Надя, ты о чем думаешь? О чем? Совсем мозги поплыли от секса? Дорвалась, называется.
Ты представляешь себя рядом с Андреем? С этим брутальным мачо?
Назойливое второе «я» робко пропищало: Рита же с Грегом и ничего.
Ничего, правильно! Но Грег — это не Андрей!
— Что ты предпочитаешь на завтрак?
За такой вопрос хотелось прибить. Встать и запустить в Адамиди чем-нибудь тяжеленьким. Он что, завтрак приготовил, пока я тут валялась и пялилась в потолок, не зная, как выкрутится из ситуации, в которую себя же и загнала?
Завтрак… Девочки, вот что он творит? Что?
Если бы он меня встретил полностью упакованный, в строгом костюме, со своим непроницаемым выражением на лице, демонстративно глянул на нереально дорогие часы на запястье, всем видом показывая, что тебе, девочка, пора, я бы обрадовалась. Честно. Разозлилась, конечно, но точно знала — всё. Адамиди неисправим. И он не мой. Никогда им и не станет. Нечего губенки раскатывать. Надя Романова. Не про тебя мужчина.
А тут, черт побери, завтрак.
— Можно просто кофе, — слабо проблеяла я, не желая даже смотреть в сторону Адамиди.
— Кофе — не завтрак. Вставай, лежебока, и пошли есть.
Он командовал. Но так, что мне нравилось, и во мне просыпалось нечто из детства, когда вот так же в комнату входила мама, чуть ворча на нас, прикрикивала, чтобы мы отрывали свои задницы от коек и шли есть, потому что стол накрыт, и еда стынет.
Завтрак навсегда у меня ассоциировался с заботой. С чем-то личным. Это как знать, что пьет дорогой тебе человек: чай или кофе, и сколько ложек ему необходимо положить в напиток.
Я по-прежнему лежала на кровати голой.
Кто-то ночью так и не дал мне одеться.
Правда, до этого я была в душе. А потом, кажется, ещё раз ходила. Уже под самое утро.
Но надо почистить зубы и умыться. Поэтому, таки да, отрывай свою задницу от кровати, Надя.
Я, удерживая покрывала на уровне груди, и не важно, что кто-то уже там всё видел, села. Открыла глаза и мысленно застонала.
Таким Адамиди я ещё не видела. Домашним по самое не балуй.
На Андрее с утра были лишь домашние штаны серого цвета, кстати, неприлично низко спущенные с торса, майка-борцовка и все. Ноги босы. Видимо, ходить так у них заведено.
Он был чертовски, просто нереально красив и свеж. А я заспанная и помятая. Вроде бы не спали оба всю ночь, почему я разбита и совершенно не хочу выбираться из кровати, а этот небритый амбал уже приготовил что-то там на завтрак? Причем я ни на мгновение не сомневалась, что готовил он сам, а не домохозяйка забежала к нему на полчаса.
— Привет.
— Привет, — от его немного сдержанной улыбки жаркая волна побежала по телу. Андрей стоял, облокотившись на дверной косяк, и наблюдал за мной. Сразу же захотелось пригладить волосы. А вот ни фига! Пусть меня видит сонной, помятой и непричесанной! Чтобы у него больше даже желания не возникло позвать меня к себе!
Потому что я отвечу: нет.
Я должна сдержать слово.
Но я девочка, и я могу изменить его…
Нет!
Пришлось оборвать пагубные мысли слабохарактерного рода.
— Когда ты встал? — надо же было о чем-то его спросить и перестать, наконец, пялиться на обнаженные плечи.
— С час назад.
По моим ощущениям, мы уснули как раз час назад.
— Я в душ.
— Давай только по-быстрому, я тебя жду. Есть хочется.
Последняя фраза прозвучала по-мальчишечьи.
Я откинула одеяло. Да-да, и, как была голой, направилась в ванную! И пусть меня кто-нибудь попробовал бы остановить. Выданный ночью халат я не наблюдала.
Не остановили.
Жаль…
А я уже почти речь заготовила.
Привела себя в порядок быстро. Даже платье вечернее умудрилась напялить, хотя выходить в нем к завтраку не комильфо. За неимением другого, как говорится, и оно пойдет.
На кухне-столовой меня уже ждал накрытый стол и Андрей, стоящий у окна, скрестивший в нетерпении руки на груди. Снова в голове мелькнула мысль: хорош, зараза.
— Ты быстро. Я готовился к худшему сценарию.
— Я старалась.
— Присаживайся.
— Спасибо.
Какие мы оба вежливые и культурные с утра, аж зубы сводит.
Я отодвинула стул и присела. На завтрак меня ждали поджаренные тосты, бекон, нарезанные овощи, авокадо, джем с малиной и крепкий кофе. Черный.
— Когда ты успел приготовить всё это? Если честно, я удивлена, — мне необходимо было что-то говорить. Сегодня молчание — не моя стихия. Но я отчаянно старалась фильтровать то, что говорила. Ничего лишнего. Ничего личного. Обычные обиходные фразы.
— Почему?
— Ты умеешь готовить.
— Да. И люблю.
— Серьезно?
— Абсолютно. Ты ничего обо мне не знаешь, Нааадяя, но сделала кучу негативных выводов.
Андрей подошёл к столу, с шумом отодвинул стул, чем выдал себя с головой. Да и тон голоса не говорил о его позитивном настроении.
Злой. Снова чем-то недовольный.
Вернее, кем-то.
Эх…
— Андрей, мои выводы основаны на твоих действиях.
— Интересно, каких?
Ну, вот… Утро портилось на глазах.
— Например, что можно подумать о человеке, врывающимся к тебе в квартиру ночью, угрожающим и заставившим тебя едва ли не силой ехать с ним?
Андрей прищурил глаза и недобро глянул в мою сторону.
Я, делая вид, что светская беседа за чашкой кофе продолжается, потянулась за тостом и за беконом.
— Если я признаю, что переборщил той ночью, ты изменишь своё мнение обо мне?
Хорошо, что я ещё не откусила ни одного куска, иначе подавилась бы. Моя рука замерла в воздухе.
— Андрей…
— Я задал простой вопрос, Надя.
— Мы вроде как собирались завтракать, а не устраивать выяснение отношений.
— Я хочу знать.
Вот так всегда. Подавляет и требует.
Вторая «я», что нынче активизировалась, пропела на ушко, что несколько часов назад меня абсолютно не смущали его требования.
— А я не хочу отвечать, — я вздернула подбородок кверху.
Андрей прищурился сильнее.
— Нааадяяя…
— Ты так на всех девушек давишь, или только я такой чести удостоилась? — я демонстративно отложила тост. Не буду я есть приготовленную им еду!
Пусть сам лопает!
Ты представляешь себя рядом с Андреем? С этим брутальным мачо?
Назойливое второе «я» робко пропищало: Рита же с Грегом и ничего.
Ничего, правильно! Но Грег — это не Андрей!
— Что ты предпочитаешь на завтрак?
За такой вопрос хотелось прибить. Встать и запустить в Адамиди чем-нибудь тяжеленьким. Он что, завтрак приготовил, пока я тут валялась и пялилась в потолок, не зная, как выкрутится из ситуации, в которую себя же и загнала?
Завтрак… Девочки, вот что он творит? Что?
Если бы он меня встретил полностью упакованный, в строгом костюме, со своим непроницаемым выражением на лице, демонстративно глянул на нереально дорогие часы на запястье, всем видом показывая, что тебе, девочка, пора, я бы обрадовалась. Честно. Разозлилась, конечно, но точно знала — всё. Адамиди неисправим. И он не мой. Никогда им и не станет. Нечего губенки раскатывать. Надя Романова. Не про тебя мужчина.
А тут, черт побери, завтрак.
— Можно просто кофе, — слабо проблеяла я, не желая даже смотреть в сторону Адамиди.
— Кофе — не завтрак. Вставай, лежебока, и пошли есть.
Он командовал. Но так, что мне нравилось, и во мне просыпалось нечто из детства, когда вот так же в комнату входила мама, чуть ворча на нас, прикрикивала, чтобы мы отрывали свои задницы от коек и шли есть, потому что стол накрыт, и еда стынет.
Завтрак навсегда у меня ассоциировался с заботой. С чем-то личным. Это как знать, что пьет дорогой тебе человек: чай или кофе, и сколько ложек ему необходимо положить в напиток.
Я по-прежнему лежала на кровати голой.
Кто-то ночью так и не дал мне одеться.
Правда, до этого я была в душе. А потом, кажется, ещё раз ходила. Уже под самое утро.
Но надо почистить зубы и умыться. Поэтому, таки да, отрывай свою задницу от кровати, Надя.
Я, удерживая покрывала на уровне груди, и не важно, что кто-то уже там всё видел, села. Открыла глаза и мысленно застонала.
Таким Адамиди я ещё не видела. Домашним по самое не балуй.
На Андрее с утра были лишь домашние штаны серого цвета, кстати, неприлично низко спущенные с торса, майка-борцовка и все. Ноги босы. Видимо, ходить так у них заведено.
Он был чертовски, просто нереально красив и свеж. А я заспанная и помятая. Вроде бы не спали оба всю ночь, почему я разбита и совершенно не хочу выбираться из кровати, а этот небритый амбал уже приготовил что-то там на завтрак? Причем я ни на мгновение не сомневалась, что готовил он сам, а не домохозяйка забежала к нему на полчаса.
— Привет.
— Привет, — от его немного сдержанной улыбки жаркая волна побежала по телу. Андрей стоял, облокотившись на дверной косяк, и наблюдал за мной. Сразу же захотелось пригладить волосы. А вот ни фига! Пусть меня видит сонной, помятой и непричесанной! Чтобы у него больше даже желания не возникло позвать меня к себе!
Потому что я отвечу: нет.
Я должна сдержать слово.
Но я девочка, и я могу изменить его…
Нет!
Пришлось оборвать пагубные мысли слабохарактерного рода.
— Когда ты встал? — надо же было о чем-то его спросить и перестать, наконец, пялиться на обнаженные плечи.
— С час назад.
По моим ощущениям, мы уснули как раз час назад.
— Я в душ.
— Давай только по-быстрому, я тебя жду. Есть хочется.
Последняя фраза прозвучала по-мальчишечьи.
Я откинула одеяло. Да-да, и, как была голой, направилась в ванную! И пусть меня кто-нибудь попробовал бы остановить. Выданный ночью халат я не наблюдала.
Не остановили.
Жаль…
А я уже почти речь заготовила.
Привела себя в порядок быстро. Даже платье вечернее умудрилась напялить, хотя выходить в нем к завтраку не комильфо. За неимением другого, как говорится, и оно пойдет.
На кухне-столовой меня уже ждал накрытый стол и Андрей, стоящий у окна, скрестивший в нетерпении руки на груди. Снова в голове мелькнула мысль: хорош, зараза.
— Ты быстро. Я готовился к худшему сценарию.
— Я старалась.
— Присаживайся.
— Спасибо.
Какие мы оба вежливые и культурные с утра, аж зубы сводит.
Я отодвинула стул и присела. На завтрак меня ждали поджаренные тосты, бекон, нарезанные овощи, авокадо, джем с малиной и крепкий кофе. Черный.
— Когда ты успел приготовить всё это? Если честно, я удивлена, — мне необходимо было что-то говорить. Сегодня молчание — не моя стихия. Но я отчаянно старалась фильтровать то, что говорила. Ничего лишнего. Ничего личного. Обычные обиходные фразы.
— Почему?
— Ты умеешь готовить.
— Да. И люблю.
— Серьезно?
— Абсолютно. Ты ничего обо мне не знаешь, Нааадяя, но сделала кучу негативных выводов.
Андрей подошёл к столу, с шумом отодвинул стул, чем выдал себя с головой. Да и тон голоса не говорил о его позитивном настроении.
Злой. Снова чем-то недовольный.
Вернее, кем-то.
Эх…
— Андрей, мои выводы основаны на твоих действиях.
— Интересно, каких?
Ну, вот… Утро портилось на глазах.
— Например, что можно подумать о человеке, врывающимся к тебе в квартиру ночью, угрожающим и заставившим тебя едва ли не силой ехать с ним?
Андрей прищурил глаза и недобро глянул в мою сторону.
Я, делая вид, что светская беседа за чашкой кофе продолжается, потянулась за тостом и за беконом.
— Если я признаю, что переборщил той ночью, ты изменишь своё мнение обо мне?
Хорошо, что я ещё не откусила ни одного куска, иначе подавилась бы. Моя рука замерла в воздухе.
— Андрей…
— Я задал простой вопрос, Надя.
— Мы вроде как собирались завтракать, а не устраивать выяснение отношений.
— Я хочу знать.
Вот так всегда. Подавляет и требует.
Вторая «я», что нынче активизировалась, пропела на ушко, что несколько часов назад меня абсолютно не смущали его требования.
— А я не хочу отвечать, — я вздернула подбородок кверху.
Андрей прищурился сильнее.
— Нааадяяя…
— Ты так на всех девушек давишь, или только я такой чести удостоилась? — я демонстративно отложила тост. Не буду я есть приготовленную им еду!
Пусть сам лопает!