— Курьерская доставка.
О как.
Я посмотрела в дверной глазок. На площадке стоял высокий парнишка в белой рубашке и черных брюках. В кепке. Не Адамиди, и ладно.
Открыла дверь и тотчас ахнула.
А самое главное я и не увидела.
— У меня доставка для Надежды Романовой.
— Это я.
— Распишитесь.
Я расписалась.
Курьер, улыбнувшись, отбыл.
Я же осталась с ещё одной корзиной цветов.
На этот раз лилий.
У кого-то изощренное чувство юмора.
Честное слово.
Во-первых, несколько лилий в квартире — чудесно и романтично. Но корзина… Это уже целый цветочный магазин в доме, и запах нереально сильный. Мной тотчас было принято решение вынести корзину на веранду, благо у Ритульки она была квадратов двадцать.
Во-вторых, второй знак внимания от Адамиди предельно настораживал. Наверное, надо с ним как-то связаться. Цветы по умолчанию я принимала, он может расценить мои поступки неправильно. И не важно, что это он накосячил и подобным образом пытался извиниться.
В корзине так же имелась записка.
Дотащив кое-как корзину до веранды, я поставила её на небольшую деревянную скамью дизайнерской разработки. Некоторое время стояла, думая, стоит ли брать записку. Что там нового может мне сообщить Адамиди? У мужчин как. Сначала цветы, потом приглашение в ресторан. Дальше следовал номер. Оно мне надо? Цветы цветами, а в ресторан с невоспитанным громилой, тем более, небритым, я идти не собиралась.
К черту Адамиди.
К черту его извинения, приглашения.
К черту и записку.
Я развернулась и вышла с веранды.
Чтобы через полминуты вернуться и выудить записку из цветов.
Раскрыла и долго вчитывалась в написанное, чтобы потом едва ли не держаться за живот, смеясь и борясь со слезами, готовыми выступить из глаз.
Адамиди я не оценила. Или он переоценил своих сотрудников.
В записке говорилось уже знакомое:
«Я погорячился. А.А.»
Интересно, Андрей в курсе, что мне дважды отправили от него букет? Точнее корзину.
Оплошность секретаря Адамиди подняла мне настроение. Пусть сами разбираются. У меня же другие дела.
Через час я, наконец-то, проснувшаяся и окончательно пришедшая в себя, открыла любимый ноутбук и принялась просматривать почту и сообщения на мессенджеры. Я две недели назад закончила работу над очередной книгой, полюбившегося многим деткам автора. Но обстоятельства требовали более глобального заказа. Мне девочки из издательства намекали, что грядут перемены, и, возможно, будет новая хорошая серия, в которую готовы вложиться по максимуму. То, что мне нужно. Я хотела поработать именно над серийным оформлением, над книгами, где на каждой странице красивая, живая иллюстрация. Пока я в основном делала обложки, хорошо, если в книгу вставляли несколько страниц с черно-белыми иллюстрациями. Ранее было несколько заказов именно к книгам для малышей, и я помнила, с каким энтузиазмом работала над ними.
Имелось с десятка два сообщений от знакомых девочек, спрашивали, как я отдохнула, почему не выкладываю фото. Я не любила жизнь напоказ и во всех соцсетях ограничивалась рисованной аватаркой. Моя жизнь — только моя. Ни к чему её афишировать. Рита, например, и вовсе не была зарегистрирована ни в одной соцсети, некогда ей было.
Впрочем, некоторым особо дотошным личностям это не помещало собрать на неё полную информацию.
Неужели и на меня тоже…
Я откинулась на спинку кресла и задумалась. Рита намекала, что маховик запущен… Какой? Я не верила, что Андрей Адамиди воспылал ко мне страстью с первого взгляда. Напротив, у меня сложилось мнение, что наша встреча оставила у него неприятный осадок. Как и у меня. Симпатии, искры между нами не пробежало.
И всё же что-то не давало мне покоя.
Что-то я упускала.
Я посмотрела в монитор.
Рита поехала к Грегу, значит, тот ей не настолько безразличен, как она пытается мне показать.
Что дальше…
И тут, как обухом по голове.
Ну на фиг…
Не может быть!
Я сглотнула и порывисто принялась шарить по столу, поднимая бумаги, наброски, зарисовки. Я искала телефон. В самый нужный момент он, как всегда, куда-то запропастился.
Вспомнила, что оставила его на кухне. Просматривала новости, когда пила вторую чашку кофе. Вскочив, кинулась в соседнюю комнату.
Если я права… Если моя девичья память меня не подводит, я попала конкретно.
* * *
Рита столкнулась с Андреем в фойе. Хотела свернуть, чтобы не попасться ему на глаза, но поздно, он её заметил.
— Рита.
Голос он не повысил.
Рита остановилась и нацепила на лицо приветливо-саркастическую улыбку.
— Давно не виделись, Андреа.
— Не язви.
— Не могу. Как только вижу тебя, так и тянет сказать какую-нибудь гадость.
— Наша симпатия взаимна.
Андрей устал до мушек в глазах. Он не спал вторые сутки, те полчаса, что подремал у Грега в палате — не в счет. А эта зараза ещё и язвит, спешит выказать своё особое расположение к нему.
Да плевать.
Ему от неё надо было лишь одно — чтобы она провела с Грегом необходимое для его окончательной поправки время. Хотя, уходя от брата, Андрей заподозрил его в мухлеже. Тот как-то очень старательно страдал для здорового парня, любившего жизнь, спорт и девочек. Андрей мог с легкостью вспомнить с десяток случаев, когда Грег, будучи с переломанными костями, занимался спортом, бегал и кадрил красоток в офисе. А тут ушибы, растяжения, сотрясение мозга, а ни-ни, жесточайший постельный режим. Сразу же напрашивался вопрос: в чем подвох?
Подвох сейчас стоял перед ним с задранным кверху подбородком и с явным вызовом в глазах.
— Он тебя ждет, — огрызнулся Андрей, из последних сил удерживая себя в руках, чтобы не сорваться на откровенную грубость.
Рита кивнула.
— Тогда я пойду.
— Иди.
Им надо поговорить — Грегу и Маргарите. Может, сегодня они хотя бы договорятся до чего-то толкового. Андрей мысленно хмыкнул. Кого он обманывает? Его младший братец включил хитреца, жертву, и его пока всё утраивает. Все вокруг него бегают, суетятся, почему бы и не воспользоваться ситуацией?
Сам же Андрей с Ритой поговорит чуть позже.
Расставит акценты.
Он сделал шаг в сторону выхода, когда она его окликнула.
— Андреа, подожди.
Он остановился. Нахмурился. Обернулся.
— Не трогай мою сестру. Ты зря приплел её в нашу историю.
Андрей прищурил глаза.
— Ты, кажется, шла к Грегу, вот и ступай.
— Андрей, — голос подруги брата завибрировал от гнева.
Ничего, детка, тебе полезно позлиться.
О как.
Я посмотрела в дверной глазок. На площадке стоял высокий парнишка в белой рубашке и черных брюках. В кепке. Не Адамиди, и ладно.
Открыла дверь и тотчас ахнула.
А самое главное я и не увидела.
— У меня доставка для Надежды Романовой.
— Это я.
— Распишитесь.
Я расписалась.
Курьер, улыбнувшись, отбыл.
Я же осталась с ещё одной корзиной цветов.
На этот раз лилий.
У кого-то изощренное чувство юмора.
Честное слово.
Во-первых, несколько лилий в квартире — чудесно и романтично. Но корзина… Это уже целый цветочный магазин в доме, и запах нереально сильный. Мной тотчас было принято решение вынести корзину на веранду, благо у Ритульки она была квадратов двадцать.
Во-вторых, второй знак внимания от Адамиди предельно настораживал. Наверное, надо с ним как-то связаться. Цветы по умолчанию я принимала, он может расценить мои поступки неправильно. И не важно, что это он накосячил и подобным образом пытался извиниться.
В корзине так же имелась записка.
Дотащив кое-как корзину до веранды, я поставила её на небольшую деревянную скамью дизайнерской разработки. Некоторое время стояла, думая, стоит ли брать записку. Что там нового может мне сообщить Адамиди? У мужчин как. Сначала цветы, потом приглашение в ресторан. Дальше следовал номер. Оно мне надо? Цветы цветами, а в ресторан с невоспитанным громилой, тем более, небритым, я идти не собиралась.
К черту Адамиди.
К черту его извинения, приглашения.
К черту и записку.
Я развернулась и вышла с веранды.
Чтобы через полминуты вернуться и выудить записку из цветов.
Раскрыла и долго вчитывалась в написанное, чтобы потом едва ли не держаться за живот, смеясь и борясь со слезами, готовыми выступить из глаз.
Адамиди я не оценила. Или он переоценил своих сотрудников.
В записке говорилось уже знакомое:
«Я погорячился. А.А.»
Интересно, Андрей в курсе, что мне дважды отправили от него букет? Точнее корзину.
Оплошность секретаря Адамиди подняла мне настроение. Пусть сами разбираются. У меня же другие дела.
Через час я, наконец-то, проснувшаяся и окончательно пришедшая в себя, открыла любимый ноутбук и принялась просматривать почту и сообщения на мессенджеры. Я две недели назад закончила работу над очередной книгой, полюбившегося многим деткам автора. Но обстоятельства требовали более глобального заказа. Мне девочки из издательства намекали, что грядут перемены, и, возможно, будет новая хорошая серия, в которую готовы вложиться по максимуму. То, что мне нужно. Я хотела поработать именно над серийным оформлением, над книгами, где на каждой странице красивая, живая иллюстрация. Пока я в основном делала обложки, хорошо, если в книгу вставляли несколько страниц с черно-белыми иллюстрациями. Ранее было несколько заказов именно к книгам для малышей, и я помнила, с каким энтузиазмом работала над ними.
Имелось с десятка два сообщений от знакомых девочек, спрашивали, как я отдохнула, почему не выкладываю фото. Я не любила жизнь напоказ и во всех соцсетях ограничивалась рисованной аватаркой. Моя жизнь — только моя. Ни к чему её афишировать. Рита, например, и вовсе не была зарегистрирована ни в одной соцсети, некогда ей было.
Впрочем, некоторым особо дотошным личностям это не помещало собрать на неё полную информацию.
Неужели и на меня тоже…
Я откинулась на спинку кресла и задумалась. Рита намекала, что маховик запущен… Какой? Я не верила, что Андрей Адамиди воспылал ко мне страстью с первого взгляда. Напротив, у меня сложилось мнение, что наша встреча оставила у него неприятный осадок. Как и у меня. Симпатии, искры между нами не пробежало.
И всё же что-то не давало мне покоя.
Что-то я упускала.
Я посмотрела в монитор.
Рита поехала к Грегу, значит, тот ей не настолько безразличен, как она пытается мне показать.
Что дальше…
И тут, как обухом по голове.
Ну на фиг…
Не может быть!
Я сглотнула и порывисто принялась шарить по столу, поднимая бумаги, наброски, зарисовки. Я искала телефон. В самый нужный момент он, как всегда, куда-то запропастился.
Вспомнила, что оставила его на кухне. Просматривала новости, когда пила вторую чашку кофе. Вскочив, кинулась в соседнюю комнату.
Если я права… Если моя девичья память меня не подводит, я попала конкретно.
* * *
Рита столкнулась с Андреем в фойе. Хотела свернуть, чтобы не попасться ему на глаза, но поздно, он её заметил.
— Рита.
Голос он не повысил.
Рита остановилась и нацепила на лицо приветливо-саркастическую улыбку.
— Давно не виделись, Андреа.
— Не язви.
— Не могу. Как только вижу тебя, так и тянет сказать какую-нибудь гадость.
— Наша симпатия взаимна.
Андрей устал до мушек в глазах. Он не спал вторые сутки, те полчаса, что подремал у Грега в палате — не в счет. А эта зараза ещё и язвит, спешит выказать своё особое расположение к нему.
Да плевать.
Ему от неё надо было лишь одно — чтобы она провела с Грегом необходимое для его окончательной поправки время. Хотя, уходя от брата, Андрей заподозрил его в мухлеже. Тот как-то очень старательно страдал для здорового парня, любившего жизнь, спорт и девочек. Андрей мог с легкостью вспомнить с десяток случаев, когда Грег, будучи с переломанными костями, занимался спортом, бегал и кадрил красоток в офисе. А тут ушибы, растяжения, сотрясение мозга, а ни-ни, жесточайший постельный режим. Сразу же напрашивался вопрос: в чем подвох?
Подвох сейчас стоял перед ним с задранным кверху подбородком и с явным вызовом в глазах.
— Он тебя ждет, — огрызнулся Андрей, из последних сил удерживая себя в руках, чтобы не сорваться на откровенную грубость.
Рита кивнула.
— Тогда я пойду.
— Иди.
Им надо поговорить — Грегу и Маргарите. Может, сегодня они хотя бы договорятся до чего-то толкового. Андрей мысленно хмыкнул. Кого он обманывает? Его младший братец включил хитреца, жертву, и его пока всё утраивает. Все вокруг него бегают, суетятся, почему бы и не воспользоваться ситуацией?
Сам же Андрей с Ритой поговорит чуть позже.
Расставит акценты.
Он сделал шаг в сторону выхода, когда она его окликнула.
— Андреа, подожди.
Он остановился. Нахмурился. Обернулся.
— Не трогай мою сестру. Ты зря приплел её в нашу историю.
Андрей прищурил глаза.
— Ты, кажется, шла к Грегу, вот и ступай.
— Андрей, — голос подруги брата завибрировал от гнева.
Ничего, детка, тебе полезно позлиться.