– Он инвалид, ему ходить трудно. Сложный перелом ноги, наши доктора накосячили, отец его к вам в Москву возил, там пообещали попробовать помочь, на очередь поставили. Теперь Костик вызова ждет. Ты не думай, руки у него и вправду золотые, я и с телефонами, и с ноутбуками только к нему хожу. Как айфоны появились – у нас вообще почти никто не знал, как к ним подступиться, а Костик сразу разобрался. Так что, звонить ему?

– Звони, – вздохнул Владимир.

Ехать пришлось далеко, на другой конец города, а город-то немаленький: миллионник, областной центр. Двухэтажный обветшалый дом на улице Панфилова производил гнетущее впечатление, и Ященко даже заколебался на мгновение. Разве мастер – золотые руки может жить в такой дыре? Но телефон чинить надо, никуда не денешься, нельзя надолго оставаться без связи.

Квартира ему сразу понравилась и заставила забыть о недавних сомнениях. Во всем заметна была мастеровитая мужская рука, все, что нужно, приколочено, приклеено, привинчено и начищено до блеска. В прихожей на полочке для головных уборов Ященко заметил форменную фуражку, а в первой комнате, через которую нужно было пройти, чтобы попасть в комнату Костика, висели на плечиках отутюженные китель и брюки. Федеральная служба исполнения наказаний.

– Отец служит? – спросил он, кивая на китель.

– Да. В отставку собирается.

– Значит, почти коллеги. Я здесь до второго года следствием командовал.

– Комитетским или МВД? – задал Костик неожиданно грамотный вопрос.

Обычно люди, не связанные с правоохранительной деятельностью, плохо представляли себе, как устроен процесс расследования преступлений. О том, как устроена система органов внутренних дел, знали еще меньше, полагая, что милиция и следствие это одно и то же. Вроде как «следователь – он и есть следователь», а все, кто служит в органах внутренних дел, поголовно милиционеры. Теперь, правда, уже полицейские, но сути не меняет. Еще при советской власти существовали отдельно друг от друга следователи прокуратуры и следователи МВД, а в уголовно-процессуальном кодексе было подробно расписано, кто из них какими делами должен заниматься. Даже термины такие были: прокурорская подследственность или эмвэдэшная. Потом следователей из прокуратуры убрали, создали следственный комитет, а в МВД все осталось, как было. И теперь сам черт ногу сломит – кто чем должен заниматься.

– МВД, – ответил Ященко, одобрительно хохотнув.

У себя в комнате Костик уселся за стол и принялся разбираться с вышедшим из строя телефоном.

– Значит, в двухтысячном вы тоже здесь работали? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

– Конечно. Я же сказал: до второго года.

– А дело Леонида Гнездилова помните?

От неожиданности Ященко на секунду потерял дар речи и не сообразил, как правильно ответить.

– Гнездилова? – переспросил он, старательно морща лоб и изображая попытки вспомнить.

– Сына прокурора области.

Дальше притворяться было опасно. Начальник следственного управления не мог не помнить такую проблему.

– А-а, ну да, ну да. В общих чертах припоминаю, – неопределенно ответил Владимир. – А что?

– Дело в том, что мой отец работал в той колонии, где сидел Леонид, наблюдал за ним, пока его на взрослую зону не отправили.

– И?.. – настороженно проговорил Ященко.

Разговор переставал ему нравиться.

– И отец считает, что парень не совершал того, за что его осудили.

Ященко с облегчением расхохотался.

– Ну, дружок, это обычное дело. Они все там невиноватые и чистые, аки ангелы, никто ни в чем не признается, хотя у каждого под матрасом копия приговора лежит. Неужели твой отец купился на эти бредни? Если он служил на зоне, то должен был выработать стойкий иммунитет к разговорам о невиновности.

– Не в этом дело. Леонид как раз ничего не отрицал. Но отец чувствовал, что там что-то не так.

– И как ты себе это представляешь? Парень признает кражи, парень за них сидит, что может быть не так?

– Например, он совершил на самом деле более тяжкое преступление, а на кражи согласился, чтобы спрятаться, скрыться.

– Ерунда, – решительно проговорил Ященко. – Когда твой отец – прокурор области, все происходит совсем иначе. Просто снимается телефонная трубка, делается пара звонков, и тебе не нужно ни от кого прятаться и скрываться. И вообще, посадить человека за то, чего он не совершал, и при этом не наследить – крайне трудно. У меня бы, например, фантазии не хватило придумать, как это сделать, если бы я вдруг захотел. Со следами – сколько угодно, я тебе за пять минут пачку невиновных посажу, но при этом человек двадцать как минимум будут знать, будут в деле, им нужно будет платить и за содействие, и за молчание, то есть оставлять хвосты, а вот так, чтобы никто ни сном, ни духом…

Костик поднял на него умные насмешливые глаза.

– Трудно, но возможно.

– Неужели? И ты знаешь как? – ехидно поинтересовался полковник. – Даже я не знаю, как это сделать, а ведь я на следствии собаку съел, и не одну.

Самоуверенность этого мальчика его забавляла. В деле Гнездилова у Ященко получилось сработать чисто, не оставив за собой грязи, которую, впрочем, никто искать и не пробовал, но не признаваться же в этом. Куда разумнее играть роль честного офицера, даже не подозревающего о возможных злоупотреблениях.

– Вы не знаете как, потому что у вас нет концепции, – спокойно заговорил Костик.

– А у тебя, стало быть, есть?

– У меня есть. Всеобщая ошибка состоит в том, что люди пытаются работать по центру поля. На самом деле работать нужно по полюсам, тогда все получится именно потому, что основная масса толчется в центре.

Звучало странно, но занятно. Ященко попросил объяснить подробнее.


Идея, вернее, концепция Костика была до гениальности проста. У компьютера есть две версии: электронная и биологическая, то есть человеческий мозг. Это два полюса. И есть люди, которые великолепно умеют управляться с электронной техникой, а есть те, кто умеет манипулировать чужими мозгами, чужим сознанием. Это две полярные группы. Обе по численности достаточно невелики по сравнению со всеми остальными людьми, которые являются простыми пользователями и кое-как умеют общаться друг с другом. Это так называемый центр. Те, кто раскрывает преступления, находятся именно в центре, они давно разучились собирать информацию вручную, от людей, из наблюдений и впечатлений, но добывать ее «из цифры» пока как следует не научились. Старая школа личного сыска ушла, не оставив учеников и последователей, новая только зарождается. Если человек, имеющий определенные цели, будет действовать из полярных точек, центристская масса ничего не сможет сделать.

– Собирать базовую информацию и проводить подготовительную работу должны хакеры, а реализовывать замысел будут квалифицированные психологи, вот и все. С одной стороны – цифра, с другой – люди со своими заморочками. И в том, и в другом нужно очень хорошо разбираться, а это дано не так уж многим. Сейчас все так увлеклись компами, что забыли о человеке и его качествах. Приведу простой пример: вы идете по улице и видите, как машина сбивает человека на пешеходном переходе. Вечером в Интернете появляется видео, которое снял на телефон кто-то, кто был на месте происшествия. Из ролика получается, что пешеход то ли был не на переходе, то ли выскочил внезапно, одним словом, все не совсем так, как вы помните. Что вы подумаете?

– А что мне думать? Я же видел все своими глазами.

– Но на видео другое.

– Плевать я хотел на видео! Своим глазам я доверяю больше, а любой ролик можно подделать, невелика хитрость, – уверенно ответил Ященко и внезапно осекся.

А ведь мальчишка дело говорит. То, что узнал или увидел сам, всегда вызывает у человека больше доверия, чем полученное из стороннего источника. Если сыщик получит информацию «правильным» путем и построит на ней версию, он будет драться за нее до последнего и найдет другие доказательства в ее пользу. Так устроен человек. Ай да мальчишка!

– Тебе сколько лет? – спросил он с невольным уважением.

– Двадцать шесть.

Двадцать шесть… Не такой уж он и мальчишка. Сам Ященко в двадцать шесть лет уже злодеев ловил и за решетку отправлял.

– Готово.

Костик протянул ему отремонтированный телефон.

– Спасибо. Сколько с меня?

– Сейчас выпишу приходник.

Значит, парень работает «в белую», платит налоги. Владимир с любопытством рассмотрел печать на приходном ордере: «ИП Веденеев К.М.».

Веденеев. Так вот кто его отец! Тот самый Веденеев, который когда-то приезжал к Гнездилову и уговаривал не бросать сына. Надо же, как мир тесен. Даже забавно!





* * *


К разговору с Костиком Владимир Ященко вроде бы и не отнесся всерьез, но вскоре поймал себя на том, что постоянно возвращается мыслями к его смешной, на первый взгляд, «концепции». И чем чаще думал о ней, тем яснее прорисовывались возможности, которые давала эта концепция при правильном применении. Можно сделать очень приличные деньги.

Ему необходим был собеседник, умный и надежный, такой, с кем можно обсудить идею и проработать ее. И такой собеседник у Владимира был, только жил он в другом городе. Бывший одноклассник, странноватый парнишка, с которым не дружил никто, кроме Ященко. Круглый отличник, которого никто никогда не видел корпящим за учебниками: Олег все схватывал на лету, услышанное и прочитанное запоминал с первого раза, задачи по физике и математике решал в уме и быстро набрасывал на бумажках, рассовывая их по карманам. Учителя бранили его за грязь и небрежность в тетрадях, отказывались принимать домашние задания, сдаваемые на мятых клочках, но почему-то умиленно улыбались, когда Олег делал виноватую мину и покорно говорил: «Хорошо, я сейчас перепишу», садился за парту, брал тетрадку и в мгновение ока, даже не заглядывая в бумажку, по памяти записывал решение четким аккуратным почерком. «Вот видишь, – радовались учителя, – можешь ведь, когда захочешь! Почему сразу было не сделать, как положено?» Оценки ему за такие фокусы почти никогда не снижали. Хорошая у них была школа, и учителя были хорошие, понимающие, умели ценить природные дарования учеников.

– А правда, Олежа, чего ты сразу-то не делаешь, как надо? Вечно нарываешься. И охота тебе каждый раз выслушивать вот это все? – спросил однажды Володя.

– Мне интересно, – ответил Олег. – А по-другому скучно.

Володя его не понимал. Но, в отличие от других одноклассников, его это не пугало и не отталкивало. Наоборот, казалось притягательным, привлекало.

После школы пути их разошлись, Владимир Ященко несколько месяцев поработал, потом ушел в армию, после службы поступил в Школу милиции и занялся своей карьерой, Олег поступил в Москве в физтех, выиграл какой-то международный конкурс, получил распределение в НИИ, работающее на оборонку. Через несколько лет началась перестройка, открыли границы, но Олегу даже загранпаспорт не дали: не положено выезжать, первый отдел не разрешает, форма допуска, гостайна и все такое. Олег обиделся. Уволился, осел дома, начал зарабатывать репетиторством, готовил будущих абитуриентов к экзаменам по физике и математике. Честно выждал положенные двенадцать лет, в течение которых, как считалось, те страшные государственные секреты, которыми он владел, должны были утратить актуальность, получил свой вожделенный паспорт и уехал за границу, к родне, эмигрировавшей еще в восьмидесятые. Через год вернулся.

– Скучно, – сказал он Владимиру. – Здесь интереснее. Буду жить в Питере, займусь чем-нибудь новым, например, психологией.

Из физики – в психологию! Впрочем, Олег всегда был необычным, не похожим на других. И очень умным. И еще у него была фантастическая интуиция, которую он сам объяснить не мог.

Из-за границы он вернулся с большими деньгами, но как и на чем заработал их – никогда не рассказывал. Купил жилье, машину, какое-то время ни в чем не нуждался, потом деньги закончились, но к этому моменту Олег уже освоился, получил второе образование, потом третье и нашел устойчивый источник умеренного дохода, позволявшего жить спокойно, хотя и без излишеств.

Именно такой собеседник и нужен был Владимиру Ященко для обсуждения идеи.





* * *


Когда обсудили идею и проработали схему, встал вопрос о финансировании. Для воплощения задуманного в жизнь нужны люди, и не абы какие, а тщательно подобранные и многократно проверенные, а это штука затратная. Ященко долго перебирал в уме знакомых, располагавших средствами. Кого из них можно пригласить третьим партнером? Кто оценит перспективы, окажет материальную поддержку, не станет мешать и вмешиваться во все подряд и при этом будет молчать? Ни одна кандидатура не казалась надежной.

И тут он подумал о старшем сыне Гнездилова. А что? Это может сыграть. Мозги у него отличные, средства есть, не болтлив, не замечен в излишнем любопытстве. Что же до нравственных препятствий, то вполне достаточно будет рассказать ему, каким манером из семьи убрали Леньку. Давно, еще в родном городе, общаясь с Виктором и его семьей, Ященко отчетливо видел, как коробит Виталия от всего связанного с братом. Света своего младшенького боготворила, Виктор – не любил, а Виталий – ненавидел и презирал. Уголовное дело против Леонида и суровый приговор должны были обрадовать его, принести облегчение. А тот факт, что дело было липовым, можно сейчас красиво обыграть и заставить Виталия пересмотреть моральные принципы. Если они у него есть, конечно. Старший сын Гнездиловых – эдакая вещь в себе, совершенно закрытый от внешнего обзора, отец его безмерно уважает, гордится им, а мать побаивается. Внутри у Виталия может оказаться что угодно, совсем не обязательно, чтобы он стал бесцветной копией своего папаши, повернутого на поддержании репутации.

Ященко тщательно все продумал, проиграл в голове все возможные варианты построения и течения разговора с Виталием Гнездиловым, выбрал подходящий момент и рассказал ему, как по просьбе Виктора Семеновича упрятал на зону Леонида. Зачатки шахматного мышления принесли свои плоды даже при условии, что были совсем скромными и давно не развивались. Предварительное просчитывание разных вариантов и их последствий – штука ох какая полезная.

Виталий попросил несколько дней на обдумывание предложения. В итоге он стал инвестором и третьим партнером. Собравшись втроем, они доработали схему, довели ее до более или менее приличного состояния, дружно решив, что будут постоянно совершенствовать свое детище по мере анализа и учета текущего опыта. Освободить виновного от ответственности, создав ему неопровержимое алиби. Отдать под суд за то, чего человек не совершал. Скомпрометировать конкурента или соперника.

– Начнем пока с этого, а там посмотрим, на что будет спрос. Уникальность нашего торгового предложения состоит не в том, что мы не оставляем следов, а в том, что мы оставляем эти следы там, где никому и в голову не придет искать. Наш девиз: «Чистота и искренность», – торжественно объявил Ященко. – Наши главные инструменты – люди, их впечатления, ощущения, воспоминания, желания и потребности. Мы будем играть на том поле, которое наша полиция давно разучилась вспахивать.

Из соображений безопасности решили, что Олегу и Виталию следует держаться в тени. С постоянными членами будущей группы общаться должен только Ященко. Олег со своей невероятной интуицией сможет контролировать подбор людей, они придумали, как делать это дистанционно, не вступая в личный контакт, но без потери эффективности. Виталий отвечает за финансы и аналитику. Ященко обеспечивает заказы, оперативное руководство и личный контроль.