткое фото некоего Хавьера Сото, следователя, ведущего дело. Он лично обещал свидетельнице свою защиту и полную анонимность.
Фредерика раскрыла газету, пролистала другие страницы, но из происшествий нашлось только краткая заметка о разборках бандитский группировок вержей где-то на Второй линии, унесшей семь жизней. О погибшем инспекторе больше не слова. Фредди снова вгляделась в снимок этого следователя. Породистое такое лицо, но волосы и глаза светлее, чем бывали у настоящих донов. Значит, из обычных горожан, с такого станется записать в убийцы бывшую аристократку. “Защита и анонимность”, как же! Фредерика и моргнуть не успеет, как ей в вещи подсунут цветущую ветку терна и серебряные монеты, благо подходящий стилет у нее уже был, и прощай свобода! Еще - тот самый терновник цвел прямо под окном спальни, а матушка известна, как организатор приемов в поддержку империи, а в доме прячется подозрительный тип без документов, зато с мешком денег. Даже если отбросить все это, то следователь начнет расспрашивать о событиях того дня, что или кого видела Фредерика. Рассказать ему о профессоре? Нет уж. Похоже, она сама старательно вырыла себе яму, из которой не так просто выбраться.
- Выше нос, Алварес! - Медина вернулся в кабинет спустя пятнадцать минут с целой стопкой книг в руках. - Вы получили диплом, избежали свадьбы со страшным стариканом и даже устроились на работу. Сейчас немного подтянете историю революции - и сможете уверенно шагать в светлое будущее!
- Хотелось бы делать это без истории революции, - Фредди вздохнула и взяла верхнюю из предложенных книг. Толстенная какая!
- Никак нельзя! Хм, - профессор забрал газету, затем отбросил ее на полку, - Сото? Слышал о нем. Жутковатый тип. Но нам какое дело, не так ли? Только еще один повод вести себя как и положено примерным гражданам Эбердинга. И учить историю революции.
- Я вас уже почти ненавижу, - Фредерика пробормотала это шепотом, но Медина только улыбнулся и пододвинул к ней учебники.
- Могу проводить вас сегодня домой, расскажете поподробнее о причинах этого чувства. А я - о том, как грозился отцу сбежать в колонии, лишь бы не жениться на мелкой и нескладной сопливке из дома Алварес.
- Ох, как сочувствую вашему тогдашнему горю.
В самом деле пройтись пару кварталов под руку с Мединой было отличной идеей, Фредерика не желала бы лучшего окончания этому дню, но вот дома ее ждал любезный кузен с островов, которого следовало бы накормить и хоть ненадолго избавить от общества матушки. Придется после работы снова хлопотать на кухне и выслушивать рассказы о прекрасной жизни общины, вместо прогулки и беседы.
Не иначе сама Дева Порочная влезла в мысли Фредерики и нашептывала ей, что во время прогулки Ник снова попытался бы поцеловать ее. И наверняка успешно, сама Фредерика бы точно не стал вырываться или сбегать, позволила бы его губам найти ее губы, а рукам - бережно обнять талию. Или не только ее, профессор, как и все доны, не отличался сдержанностью.
Стоило только представить это, как перед глазами появился Пак, размазывающий кашу по тарелке и те самые сто пятьдесят галлов, которые он уже заплатил.
- Простите, дон Медина, но к нам с матушкой внезапно нагрянул кузен с островов, - вздохнула Фредерика, открывая ближайший учебник по истории. Ничто так не сбивает романтический настрой, как пару абзацев этого бреда. - А вы знаете этих провинциалов - их визит хуже стихийного бедствия.
- Если выйдет за рамки - дайте знать, я разберусь.
Ирр рыкнула и прикусила ближайшую к выходу деревянную колонну, оставляя на ней след зубов, но шла рядом спокойно и мало походила на взбесившегося зверя. Человеческий облик она вернула уже в машине, сразу же скинула обувь, подтянула колени к груди и обняла их, сворачиваясь клубком. Одежда гончей оказалась перемазана кровью, изорвана, местами обгорела, волосы же темными тяжелыми прядями падали на лицо и плечи.
- Тяжелая выдалась ночь? - Хавьер протянул ей фляжку с чаем и пакет орехов, который всегда возил в машине. Ирр назвала адрес дома на самой окраине Второй линии, туда они и ехали.
- И утро! Всего-то кран один помяла, а они меня палками. Обидно. И на тебя обиделась. Целый важный дон-следователь, а помахал бумажками и ушел.
- Подраться с ними стоило?
Она перевела взгляд на Хавьера, тяжело вздохнула и снова спряталась за волосами. Действительно обиделась на служителей, но не настолько, чтобы самой их покалечить или требовать этого от "важного дона".
- Припугнуть хотя бы.
- Поверь, мои бумажки для них страшнее моих кулаков. Фонд Антония Калво единственный выделяет деньги на ремонт храмов, на полученные от правительства гроши и пожертвования они долго не протянут. А здесь такое досадное недоразумение - отлупили гончую одного из членов совета попечителей. Ты же хотела уладить конфликт, поэтому меня вызвала?
Она первая перешла на “ты”, Хавьер только поддержал. Обычно фамильярность он не приветствовал, но с Ирр будто не могло быть иначе.
- Не-е-е, - протянула она. - Но сломавшего кран вержа они бы не отпустили за деньгами, обратились бы к егерям. А свогор Браво смотрел бы на меня строго и расстроился. От этого стыдно.
- Я тоже расстроился и могу смотреть строго.
- Уже поняла, - Ирр вздохнула и ссутулилась еще сильнее. - У меня есть пять галлов, этого хватит на починку их колонны. Сейчас поедем ко мне - отдам.
- Фонд все оплатит, не переживай.
Пять галлов - не такая и маленькая сумма для вержа, которому платят сущие гроши и выделяют пропитание, наверняка у гончей найдется на что их потратить. И для фонда это не такие большие расходы. Интересно другое - почему Ирр так выглядит и как оказалась в храме?
- Ничего не хочешь мне рассказать? - Хавьер решил связаться с начальством Ирр и попросить выходной для гончей. Во что бы та ни влипла - ей крепко досталось.
- Могу с расследованием помочь, - она отвечала очень тихо, нехотя. - Доны же глупые, ничего не видят и не замечают.
- И чего же я не заметил?
На самом деле за прошедшую ночь Хавьер успел перерыть целую гору информации о погибшем инспекторе и других жертвах с цветущим терном в руке, но общего у них было не так много. Все мужчины старше тридцати, все состояли на государственной службе, все ходили одними и теми же привычными маршрутами, на который их и настигла смерть. Значит, никакой случайности: убийца выслеживал конкретных людей. На этом сходство жертв заканчивалось. Хавьер смог найти в отчетах из полицейских участков восемь похожих случаев, разбросанных по разным секторам Второй линии, и ни разу убийца не оставил ни одной улики.
- Монету! Это главное, - ошарашила его Ирр.
- Это просто знак, как и цветущий терновник. Так убийцы помечают своих жертв и предупреждают следующих.
- Если ушш хочет добровольно уйти из жизни, он зажимает в руке серебряную монету или же передает ее кому-то. Он говорит: эй, мне уже ничего не нужно, а это пусть сделает тебя чуть счастливее. Поэтому Рен, хозяйка таверны, варит зелье счастья только за монету из руки мертвеца: если принес такую, значит прикоснулся к магии ушедших. Понимаешь теперь?
- Нет.
- И они не понимают, это ваше Братство! Одни доны там, все глупые. Поэтому кладут монету в руку, как символ, что этот человек был плохим, но после смерти может принести пользу. И с жертвами знакомы, иначе все пойдет не так.
- Найти глупых донов будет совсем не сложно, ты права.
Ирр покачала головой и прошептала:
- Сама разберусь.
Больше она ничего не говорила, наверняка еще больше уверившись в том, что с донами дел иметь не стоит. Но и с расследованием помогать отказалась, сколько бы Хавьер ни упрашивал ее и не пытался заманить заработком. Потом внезапно спросила, дадут ли ей значок особого управления, но все равно отказалась.
Квартира ее располагалась в бедном районе Второй линии, но еще вполне приличном и прилегающем к полицейскому участку. Большой дом рядом с колледжем, в таких часто селятся студенты. А ещё - странные девушки, вроде гончей, которая считает себя умнее донов.
Но кое в чем Ирр была права: погибший Морено был нечист на руку, если получится откопать информацию и про других, то между жертвами появится хотя бы призрачная связь, а значит и шанс вычислить следующую и поймать убийц.
Девчонка вышла из автомобиля, быстро поправила волосы и послала Хавьеру воздушный поцелуй, улыбаясь во весь рот. Актриса! Разыгрыла представление для любопытных соседок, а теперь будет рассказывать, что дружит с настоящим доном. Хавьер не удержался, высунулся из машины и громко спросил:
- За тобой завтра заехать?
- Не до того мне! - выкрикнула она. А после кокетливо подмигнула и убежала вверх по ступеням.
* 18 * (Фредерика)
Этот день прошел для Фредерики под знаменем революции. Кто бы мог подумать, что Медина не шутит насчет своих требований и может гонять по материалу даже занимаясь другими делами. Ему не мешал ни учет оставшихся солей и реактивов, ни перекус, ни чтение газеты, ни даже сендвич, который Фредерика принесла профессору из столовой. На ее долю он заказал ореховое пирожное, чтобы стимулировать мыслительный процесс, и немного овощного салата.
Медина спрашивал и спрашивал, иногда что-то рассказывал сам или замолкал ненадолго. Он лет на десять старше Фредерики, встретил революцию в уже более зрелом возрасте и наверняка сохранил больше воспоминаний, а не только то, как страшно засыпать под выстрелы.
Но, пожалуй, самым ярким было то, как отец собирался на войну, Агата хлопотала вокруг него, а матушка беззаботно отдавала распоряжения. Тогда она послала служанку в общину земпри с наказом привезти свежайшей спелой клубники. Сезон уже заканчивался, проще было найти другие ягоды, но если Бенита Алварес хотела чего-то, то она это получала. Фредерика до сих пор помнила, что несчастная девчонка-верж вернулась в их дом спустя четыре дня, потрепанная и с рассеченной щекой. Она швырнула в матушку горсть ягод и свой чепец из униформы, а потом ушла навсегда. Первой из слуг. Постепенно дом покинули все остальные, когда поняли, что Алваресы больше не имеют над ними власти и не смогут платить жалование.
Оглядываясь назад, Фредерика понимала, что большинство из них бежало не от возможной нищеты, а от взрывного и капризного характера матушки, которого не выдержала даже Агата. Но тогда, когда сама была девчонкой, Фредерика воспринимала это как предательство и горько плакала по ночам.
Вначале ей пришлось учиться самой надевать пышные платья и заплетать себе косы. После - убираться и готовить, потому как Агата сбежала, а матушка прекрасно обходилась парой черствых кусков хлеба в день и фруктами. Фредди же росла быстро, постоянно хотела есть и двигаться. Ей повезло в том, что перед самой войной отец, напуганный слухами, успел оплатить учителей для дочери до самого ее совершеннолетия. После смены власти некоторые из них отказались от своих обязательств, другие же честно отрабатывали полученные когда-то деньги, пусть и морщили нос от вида обедневшей аристократки, так непохожей на других учеников.
Постепенно Фредерика научилась готовить что-то съедобное, более или менее чисто убирать дом, разбираться со счетами и торговаться на рынке, а также выбирать самые свежие из недорогих продуктов. Лет до шестнадцати она очень любила подслушивать под дверью, как матушка и ее друзья за чашкой чая обсуждают Братство терна и его тайные дела. Тогда казалось, что стоит немного подождать, и доблестные доньи и доны, хранители магии и старых порядков, выйдут из подполья и возродят империю. И тогда все станет как было: Фредди снова будет досыта есть и спать в чистой постели, матушка - блистать на приемах, а Агата вернется домой. Но чем больше проходило времени, тем меньше верилось в это. Постепенно Фредерика смирилась с новой жизнью и даже с тем, что теперь сосед-Хосе - вполне подходящая партия для бывшей доньи, а химия - увлекательная наука.
Возможно, где-то и для кого-то революция и стала толчком, прорывом, средством к лучшему изменить свою жизнь, но не для семьи Алварес. Поэтому учить и повторять глупости о настигшем всех благе - было выше сил Фредерики. Но Медина был точно механическая кукла: все твердил и твердил вопросы по ненавистному предмету.
Что послужило толчком к революции? За сколько дней бунтовщики захватили Эбердинг? Какие права и свободы получили угнетаемые ранее вержи и земпри? В чем ей видится основная причина произошедших событий?
- В том, что заклятые соседи из королевства Грис атаковали наши границы в середине лета, когда магия такая слабая, что не может напитывать амулеты донов и не дает силы вержам, - вздохнула Фредерика. - Они использовали ядовитый газ и бронированные самоходные машины, которые разрушили нашу линию обороны. Весь цвет аристократии отправился на войну, а бунтовщики взяли практически пустую столицу.
- Когда-нибудь вы влипните в неприятности, Алварес, в очень крупные неприятности! - профессор стукнул свернутой газетой по столу. - Очень жаль, что отец не выдал вас вовремя замуж куда-нибудь в колонии, это помогло бы избежать стольких бед.
- Он пытался найти мне жениха. Договорился о браке с каким-то стариком, Ником, кажется. Видела его снимок, но ни разу - вживую. Мы должны были пожениться, когда мне исполнится восемнадцать, но революция все перечеркнула. Пожалуй, это единственное хорошее, что она привнесла в мою жизнь.
- Ему было двадцать три, немногим больше, чем вам сейчас, - Медина внезапно успокоился и печально улыбнулся. - И тогдашний Николас ничуть не обрадовался перспективе жениться на девчонке, которая еще играет в куклы. На снимке вы, Алварес, тоже вышли неважно: худощавый нескладный подросток, которого зачем-то нарядили в копию взрослого платья и завили локоны по последней моде. Кто же знал, что ваша красота еще спит, чтобы пробудиться к совершеннолетию?
- Так вы…
Фредди даже не нашлась, что сказать. Она просто глядела на Медину и чуть приоткрыла рот от удивления. Николас или Ник - вполне обычное имя, таких полно в Эбердинге, фамилию Медина сменил, а других связующих нитей между ним и бывшим женихом провести бы не удалось при всем желании.
- Это уже неважно, вы правы, революция все перечеркнула, - поспешно закончил профессор и покинул кабинет.
* 19 * (Фредерика)
Вот значит как! Тот самый усатый тип, что угрюмо глядел на всех с размытого снимка - и есть Николас Медина? Но в тринадцать лет сама новость о свадьбе, пускай та и случится нескоро, кажется пугающей, не то что мужчина на десяток лет старше. Странно, что профессор ни разу не упомянул об этом. Не посчитал нужным, ведь всё равно свадьба расстроилась? Или так радовался избавлению, что решил не ворошить прошлое?
Не распадись империя, Фредерика бы уже стала замужней дамой, родила первого из своих детей и думать бы не смела ни о какой учебе, кроме пансиона. Какой была бы их жизнь с Николасом? Вряд ли спокойной и тихой, они оба далеки от образа идеального дворянина. Скорее в их семье летали бы тарелки и постоянно слышался крик.
А любовь? Ей бы нашлось место?
Вряд ли. Медина бы считал Фредерику избалованной девчонкой, она отвечала бы неприязнью и тяготелась отношениями, навязанными отцом. Это сейчас, после нескольких лет знакомства, Николас казался практически идеальным мужчиной. Да за один его голос можно простить тьму недостатков! Это же целое искусство говорить о химии так, чтобы помимо реакций между веществами в голове сами собой выстраивались романтические картинки. При этом ни разу за все годы учебы Медина не флиртовал со студентками или же умело скрывал это. И ведь Фредерика тоже не раз представляла, как окажется вместе с профессором в каком-нибудь уединенном месте, их руки будто случайно соприкоснутся… А ведь тогда Фредди и не знала, что этот мужчина мог бы стать ее мужем, иначе бы с ума сошла.
Да, Медина хранит немало секретов и этот самый мелкий и несущественный. Знакомство с Карлосом Рубио - будет поинтереснее. Но почему тот открыто пришел в университет? Здесь, конечно, хватало посетителей, но на глазах у ректора и целой толпы преподавателей, не побоявшись возможного рейда специального управления…
Фредерика оглядела стол в поисках подсказки или улик, но заметила только “Вестник Эбердинга”, на первой полосе которого красовался снимок убитого инспектора и громкий заголовок: “Неизвестный преступник собирает урожай из жертв”. Никаких упоминаний о Братстве терна или использованной магии, зато была приписка, что из анонимных источников полиция знает о свидетеле преступления, девушке лет двадцати. Из особых примет - размер обуви, расшатанный каблук и сухие духи с ароматом “Рассвет над фиалковым полем”.
По спине пробежал холодок, а пальцы мелко задрожали: в особом управлении знают о ней. Пускай без подробностей, но знают. В конце статьи было нечеткое фото некоего Хавьера Сото, следователя, ведущего дело. Он лично обещал свидетельнице свою защиту и полную анонимность.
Фредерика раскрыла газету, пролистала другие страницы, но из происшествий нашлось только краткая заметка о разборках бандитский группировок вержей где-то на Второй линии, унесшей семь жизней. О погибшем инспекторе больше не слова. Фредди снова вгляделась в снимок этого следователя. Породистое такое лицо, но волосы и глаза светлее, чем бывали у настоящих донов. Значит, из обычных горожан, с такого станется записать в убийцы бывшую аристократку. “Защита и анонимность”, как же! Фредерика и моргнуть не успеет, как ей в вещи подсунут цветущую ветку терна и серебряные монеты, благо подходящий стилет у нее уже был, и прощай свобода! Еще - тот самый терновник цвел прямо под окном спальни, а матушка известна, как организатор приемов в поддержку империи, а в доме прячется подозрительный тип без документов, зато с мешком денег. Даже если отбросить все это, то следователь начнет расспрашивать о событиях того дня, что или кого видела Фредерика. Рассказать ему о профессоре? Нет уж. Похоже, она сама старательно вырыла себе яму, из которой не так просто выбраться.
- Выше нос, Алварес! - Медина вернулся в кабинет спустя пятнадцать минут с целой стопкой книг в руках. - Вы получили диплом, избежали свадьбы со страшным стариканом и даже устроились на работу. Сейчас немного подтянете историю революции - и сможете уверенно шагать в светлое будущее!
- Хотелось бы делать это без истории революции, - Фредди вздохнула и взяла верхнюю из предложенных книг. Толстенная какая!
- Никак нельзя! Хм, - профессор забрал газету, затем отбросил ее на полку, - Сото? Слышал о нем. Жутковатый тип. Но нам какое дело, не так ли? Только еще один повод вести себя как и положено примерным гражданам Эбердинга. И учить историю революции.
- Я вас уже почти ненавижу, - Фредерика пробормотала это шепотом, но Медина только улыбнулся и пододвинул к ней учебники.
- Могу проводить вас сегодня домой, расскажете поподробнее о причинах этого чувства. А я - о том, как грозился отцу сбежать в колонии, лишь бы не жениться на мелкой и нескладной сопливке из дома Алварес.
- Ох, как сочувствую вашему тогдашнему горю.
В самом деле пройтись пару кварталов под руку с Мединой было отличной идеей, Фредерика не желала бы лучшего окончания этому дню, но вот дома ее ждал любезный кузен с островов, которого следовало бы накормить и хоть ненадолго избавить от общества матушки. Придется после работы снова хлопотать на кухне и выслушивать рассказы о прекрасной жизни общины, вместо прогулки и беседы.
Не иначе сама Дева Порочная влезла в мысли Фредерики и нашептывала ей, что во время прогулки Ник снова попытался бы поцеловать ее. И наверняка успешно, сама Фредерика бы точно не стал вырываться или сбегать, позволила бы его губам найти ее губы, а рукам - бережно обнять талию. Или не только ее, профессор, как и все доны, не отличался сдержанностью.
Стоило только представить это, как перед глазами появился Пак, размазывающий кашу по тарелке и те самые сто пятьдесят галлов, которые он уже заплатил.
- Простите, дон Медина, но к нам с матушкой внезапно нагрянул кузен с островов, - вздохнула Фредерика, открывая ближайший учебник по истории. Ничто так не сбивает романтический настрой, как пару абзацев этого бреда. - А вы знаете этих провинциалов - их визит хуже стихийного бедствия.
- Если выйдет за рамки - дайте знать, я разберусь.