Сев на кровати, она взглянула на меня сверху вниз и опустила голову.

– Спина. Вся моя спина – спусковой крючок. – Я удивленно поднял брови. Лекси прочистила горло. – Я не выношу, когда трогают позвонки или ребра на спине. – Боль, звучавшая в голосе Лекси, когда она так говорила о себе, ранила меня. – Это место я ненавижу больше всего. Оно… вызывает у меня сильный стресс.

Лекси настороженно смотрела на меня, во взгляде ее читалось смущение. Я потянул девушку вниз, побуждая лечь на мою обнаженную грудь.

– А в остальных местах я могу тебя касаться? Без ограничений? – спросил я и провел пальцем по тонкой шее Лекси.

– В пределах разумного, – задыхаясь, ответила она.

– Эльфенок, говори яснее. Вообще-то, мне отчаянно хочется тебя коснуться, – настаивал я и провел пальцем вниз по ткани ее рукава.

– Я не… не знаю, – пробормотала девушка, когда палец добрался до подола черного платья. На эльфийском личике Лекси вспыхнул яркий румянец, и она довольно закрыла глаза.

– Чего ты не знаешь? – Теперь мой голос звучал иначе. Она лежала слишком близко к члену, и это сводило с ума. Перестав двигать пальцем, я ждал ее ответа.

– Не знаю. Я ведь прежде не была с парнем. Даже близко. И понятия не имею, что, помимо спины, может вызвать подобную реакцию. Я даже не уверена, что способна пробудить в тебе желание. – Я взял ее за подбородок, и Лекси уткнулась лицом мне в ладонь. И, замерев так, продолжила: – Я знаю, что не смогу раздеться перед парнем. И не стану нормальным партнером для секса. Не сумею вести себя свободно и непринужденно. Порой я думаю, что нет такого места, где бы я чувствовала себя спокойно даже наедине с собой. – Она вздохнула и добавила: – А теперь беги, Остин. Подальше от девчонки, что тащит на себе слишком большую ношу.

Лекси так и не взглянула на меня. Она все еще лежала, уткнувшись мне в руку. И я проговорил:

– А я грязный бедняк, все еще связанный с бандой, что торгует наркотиками. И у меня есть брат, способный на все, чтобы защитить территорию Холмчих. Мама умирает, а декан вознамерился выгнать меня из университета. Я покрыт шрамами с головы до пят, и, веришь или нет, за всю жизнь переспал лишь с тремя девушками. И ни одна из них по-настоящему меня не знала.

Лекси все же повернула голову и с интересом взглянула на меня.

– И ни одна из них не стала твоей девушкой?

Я пожал плечами и провел большим пальцем вверх и вниз по ее щеке.

– Полагаю, Луизу Триподи все же можно было так называть. Примерно с неделю. Мы всю жизнь жили в трех трейлерах друг от друга. Ее родители приехали с Сицилии, как и мой отец.

– И что произошло?

– Мы накурились, и кончилось тем, что я трахнул ее на полу ванной комнаты. В ту ночь я потерял девственность. Луиза же лишилась своей задолго до этого.

– Сколько тебе было лет?

На этот раз пришла моя очередь смущаться.

– Тринадцать.

Лекси изумленно взглянула на меня.

– И что с ней случилось? С этой Луизой… Луизой…

– Триподи, – закончил я.

– Да, с Луизой Триподи.

– Умерла от передозировки три года назад.

Лекси резко дернулась и нахмурилась.

– Остин, какой ужас!

Я пожал плечами и криво усмехнулся.

– Очередная жертва «Западных холмов».

Лекси отважно наклонилась вперед, и ее губы зависли над моими.

– А две другие девушки?

– Секс на одну ночь. Я их даже не знал. Им стало известно, что я играю за «Тайд». Мы трахнулись. Они ушли. Вот и вся моя сексуальная история.

– Ты только взгляни на себя, – проговорила Лекси и указала на мою обнаженную грудь. – Ты само совершенство. И можешь заполучить кого угодно.

Я рассмеялся.

– Эльфенок, совершенство – понятие относительное. Как и красота.

Лекси скривила губы, и я понял, что она мне не поверила.

– Тебе ведь нравятся мои татуировки? – спросил я, и она улыбнулась.


– Да. Я их обожаю, – призналась она и с благоговением уставилась на голубя и геральдическую лилию у меня на шее.

– Но не все так думают, – признался я, чем вновь привлек ее внимание.

Снова сжав палец Лекси, я провел им по шраму от пулевого ранения на руке.

– Мои шрамы тебя отталкивают?

Лекси вздрогнула и покачала головой.

– Нет! А должны? Они не отражают твою суть. Лишь являются частью прошлого. Рассказывают историю твоей жизни. Они вовсе меня не волнуют.

Я ухмыльнулся и взял ее за руки. Лекси, кажется, перестала дышать и в отчаянии опустила взгляд. Руки ее напряглись, она пыталась привыкнуть к моим прикосновениям.

– Точно так же меня не заботит твой вес. В любом обличье ты останешься собой. Плевать на вес и рост. Мне важна суть. Человек должен быть настоящим. А ты, эльфенок, самая что ни на есть настоящая.

Взглянув на застывшее лицо Лекси, я решил, что она вновь затерялась в своих мыслях. Но, покачав головой, девушка пришла в себя быстрее, чем прежде. И не успел я опомниться, как она коснулась пальцами моих щек и прижалась губами к губам. Я безотчетно провел ладонями по ее рукам, стараясь не касаться спины.

Лекси еще больше увлеклась. Она прижалась грудью к моему телу и задела ногой член. От этого прикосновения я застонал. Лекси резко откинула голову.

– Ты в порядке? – задыхаясь, спросила она.

– Да, в порядке, – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Просто чертовски возбужден и не могу рассуждать здраво.

– Ой, – пробормотала Лекси и опустила глаза. Заметив, что я поправляю джинсы, она покраснела, отвела глаза и вновь повторила: – Ой.

Смеясь, я притянул ее к себе, и на этот раз она взяла меня за руку.

– Спасибо, Остин, – через несколько минут прошептала девушка.

– За что? – спросил я и услышал, как за окном ободряюще ухнула сова.

Пожав плечами, она ответила:

– Наверное, за то, что ты и сам ненормальный. – Лекси крепче сжала мне пальцы. – И не заставляешь меня чувствовать себя неудачницей. И неопытной дурой.

– Ты не неудачница, эльфенок. И не дура. Вообще-то, ты чертова героиня. И сумела пережить то, что вполне могло тебя убить.

– И все еще может, Остин. Когда-нибудь подобное вполне возможно. Я… в последнее время мне стало труднее. Я чувствую, что снова поддаюсь. Внутреннему голосу, анорексии… Они пытаются разрушить мои стены. – Лекси фыркнула и взглянула на меня широко раскрытыми глазами. – Я впервые в этом призналась. Кому-то другому… или даже самой себе.

Я откинул с ее лица непослушную прядь волос и сказал:

– Эльфенок, эта болезнь тебя не одолеет. Я не позволю.

Лекси вскинула черные брови и спросила:

– И как же ты этого добьешься?

Пожав плечами, я проговорил:

– Полагаю, что просто не буду спускать с тебя глаз.

Хихикнув, Лекси ответила:

– Осторожно, Карилло, это звучит пугающе. Словно ты заявляешь об обязательствах.

– Называй как хочешь, эльфенок. Я знаю только, что ты мне нравишься. И я хочу видеть тебя почаще. Я – Холмчий из захолустья с криминальным прошлым…

– А я – эмо, анорексичка-девственница, к которой нельзя прикасаться, – закончила она.

– Мы просто созданы друг для друга, верно? – подмигнув, проговорил я.

– И что же может нам помешать? – смеясь, произнесла Лекси.

И хотя она шутила, мы молча принялись обдумывать этот вопрос. Правда заключалась в том, что на этом пути нам могло помешать очень многое. Вдруг у нее случится рецидив? Или Холмчие основательно разберутся со мной и разрушат все мечты? Черт возьми, да даже Аксель, родная кровь, мог бы прикончить меня, если б знал, что я все больше сближаюсь с эльфенком, с единственной девчонкой, которая могла бы помешать Холмчим осваивать территорию кампуса.

Но сейчас мне вовсе не хотелось думать о препятствиях на нашем пути. Или о старшем брате. О маме и Леви. Я просто желал лечь спать рядом с маленькой темноволосой эльфийкой и на сегодня забыть обо всех проблемах.

Зевнув, Лекси устроилась рядом со мной на матрасе и закрыла глаза.

Все еще держа ее за руку, я заглянул в прекрасное лицо и прошептал:

– Так к чему боевая раскраска, эльфенок?

Лекси втянула в себя воздух и очень медленно выдохнула. Она так и не открыла глаз, но из-под длинных черных ресниц выкатилась одинокая слезинка. Девушка еще крепче стиснула мне руку.