Елена полагала, что среди секретов ее успеха в профессии был и довольно простой — никто не назвал бы ее ни красавицей, ни дурнушкой. В стильной одежде и с правильным макияжем она выглядела привлекательно, поэтому пользовалась и тем и другим, но обычно старалась не выделяться. В ее внешности действительно не было ничего примечательного: рост 163 сантиметра, темно-карие глаза и каштановые волосы, которые она укладывала во французский пучок, когда работала, или расчесывала на прямой пробор в свободное время. Полагая, что солнцезащитные очки привлекают внимание, она редко носила их в Америке и России, но в Дубае верно оказалось противоположное — там прежде всего бросались в глаза люди с Запада, не носившие очков. Так что первые она купила по прилете, а вторые приобрела в магазине отеля сразу после того, как выпила ледяной чай в компании Виктора.

Она шла по рынку, плотно обмотав голову платком, и ей нравилась абсолютная анонимность. Она остановилась в узком ряду со специями, пытаясь сообразить, чем так пахнет — зирой или продавцом. Елена не так уж много готовила, но с зирой имела дело и понимала, что вонь могла исходить как от одного, так и от другого. Продавец стоял за длинным лотком с контейнерами, в которых сияли ядовитыми красками шафран и карри. За его спиной на крючках висели стеклянные копии самых знаменитых новых зданий Дубая, чем-то напоминавшие шахматные фигуры. В детстве Елена любила шахматы. Она играла, и довольно неплохо, дома с отцом и в школе с другими детьми, пока ее не отправили в швейцарскую школу-интернат. Позади башен-безделушек виднелась коллекция богато изукрашенных кальянов. Елена отметила тот факт, что рынок, похоже, работал как на местных жителей, так и на гостей Дубая. Она легко представила, как туристы везут домой в качестве сувениров и специи, и копию «Бурдж-аль-араб», прославленного отеля в виде огромного пятидесятиэтажного паруса. Елена вспомнила Восточный рынок неподалеку от квартиры в Вашингтоне, где останавливалась несколько лет назад. На том рынке можно было найти и свежие местные фрукты, и пресс-папье с Монументом Вашингтону, и снежные шары с Белым домом.

Услышав, как продавец специй спрашивает, говорит ли она по-английски, Елена перевела взгляд, кивнула и улыбнулась.

— Чего желаете? — осведомился пожилой торговец с седой, аккуратно подстриженной бородкой.

Его тауб был безупречен — белый, как лепестки вишни, без единого пятнышка, несмотря на окружавшие его специи. На самом деле Елена ничего не собиралась покупать, по крайней мере сегодня. В предоставленной ей квартире была удобная кухня, но она не знала, надолго ли задержится в Дубае. Наверное, на пару недель, но все прояснится в ближайшее время. Заказчики хотели убедиться, что после убийства Алекса Соколова не возникнет проблем, которые ей пришлось бы подчищать.

Боже, подумала она, страшно представить, что будет, если эти люди узнают о бортпроводнице. Елена ощутила укол беспокойства, даже тревоги, когда попыталась вообразить, чем ей аукнется решение не убивать эту женщину. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и разложить все по полочкам. Именно так она работает. Умеет полностью сосредоточиться на задаче и продумать действия на много шагов вперед. Поэтому ее считали столь одаренной шахматисткой. Ее прозорливость граничила с даром предвидения. Но еще ее разум умел разделять и властвовать: то, как белка, припасать орешки на будущее, то прятать за бетонной стеной парализующий страх.

— Пожалуйста, — взывал к ней торговец. — У меня наверняка найдется товар, достойный столь красивой женщины.

Она посмотрела на него, потом окинула взглядом прилавок. По ее мнению, главная радость, которую предлагали места, подобные этому рынку, заключалась не в свежести продуктов, а в обсуждении условий сделки. В торге. Елена любила эту примитивную дипломатию. Ей едва исполнилось тридцать, но она провела достаточно времени на Ближнем Востоке, чтобы привыкнуть к длительному торгу над куском левантийского сыра. Пожалуй, стоит что-нибудь купить.

Но тут завибрировал телефон. Она поблагодарила продавца и отвернулась, чтобы прочитать сообщение. От Виктора. Алекс Соколов не пришел этим утром на встречу с инвесторами из России. Ему звонили на мобильный, звонили в отель и оставляли сообщения. Большинство участников встречи понятия не имели, куда он запропастился, но те, кто был в курсе, выражают ей благодарность.

Елена приняла похвалу, но не улыбнулась. Она понимала: какой бы искусной она ни была (а она была более чем искусной, она обладала, по выражению ее соседки по комнате в колледже, диким талантом), в ее профессии мало кому дают второй шанс. Особенно эти люди. Коллеги ее отца. Она знала, что с ним сделали. Незаменимых людей нет. Последнее, чего ей хотелось бы, это оказаться среди тех, на кого ведут охоту.

Но послание Виктора обнадеживало. Он даже не пожалел слова «благодарность». Елена повернулась к торговцу и указала на великолепный пестрый шарф, который сверкал, словно удивительный плащ снов Иосифа.

— Сколько дирхамов? — спросила она.

Продавец назвал сумму. Елена фыркнула и закатила глаза — тот снизил цену, и пошло-поехало.





5




С того момента, как самолет приземлился в аэропорту Шарля де Голля и начал руление к выходу, Кэсси то и дело заглядывала в телефон, однако новостей из Дубая все не было. Возможно — хоть и маловероятно, — тело Алекса еще не обнаружили. В Эмиратах сейчас примерно полдевятого вечера. Если труп (господи, какое ужасное слово!) еще лежит на кровати, значит обслуживающий персонал «Роял финишиан» с почтением относится к табличке «Не беспокоить», и никто пока не приступил к вечерней уборке номера. В полдень официант принес комплимент от отеля (фрукты и печенье маамуль), увидел табличку и вернул подарок на кухню. Значит, ни Миранда, ни ее бизнес-партнеры не отправились на поиски Алекса и не заинтересовались — по крайней мере, настолько, чтобы добиться причины, — его внезапным отсутствием.

В конце концов Кэсси пришла к выводу, что останки Алекса Соколова, скорее всего, обнаружили. Конечно же обнаружили. Прощаясь с пассажирами на выходе, она представляла картину: криминалисты обшаривают номер, тело уже вынесли, но на простынях еще алеют пятна Роршаха.

В иной ситуации она бы благодарила бога расписаний за доброту. Авиакомпании обязаны предоставлять экипажу как минимум десять часов на отдых, но за время этого рейса они провели двадцать один час в Дубае и здесь, во Франции, еще без малого пятнадцать. Однако сейчас длительное пребывание за границей лишь усиливало тревогу Кэсси. Она хотела вернуться в Штаты. Она хотела вернуться в свою квартиру на Двадцать седьмой улице на Манхэттене. Она хотела знать, что рядом американские адвокаты, если уж до них дойдет.

На завтра оставался последний полетный сегмент — возвращение в аэропорт имени Кеннеди, после чего все тринадцать человек экипажа разбегутся в разные стороны. Их пути могли вновь пересечься в многообразных комбинациях. Кэсси, Меган и Шейну нравилось летать вместе, и они старались подстраивать друг под друга свои расписания. Но точно такой же состав экипажа никогда больше не повторится. В авиакомпании работает около двухсот бортпроводников, приписанных к Нью-Йорку, ежемесячно все выставляют свои кандидатуры на полеты в определенные города и на классы салонов, и каким-то образом Кэсси, Меган и Шейн одновременно получили Париж. Впрочем, в этой комбинации ценнее всего был рейс в Дубай. Двое суток назад они прилетели в Европу, немного поспали утром, затем прекрасно провели день втроем в бистро и вечер в ночном клубе неподалеку от Бастилии в обществе хипстеров вдвое их младше. Та остановка была значительно дольше нынешней. Кэсси выпила в тот вечер, но не слишком много и не покинула своих друзей.

Сейчас ее осенило, что больше не следует брать рейсы в Дубай, по крайней мере в обозримом будущем. А еще лучше — никогда. Эмираты не значились в ее расписании на следующий месяц, и уж точно она не станет запрашивать это направление на сентябрь.

— Не думаю, что сегодня кто-то поедет в город, — сказала Меган, когда они вышли из телескопического трапа в зал прилета.

Авиакомпания устроила их в гостинице при аэропорте: до Парижа далеко, а остановка недолгая.

— Но можем сходить в симпатичное местечко рядом с отелем, пивоварня что-то там. В общем, встречаемся в лобби в семь часов. Присоединишься?

— Нет, думаю, мне лучше отдохнуть, — ответила Кэсси.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Меган. — Посиди в гостинице для разнообразия. Поспи.

Они прошли мимо бутика «Эрмес», и Кэсси вспомнила платок с леопардовым принтом, который видела вчера вечером в магазине отеля «Роял финишиан». Она подумала о своей шее. И о его шее. Шее Алекса.

— Побалуй себя. Закажи какую-нибудь легкую еду в номер. Начни с десерта, — продолжала Меган.

— Ага, думаю, так и поступлю.

— Боже, ты не представляешь, как приятно матери двоих подростков, взбесившихся от гормонов, провести вечер в одиночестве. Наверное, я тоже никуда не пойду. Поговорю с Воном по скайпу и завалюсь спать, — сказала Меган.

Кэсси вежливо кивнула. Она пару раз встречалась с мужем Меган, он казался славным парнем. В основном ей запомнились его шутки о консультантах: «Стать консультантом несложно: надо только потерять работу и заказать визитки. Знаешь, кто такой консультант? Парень, который просит у тебя в долг часы, чтобы ответить, который час».

С тех пор как семья переехала в Виргинию, Вон постоянно получал заказы от Министерства обороны, поэтому Кэсси решила, что тот значительно более компетентен, чем можно предположить, наслушавшись его самоуничижительных острот. И конечно, его шутки были не скучнее тех, что отпускал второй пилот, с которым пришлось летать на этой неделе. Как раз в этот момент Стюарт потчевал капитана очередным анекдотом, как обычно слегка залежалым.

— Передавай мужу привет, — сказала Кэсси.

— Спасибо, передам, — ответила Меган. — А ты немного отдохни.

Кэсси снова кивнула. Она знала: возникнет соблазн заказать в номер бокал вина, но была уверена, что сможет этому соблазну противостоять. Да, она чрезмерно увлекается крепкими напитками (ну хорошо, и еще пьяным сексом), но она же не пропойца, как отец. А вот и извечная присказка безнадежных выпивох по всему миру: «Но я же не алкоголик». Но ведь это правда! Она не пьет без просыху. И разве она не поклялась пару часов назад, что никогда больше не прикоснется к спиртному? Поклялась.


Не прошло и пяти минут — экипаж приближался к выходу, миновав очереди на контроле безопасности, и спускался по эскалатору к стоянке, где их должен был забрать гостиничный шаттл, — когда Джейда остановилась и протянула Меган свой телефон. Остальные тоже замерли, как стадо газелей, завидевших хищника.

— Узнаешь? — спросила Джейда.

Меган увеличила фото указательным и большим пальцем.

— О боже… — пробормотала она тихо и слегка ошарашенно. — Ну ничего себе! Он же летел с нами из Парижа в Дубай.

— Ага.

Меган передала Кэсси телефон, но не произнесла ни слова.

Долгое мгновение Кэсси таращилась на фото, впав в то состояние, когда реагируешь всем нутром и одновременно осознаешь, что нужно играть роль, поскольку вокруг полно наблюдателей. Вот и он. Ее вчерашний любовник. Заметка о нем была опубликована на сайте, которым путешественники по всему миру пользуются, когда им требуется отследить международные преступления. Что-то вроде «желтой» версии памятки туристам, издаваемой Госдепартаментом. Текст был коротким и по существу. В отеле «Роял финишиан» в Дубае произошло довольно жуткое убийство. Жертве — менеджеру хедж-фонда из США по имени Алекс Соколов — перерезали горло в номере отеля. Его обнаружили во второй половине дня, когда он не пришел на условленную встречу. В конце концов служба безопасности отеля пренебрегла табличкой «Не беспокоить» и вошла в номер. Других имен, включая имя Миранды, в тексте не упоминалось.

— Как жаль, — сказала Кэсси.

Она надеялась, что ее потрясение (тело обнаружили, об этом написали в новостях!) Меган и другие члены экипажа истолкуют как шок от самой новости об убийстве бедолаги. Она прокрутила текст дальше и выяснила, что у властей нет серьезных подозреваемых. Чиновники, работающие в сфере туризма и путешествий, настаивают, что это одиночный инцидент, и гостям не о чем беспокоиться, но капитан полиции, кажется, противоречит этим утверждениям, заявляя, что мотив ограбления они не исключают.

Меган забрала у Кэсси телефон и вернула Джейде, а та передала его Стюарту и капитану, чтобы они тоже приобщились. Всем было интересно узнать, что пассажир их самолета убит. Потом Меган наклонилась в Кэсси и прошептала:

— Поклянись, что не имеешь к этому никакого отношения.

— Конечно нет! С чего бы? — вскинулась она, надеясь, что ее голос прозвучал обиженно.

— Ладно. Просто ты болтала с ним без умолку, когда мы летели в Дубай. А потом по дороге в аэропорт все дергалась и вообще вела себя до чертиков странно. Да еще и расплакалась во время взлета.

Кэсси покачала головой.

— Мне просто грустно, что такой молодой парень погиб. Он казался довольно милым. В последний раз я его видела вчера днем, когда он выходил из самолета.

Стадо газелей двинулось дальше, и Кэсси пошла вместе с ними. В глубине души она опасалась, что, каждый раз говоря неправду, закапывает себя все глубже. Но тут же одернула себя: выкладывать все начистоту уже слишком поздно.



Кэсси лежала на кровати в темном номере гостиницы, повернувшись на бок, обнаженная, если не считать махрового халата, который нашла в шкафу. Она прислушивалась к стуку шагов и скрипу чемоданных колесиков в коридоре, вздрагивая всякий раз, когда хлопала дверь или щелкал замок. Она снова попыталась восстановить в памяти недостающие подробности прошлой ночи, но те исчезли навсегда. Она силилась вспомнить каждое слово, сказанное ею Миранде. Однако большая часть разговора терялась во мраке, окутывавшем множество других событий, мужчин, баров и постелей, множество других ночей за долгие годы.

В какой-то момент она подумала, не написать ли сестре в Кентукки. Не задать ли пару безобидных вопросов о племяннике и племяннице. И о зяте.

Они с сестрой редко говорили об отце и матери, потому что каждый такой разговор неизменно заканчивался ссорой. В воспоминаниях о детстве крылось столько злости и столько боли! В своем отношении к родителям сестры были похожи не более, чем две уникальные снежинки похожи друг на друга. Они давно не были близки и, возможно никогда не сблизятся снова, но Розмари нуждалась в Кэсси, пусть хотя бы где-то на периферии семейной жизни, чтобы подпитывать свою тягу к стабильности. Время от времени Розмари, ее муж Деннис и двое их детей прилетали из Кентукки на выходные, останавливались в недорогом отеле в Вестчестере и в субботу или воскресенье приезжали в Нью-Йорк на поезде или арендованной машине. Розмари работала бухгалтером в Лексингтоне, Деннис служил на военной базе в Ричмонде.

Иногда во время их визитов в Нью-Йорк Кэсси разрешали побыть наедине с племянником или племянницей — сводить Джессику в магазин кукол «Американ герл» или Тима в музей «Метрополитен». Пару раз ей даже удалось пообедать втроем с детьми. Тогда они выбирали их любимые рестораны: например, тот, где молодые официанты и официантки напевали мелодии из шоу, или тот, где зал был оформлен как дом с привидениями. Кэсси очень ценила эти встречи — она не могла представить, что когда-нибудь станет матерью, и порой одинокими ночами тосковала из-за того, что никогда не возьмет на руки сына или дочь. Однако чаще всего в Нью-Йорке они встречались все вместе. Впятером поднимались на крышу Эмпайр-стейт-билдинг или отправлялись к статуе Свободы. Впятером ходили на бейсбольный стадион «Янки», когда там играли канзасские «Роялс», чтобы поболеть против «империи зла».

Выходные в их компании проходили без алкоголя, потому что Розмари не пила и не хотела видеть, как пьет сестра. Насколько они разные!

Красноречивее любых слов об отношении Розмари к Кэсси говорил тот факт, что сестра никогда не оставляла детей в квартире с Кэсси одних. Сколько раз та предлагала посидеть с детьми, чтобы Розмари и Деннис вдвоем насладились вечером. Сходили бы на мюзикл, в котором нет диснеевских персонажей, или в ресторан, где на дверях туалетов не висят таблички «Колдуньи» и «Колдуны». Но сестра каждый раз отказывалась: они с Деннисом все время хотели побыть с детьми. Однако Кэсси понимала, что Розмари просто ей не доверяет, не знает, как она поведет себя вечером. Именно в это время суток (но не только) их отец обычно во что-то вляпывался, и похоже, именно в это время суток Кэсси чаще всего вредила — себе или окружающим.

В итоге она не стала писать сестре. Зачем? Она даже не протянула руку к телефону, который заряжался на прикроватной тумбочке. Она боялась, что не устоит перед соблазном погуглить Алекса Соколова, и сейчас, когда тело обнаружили и расследование началось, ей хотелось спрятаться в информационном вакууме. Она боялась, что от новостей станет только хуже; что она испугается и петля затянется сильнее; что чувство вины из-за бегства и умалчивания о смерти Алекса только усилится.

В ту ночь она вставала с постели, только чтобы попить воды или сходить в туалет.



Она проснулась, окутанная плотной пеленой обрывков сновидения. В комнате было тихо, только гудел кондиционер, выдувая холодный воздух. Подробности сна скоро улетучились. Она помнила, что там был отец, а еще охотничий лагерь. И все.

Кэсси потерла глаза. Она дважды выезжала на охоту с отцом и одним из немногих его друзей, хотя из-за этого приходилась пропускать занятия по балету. Лагерь находился в Камберлендских горах и принадлежал этому самому другу, плотнику, у которого была дочь, ровесница Кэсси. Она тоже ездила с ними. Девочку звали Карли, и она училась в другой школе. Вообще-то, лагерь представлял собой трейлер, в котором не работала канализация. Плотник построил туалет с выгребной ямой — компостной, безопасной для окружающей среды. Эти два ноябрьских уик-энда с промежутком в год оказались невероятно полезными для здоровья и невероятно отвратительными. Отцы гордились своей прогрессивностью — как же, привезли дочерей в олений лагерь. Они отправляли девочек охотиться на безопасных участках, учили их обращаться с огнестрельным оружием, заодно освежая в памяти свои знания. Но каждый вечер мужчины напивались до отключки, а каждый день часами бродили по промерзшим лесам. Слава богу, хоть снег не шел, но из-за этого и следов было не найти.

На второй год Кэсси ранила оленя, вместо того чтобы убить его на месте, и расплакалась: животному грозила медленная мучительная смерть. Кэсси настолько расклеилась, что отец не смог ее оставить, чтобы выследить оленя и прекратить его страдания.

А Карли? Карли в эти уик-энды думала только о том, как бы выпить вместе со взрослыми, хотя те ей не позволяли, поскольку девочки еще учились в средней школе. Она не переставая трещала, как ей нравится пена и шипение баночного пива и как ее возбуждает хлопок крышки. Шептала Кэсси, что от этого звука у нее все внутри горит.

Выбираясь из гостиничной кровати, Кэсси рефлекторно потерла правое плечо, куда при отдаче ударил приклад ружья. В тот далекий день в ее душе образовалась гематома значительно страшнее синяка на теле. С тех пор она не прикасалась к оружию.



Где-то над восточной Атлантикой, после того как Кэсси отнесла пассажирке с места 6G еще один бокал рислинга, а Джейда подала скотч парню с места 3А, коллега облекла в слова мысль, которая, наряду со многими другими, не давала Кэсси покоя всю ночь. Она бессонно пялилась на мигающие огоньки в гостиничном номере: радио, часы, пожарная сигнализация. Сейчас бортпроводницы переводили дух в кухне «Аэробуса».

— Раз он американец и летел нашим рейсом, как думаешь, они захотят с нами побеседовать? — спросила Джейда, не уточняя, кого подразумевает под словом «они». — И как думаешь, кто это будет?

Кэсси небрежно растирала в ладонях санитайзер. Она тоже размышляла над этим в предрассветные часы и остановилась на ФБР, но только потому, что была уверена: ЦРУ не расследует преступления. Она предполагала, что ФБР имеет какие-то договоренности с полицией других стран. Наверное, в этом деле, поскольку Алекс был гражданином США, у них появятся вопросы к полиции Дубая. А может, и нет. Она слышала, что Дубай много сотрудничает с Западом, а значит, у них наверняка чертовски сильная полиция. Также она подозревала, что во многих американских посольствах присутствуют пара-тройка агентов ФБР. На всякий случай. Господи, если бы только Алекс был русским, как его одеколон и любимые писатели! Она догадывалась, что в этом случае допросы оказались бы поверхностными — если бы их вообще провели. Зачем американцам расследовать смерть русского в Дубае? Они бы не стали. Это их не касалось бы никаким боком.

В итоге, встав с постели и приняв душ, Кэсси убедила себя, что к делу подключится даже Госдепартамент. Семья Алекса через СМИ потребует правосудия. Люди, облеченные властью, обратят внимание на это дело. От этой мысли ее затошнило. Где-то там Миранда рассказывает, что происходило в гостиничном номере.

— Думаю, ФБР, — ответила она Джейде. — Если вообще кто-нибудь будет…

— По-моему, я еще никогда не оказывалась так близко к человеку, которого убили.