Музыкальная группа принялась отбивать барабанные удары на четыре такта, и Шелли вызвала команду, чтобы исполнить танец номер восемнадцать. Прыгая из стороны в сторону и хлопая помпонами в унисон барабанному бою, Лайл прокричал:
– Вообще-то, тебе бы следовало волноваться. Разве ты не знаешь, откуда он?
Я чуть не споткнулась и укоризненно взглянула на Лайла.
– Нет. А в чем дело? Тебе что-то известно?
Шаг вперед, высокий взмах правой ногой, и мы громко пропели:
– «Вперед, „Тайд“, вперед».
И вновь движения из стороны в сторону. Танец повторялся сначала.
Лайл снова наклонился и прошептал:
– Знаешь ли, я в этой группе с первого курса, так что, кое-что слышал.
– Что именно?
Мне отчаянно хотелось узнать о прошлом Остина. Конечно, я слышала, что его считали проблемным парнем. Слухов об этом ходило множество. Хотя в подробности никто не вдавался.
– Тебе известно о банде из «Западных холмов»?
Я потрясенно уставилась на Лайла и, сбившись с ритма, споткнулась. Смутившись, сквозь ряды чирлидеров посмотрела на Шелли и поймала на себе ее пристальный взгляд.
– Не отвлекайся! – сощурившись, произнесла она одними губами, и я поморщилась.
Но стоило ей отвернуться, я уставилась на Лайла.
– Банда с западной окраины Таскалусы, которую постоянно упоминают в вечерних новостях в связи с наркотиками и перестрелками? Это та самая банда из «Западных холмов»? Итальянцы?
Глядя на меня широко раскрытыми глазами, Лайл кивнул.
– Да, единственная и неповторимая.
– Ты имеешь в виду… – Я резко замолчала, поняв, что чуть не пропустила сигнал к двойному прыжку вперед.
Стоило нам приземлиться, Лайл продолжил как ни в чем не бывало:
– Да. Карилло – полноправный член банды. Его семья глубоко увязла. Брат сидел в колонии, кажется, в округе Шелби. Я слышал, Лекси, детка, что Остина тоже пару раз арестовывали. Брат Карилло чертовски опасен, и, сказать по правде, думаю, Остин не многим лучше.
На этот раз я остановилась. Просто замерла посреди танца. Остин с братом были Холмчими? А значит… Боже! Его брат торговал наркотой… для Холмчих! Сердце грохнуло в груди, как пушечный выстрел. Я вдруг почувствовала, что не могу дышать.
Почему тем вечером я умудрилась пройти мимо них? Что мне стоило держаться подальше от двора? Ведь забот и так хватало. И эта мегаугроза явно оказалась лишней. Да я уже две недели находилась на грани нервного срыва!
После идеально выверенного прыжка назад Лайл заметил, что я перестала двигаться. Взяв за руку, он потянул меня подальше от центра поля.
– Лекси, детка, все в порядке? Ты белая, как мел.
Я попыталась кивнуть, как-то показать, что все хорошо. Но дышать пока удавалось с трудом. В памяти то и дело всплывала угроза Остина. И теперь она приобретала совсем иной смысл…
«Забудь, что сегодня здесь видела. И тогда последствий не будет. Но если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится. Ты и понятия не имеешь, во что ввязалась. Есть люди, готовые пойти на все, лишь бы ты молчала. Без каких-либо ограничений».
– Лекси! У тебя голова кружится или еще что? – спросил Лайл, привлекая внимание нескольких девушек из группы, которые начали странно на меня коситься.
Я медленно покачала головой и вдруг ощутила, как волосы на затылке встали дыбом.
Меня словно магнитом потянуло к скамейке, на которой сидели игроки «Прилива». Я обернулась, чтобы взглянуть в ту сторону, и тут же пожалела об этом. Увидев мое испуганное лицо, Остин Карилло поднялся со скамейки и встал у кромки поля, сжимая кулаки и прожигая мрачным взглядом темно-карих глаз. Крупный, мускулистый, внушительный… Воплощение страха и угрозы.
Казалось, одним лишь суровым выражением лица Остин напоминал о своем предупреждении. Продолжая держать меня за руку, Лайл прошипел:
– Слушай, с чего это Карилло выглядит так, будто хочет тебя убить? Я и правда начинаю нервничать.
Наблюдая за моей беседой с обеспокоенным Лайлом, Остин лишь медленно покачал головой. Я поняла предупреждение. «Если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится». Взяв себя в руки, я повернулась к Лайлу.
– Все нормально, Лайл.
Он усмехнулся.
– Это точно не похоже на нор…
Дрожащими руками сжав ладони Лайла, я выпалила:
– Я сказала, забудь!
И тут же ощутила себя виноватой. Я обидела единственного человека из команды, с кем мы по-настоящему сдружились. Лайл попытался отвернуться, но я взяла его за руку. Он замер и повернулся ко мне, веснушчатое лицо покраснело.
– Прости. Я не хотела грубить. Но…
Меня прервал свисток, возвещающий об окончании игры.
Лайл опустил голову, плечи его поникли.
– Лекси, я все понимаю. Ты не хочешь говорить об этом. Но сделай одолжение, держись подальше от этого парня. Он по уши увяз в проблемах. И чем бы ты ни привлекла его внимание, просто молись, чтобы он поскорей забыл от этом.
С этими словами Лайл бросился в толпу болельщиков, высыпавших на поле, чтобы отпраздновать победу. Я же, развернувшись, со всех ног устремилась в туннель, ведущий к раздевалкам. Мне хотелось побыть одной. Но, даже пустившись бежать, я по-прежнему ощущала на себе взгляд Карилло. Пока остальные игроки победно проносились мимо, он наблюдал за мной с каменным выражением лица.
Втянув голову в плечи и подавив страх, я пробралась сквозь большую толпу ликующих фанатов и направилась в раздевалку, чтобы спрятаться.
* * *
– Роум Принс сегодня устраивает вечеринку в общежитии. Элли только что прислала сообщение, – услышала я голос Тани, вице-капитана команды поддержки. Она разговаривала с кем-то, стоя под душем.
– Классно! Ты уже сказала девочкам? – спросил второй голос.
– Сейчас и скажу. Наконец-то я смогу выпить! Вечеринки у Роума всегда потрясные, – мечтательно проговорила Таня.
А потом они с собеседницей вышли из душевой.
«Правильно, Лексингтон. Продолжай прятаться. Не стоит принимать душ вместе с командой. Иначе они заметят, насколько ты несовершенна. Думаешь, они не увидят жир? Целлюлит? Не поймут, как ты отвратительна? Ведь они-то даже без одежды щеголяют безупречными загорелыми телами».
Зажмурившись, я раскачивалась взад-вперед на холодном кафельном полу душевой кабинки. Зажав руками уши, тщетно пыталась отгородиться от изводящего меня голоса. Я слышала, как где-то неподалеку смеялись и шутили, обсуждая, что надеть на вечеринку, товарищи по команде. Я им завидовала. Они казались такими беззаботными.
Я не знала, как долго сидела здесь, прячась от команды. Ужасаясь при мысли об общих душевых. Ведь мне придется показать свое слишком жирное тело. Может, минули часы или только несколько минут. Я бы не смогла сказать.
Сев ровнее, я напряглась, пытаясь уловить чьи-либо шаги или смех.
Но теперь стало тихо, и я наконец-то смогла облегченно вздохнуть.
Медленно поднявшись, я открыла дверь душевой кабинки и выглянула наружу. Слава богу, все ушли.
Когда я вошла в пустую раздевалку, в воздухе, словно вуаль, висели запахи лака для волос, духов и фруктового геля для душа. Добравшись до своего шкафчика, я достала сумку с принадлежностями для душа и салфетки, чтобы снять макияж, и направилась к зеркалу.
Какое-то время я просто смотрела. Зеленые глаза с черной подводкой, лицо кажется бледным из-за светлого тонального крема, а губы ярко-красные, словно свежая кровь. Теперь я стала такой. Этот мрачный макияж определял мою суть. Превратившись в маску. И хуже всего, что каждый вечер мне приходилось его снимать.
С каждым движением хлопчатобумажной ткани внутренние силы ослабевали. Черно-белый макияж уступал место обычной розовой коже. И все страхи вновь нахлынули на меня. Как и всегда.
Бросив заляпанную салфетку в стоявшую у ног маленькую урну, я вздохнула. Доспехи исчезли.
Я пристально разглядывала белую блестящую фарфоровую раковину, но заставила себя поднять глаза. Доктор Лунд учил, что это – важная часть процесса восстановления.
Но в тот миг, когда я вскинула голову и взглянула на свое отражение, реакция оказалась той же, что и на протяжении многих лет. Сердце рухнуло куда-то вниз, и я ощутила лишь отвращение.
Вот она. Лексингтон. Лексингтон Харт. Девушка с кучей недостатков, которую нельзя назвать даже миловидной. Ничего привлекательного. Далеко не безупречный цвет лица и дурацкая россыпь веснушек на носу.
Отвратительная девушка.
Толстая.
«Но можно все улучшить, Лексингтон. Просто впусти меня. И мы достигнем совершенства».
Я крепко вцепилась в края раковины, борясь с внутренним демоном.
Опустив глаза, я расстегнула молнию и медленно стянула юбку вниз. За ней последовала майка, потом нижнее белье. Наконец, я осталась голой.
И слабой.
Слезы катились из глаз, а я замерла, уставившись на кафельный пол. Это было самое трудное. Взглянуть на настоящую себя.
На свое исцеленное тело.
«Один… два… три… четыре…» – считала я про себя, готовясь к тому, что увижу сегодня. Буду я выглядеть лучше? Толще? Худее? Хуже, чем когда-либо?
Резко распахнув бледно-зеленые глаза, я наткнулась на свое голое отражение и удивленно уставилась на него. Я ощутила подступившие слезы, а рука инстинктивно потянулась к ключице. Та оказалась полнее, чем следовало. Когда-то эта часть тела была самой любимой. Четко очерченная, она явно выдавалась вперед… Но теперь уже нет.
– Вообще-то, тебе бы следовало волноваться. Разве ты не знаешь, откуда он?
Я чуть не споткнулась и укоризненно взглянула на Лайла.
– Нет. А в чем дело? Тебе что-то известно?
Шаг вперед, высокий взмах правой ногой, и мы громко пропели:
– «Вперед, „Тайд“, вперед».
И вновь движения из стороны в сторону. Танец повторялся сначала.
Лайл снова наклонился и прошептал:
– Знаешь ли, я в этой группе с первого курса, так что, кое-что слышал.
– Что именно?
Мне отчаянно хотелось узнать о прошлом Остина. Конечно, я слышала, что его считали проблемным парнем. Слухов об этом ходило множество. Хотя в подробности никто не вдавался.
– Тебе известно о банде из «Западных холмов»?
Я потрясенно уставилась на Лайла и, сбившись с ритма, споткнулась. Смутившись, сквозь ряды чирлидеров посмотрела на Шелли и поймала на себе ее пристальный взгляд.
– Не отвлекайся! – сощурившись, произнесла она одними губами, и я поморщилась.
Но стоило ей отвернуться, я уставилась на Лайла.
– Банда с западной окраины Таскалусы, которую постоянно упоминают в вечерних новостях в связи с наркотиками и перестрелками? Это та самая банда из «Западных холмов»? Итальянцы?
Глядя на меня широко раскрытыми глазами, Лайл кивнул.
– Да, единственная и неповторимая.
– Ты имеешь в виду… – Я резко замолчала, поняв, что чуть не пропустила сигнал к двойному прыжку вперед.
Стоило нам приземлиться, Лайл продолжил как ни в чем не бывало:
– Да. Карилло – полноправный член банды. Его семья глубоко увязла. Брат сидел в колонии, кажется, в округе Шелби. Я слышал, Лекси, детка, что Остина тоже пару раз арестовывали. Брат Карилло чертовски опасен, и, сказать по правде, думаю, Остин не многим лучше.
На этот раз я остановилась. Просто замерла посреди танца. Остин с братом были Холмчими? А значит… Боже! Его брат торговал наркотой… для Холмчих! Сердце грохнуло в груди, как пушечный выстрел. Я вдруг почувствовала, что не могу дышать.
Почему тем вечером я умудрилась пройти мимо них? Что мне стоило держаться подальше от двора? Ведь забот и так хватало. И эта мегаугроза явно оказалась лишней. Да я уже две недели находилась на грани нервного срыва!
После идеально выверенного прыжка назад Лайл заметил, что я перестала двигаться. Взяв за руку, он потянул меня подальше от центра поля.
– Лекси, детка, все в порядке? Ты белая, как мел.
Я попыталась кивнуть, как-то показать, что все хорошо. Но дышать пока удавалось с трудом. В памяти то и дело всплывала угроза Остина. И теперь она приобретала совсем иной смысл…
«Забудь, что сегодня здесь видела. И тогда последствий не будет. Но если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится. Ты и понятия не имеешь, во что ввязалась. Есть люди, готовые пойти на все, лишь бы ты молчала. Без каких-либо ограничений».
– Лекси! У тебя голова кружится или еще что? – спросил Лайл, привлекая внимание нескольких девушек из группы, которые начали странно на меня коситься.
Я медленно покачала головой и вдруг ощутила, как волосы на затылке встали дыбом.
Меня словно магнитом потянуло к скамейке, на которой сидели игроки «Прилива». Я обернулась, чтобы взглянуть в ту сторону, и тут же пожалела об этом. Увидев мое испуганное лицо, Остин Карилло поднялся со скамейки и встал у кромки поля, сжимая кулаки и прожигая мрачным взглядом темно-карих глаз. Крупный, мускулистый, внушительный… Воплощение страха и угрозы.
Казалось, одним лишь суровым выражением лица Остин напоминал о своем предупреждении. Продолжая держать меня за руку, Лайл прошипел:
– Слушай, с чего это Карилло выглядит так, будто хочет тебя убить? Я и правда начинаю нервничать.
Наблюдая за моей беседой с обеспокоенным Лайлом, Остин лишь медленно покачал головой. Я поняла предупреждение. «Если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится». Взяв себя в руки, я повернулась к Лайлу.
– Все нормально, Лайл.
Он усмехнулся.
– Это точно не похоже на нор…
Дрожащими руками сжав ладони Лайла, я выпалила:
– Я сказала, забудь!
И тут же ощутила себя виноватой. Я обидела единственного человека из команды, с кем мы по-настоящему сдружились. Лайл попытался отвернуться, но я взяла его за руку. Он замер и повернулся ко мне, веснушчатое лицо покраснело.
– Прости. Я не хотела грубить. Но…
Меня прервал свисток, возвещающий об окончании игры.
Лайл опустил голову, плечи его поникли.
– Лекси, я все понимаю. Ты не хочешь говорить об этом. Но сделай одолжение, держись подальше от этого парня. Он по уши увяз в проблемах. И чем бы ты ни привлекла его внимание, просто молись, чтобы он поскорей забыл от этом.
С этими словами Лайл бросился в толпу болельщиков, высыпавших на поле, чтобы отпраздновать победу. Я же, развернувшись, со всех ног устремилась в туннель, ведущий к раздевалкам. Мне хотелось побыть одной. Но, даже пустившись бежать, я по-прежнему ощущала на себе взгляд Карилло. Пока остальные игроки победно проносились мимо, он наблюдал за мной с каменным выражением лица.
Втянув голову в плечи и подавив страх, я пробралась сквозь большую толпу ликующих фанатов и направилась в раздевалку, чтобы спрятаться.
* * *
– Роум Принс сегодня устраивает вечеринку в общежитии. Элли только что прислала сообщение, – услышала я голос Тани, вице-капитана команды поддержки. Она разговаривала с кем-то, стоя под душем.
– Классно! Ты уже сказала девочкам? – спросил второй голос.
– Сейчас и скажу. Наконец-то я смогу выпить! Вечеринки у Роума всегда потрясные, – мечтательно проговорила Таня.
А потом они с собеседницей вышли из душевой.
«Правильно, Лексингтон. Продолжай прятаться. Не стоит принимать душ вместе с командой. Иначе они заметят, насколько ты несовершенна. Думаешь, они не увидят жир? Целлюлит? Не поймут, как ты отвратительна? Ведь они-то даже без одежды щеголяют безупречными загорелыми телами».
Зажмурившись, я раскачивалась взад-вперед на холодном кафельном полу душевой кабинки. Зажав руками уши, тщетно пыталась отгородиться от изводящего меня голоса. Я слышала, как где-то неподалеку смеялись и шутили, обсуждая, что надеть на вечеринку, товарищи по команде. Я им завидовала. Они казались такими беззаботными.
Я не знала, как долго сидела здесь, прячась от команды. Ужасаясь при мысли об общих душевых. Ведь мне придется показать свое слишком жирное тело. Может, минули часы или только несколько минут. Я бы не смогла сказать.
Сев ровнее, я напряглась, пытаясь уловить чьи-либо шаги или смех.
Но теперь стало тихо, и я наконец-то смогла облегченно вздохнуть.
Медленно поднявшись, я открыла дверь душевой кабинки и выглянула наружу. Слава богу, все ушли.
Когда я вошла в пустую раздевалку, в воздухе, словно вуаль, висели запахи лака для волос, духов и фруктового геля для душа. Добравшись до своего шкафчика, я достала сумку с принадлежностями для душа и салфетки, чтобы снять макияж, и направилась к зеркалу.
Какое-то время я просто смотрела. Зеленые глаза с черной подводкой, лицо кажется бледным из-за светлого тонального крема, а губы ярко-красные, словно свежая кровь. Теперь я стала такой. Этот мрачный макияж определял мою суть. Превратившись в маску. И хуже всего, что каждый вечер мне приходилось его снимать.
С каждым движением хлопчатобумажной ткани внутренние силы ослабевали. Черно-белый макияж уступал место обычной розовой коже. И все страхи вновь нахлынули на меня. Как и всегда.
Бросив заляпанную салфетку в стоявшую у ног маленькую урну, я вздохнула. Доспехи исчезли.
Я пристально разглядывала белую блестящую фарфоровую раковину, но заставила себя поднять глаза. Доктор Лунд учил, что это – важная часть процесса восстановления.
Но в тот миг, когда я вскинула голову и взглянула на свое отражение, реакция оказалась той же, что и на протяжении многих лет. Сердце рухнуло куда-то вниз, и я ощутила лишь отвращение.
Вот она. Лексингтон. Лексингтон Харт. Девушка с кучей недостатков, которую нельзя назвать даже миловидной. Ничего привлекательного. Далеко не безупречный цвет лица и дурацкая россыпь веснушек на носу.
Отвратительная девушка.
Толстая.
«Но можно все улучшить, Лексингтон. Просто впусти меня. И мы достигнем совершенства».
Я крепко вцепилась в края раковины, борясь с внутренним демоном.
Опустив глаза, я расстегнула молнию и медленно стянула юбку вниз. За ней последовала майка, потом нижнее белье. Наконец, я осталась голой.
И слабой.
Слезы катились из глаз, а я замерла, уставившись на кафельный пол. Это было самое трудное. Взглянуть на настоящую себя.
На свое исцеленное тело.
«Один… два… три… четыре…» – считала я про себя, готовясь к тому, что увижу сегодня. Буду я выглядеть лучше? Толще? Худее? Хуже, чем когда-либо?
Резко распахнув бледно-зеленые глаза, я наткнулась на свое голое отражение и удивленно уставилась на него. Я ощутила подступившие слезы, а рука инстинктивно потянулась к ключице. Та оказалась полнее, чем следовало. Когда-то эта часть тела была самой любимой. Четко очерченная, она явно выдавалась вперед… Но теперь уже нет.