– Нет, нет, конечно, не вы, – зачастил он. – Вы определенно не меньше, чем Мазерати.

– Это не ты, случайно, автомастерскую держишь? – покачал я головой.

– Я, – ответил он слегка удивленно.

– Говорят, ты ушибленный на всю голову уличный гонщик, – слегка преувеличил я то, о чем мне говорил его дед.

Ну или не слегка.

– Хе-хе… – засмущался он. – Ну что вы… То есть я не ушибленный. Кто такое вообще мог сказать?

В этот момент появился его дед.

– Аматэру-сан, – поднял он руку в приветствии. – Рад вас видеть. Если этот убогий успел ляпнуть какую-нибудь ерунду, только скажите, я ему живо хвост накручу… – процедил он, бросив при этом взгляд на парня.

– Хе-хе… так я подстригся, – улыбнулся нервно Хифуми.

– Так и я метафорически… – отвесил он подзатыльник внуку, после чего покачал головой. – Послали боги внука.

За мечом мы спускались по узкой лесенке в подвал дома, где располагалась кузница Каруиханмы. Вполне себе современная, к слову. Пара… горнов, ну или как это называется, несколько станков, несколько наковален. На дальней от входа стене было свободное пространство, где на крючках висели четыре катаны. Вот одну из них, самую нижнюю, Каруиханма и взял.

– Ножны Руми делала, – произнес он, подходя ко мне. – В свободное от работы время. Прошу, примите в качестве подарка имениннику.

Закончив говорить, кузнец поклонился, протягивая мне катану, которую он удерживал в двух руках.

– Несомненно, Каруиханма-сан, – кивнул я, принимая меч в простых черных лакированных ножнах. – А Руми-сан, получается, не только бизнес-леди.

– Искусство создания ножен для нее лишь хобби, – ответил Каруиханма. – Но несмотря на это, качество ее изделий на высшем уровне. Она их по старой технологии делает, с обращением к богам, стихиям, различным ритуалам и тому подобное. Блажь, конечно, ну так потому и хобби. Просто ножны делать ей неинтересно.

– С какими такими ритуалами? – спросил я подозрительно.

У меня в этом мире уже любые ритуалы подозрения вызывают.

– Без понятия, – пожал он плечами. – Я с ножнами не работаю. Танцы нагишом с бубном при луне, завывания в храме, тысяча поклонов куску дерева, ну или что там еще эти сумасшедшие придумали.

– Вы серьезно? – спросил я осторожно.

На всякий случай.

– Что? Боги, конечно нет, Аматэру-сан! – взлетели его брови. – Да она максимум материалы в храм относила. Руми не настолько сумасшедшая.

Фух, значит, обычные ритуалы, которые японцы и в моем прошлом мире любили.

Чуть выдвинув из ножен клинок, полюбовался на блики стали, после чего задвинул его обратно. Понять, насколько крута работа кузнеца, я не способен, не разбираюсь в этом, так что остается полагаться на общественное мнение, которое превозносит Каруиханму.

– Благодарю, Каруиханма-сан, – чуть поклонился я.

– Всегда пожалуйста, Аматэру-сан, – поклонился он в ответ.

Больше мне здесь оставаться незачем, так что можно и прощаться.

– Что ж… – начал я.

Но был прерван очень серьезным кузнецом.

– Аматэру-сан, – поклонился он еще раз. – Простите мне мою наглость, но я не могу упустить такую возможность, – после чего вновь склонился в поклоне. – Прошу, позвольте взглянуть на ваш меч!

Как и требовал от меня Цуцуи, я повсюду таскаю с собой чехол с катаной, так что и сейчас он был со мной. Понять интерес кузнеца к настолько легендарной вещи можно, но…

– И чем он вас так заинтересовал? – спросил я.

– До меня дошли слухи, что это Коюби, – ответил он. – Легендарный меч, переживший бой с кицунэ.

Вот это и странно, откуда у него доступ к подобным слухам… А, точно, он же с аристократами постоянно общается. Перехватив подарок Казуки правой рукой, дернул левым плечом, на котором висел чехол с мечом.

– Только упакуйте его обратно, – произнес я с улыбкой.

– Конечно, Аматэру-сан, – ответил он, двумя руками принимая от меня катану.

– Честно говоря, не знаю, что в ней может быть интересного, – пожал я плечами.

– Любопытство кузнеца, – ответил Каруиханма, осторожно вынимая меч из чехла, а сам чехол кладя на стоящий рядом стол. – Вы знали, что в Токусиме очень любят оспаривать различные легенды, где участвуют представители вашего рода? – спросил он, проводя пальцами по ножнам. – Например, здесь считается, что тот бой с девятихвостым произошел не на каком-то там небольшом безлюдном островке, а на Сикоку. А сам конфликт разгорелся из-за меча, что выковал другой кицунэ, живший неподалеку от Токусимы. Вроде как глава лисьего клана пытался затащить кузнеца к себе, чтобы тот делал мечи только им, а он возьми и выкуй очередной шедевр, который подарил главе вашего рода. – Произнеся это, Каруиханма медленно выдвинул меч из ножен. – А некоторые любители мифов и легенд даже утверждают, что тот кузнец уже состоял в клане кицунэ и меч выковал вопреки воле своего главы. Лет пятнадцать назад один режиссер, выходец с Сикоку, даже пытался фильм об этом снять, но что-то у него там не заладилось.

– Интересное мнение, – улыбнулся я вежливо.


Так-то мне плевать было.

– Я всегда мечтал повторить… – запнулся он. – Выковать меч главе рода Аматэру. Шедевр, что затмит славу Коюби. – После чего резко убрал меч в ножны и поднял на меня взгляд. – Это был интересный опыт.

Это он о Коюби? И что там интересного?

– Рад, что смог вам помочь, – произнес я.

– Ну а я вам благодарен, – поклонился он, после чего начал убирать катану обратно в чехол. – И да, этот меч не для вас. Поверьте кузнецу, он выкован совсем для другой руки.





* * *


Поместье буквально ожило с приездом моих друзей. Одна только Мизуки и ее бледное подобие (но все-таки подобие) – Тейджо умудрялись наводить шороху и поднимать всем настроение. Райдон с Анеко, Шина, Торемазу, Норико – вроде и не так уж много людей, но искренне улыбаться я стал чаще. Не стоит забывать и о Рейке с Казуки и его друзьями. Последние, правда, сильно стеснялись от такого обилия красоток, но со временем все-таки влились в компанию. Не в последнюю очередь из-за того, что им не тыкали постоянно в лицо тем, что они простолюдины. Раха, оказавшись в компании такого количества сверстников… плюс-минус сверстников, тоже изображала из себя стесняшку, что было еще одним поводом улыбнуться. А вот Эрна по большей части проводила время с Атарашики.

Сам день рождения мы отметили именно в такой компании – Аматэру и их близкие друзья. Подарки не стали складывать в одну кучку для проверки СБ, а сразу, не отходя от кассы, дарили Казуки. Я был последним, преподнеся своему воспитаннику обшитый клематисом чехол, в котором лежала и сама катана. То, с какой осторожностью и благоговением он вынимал меч, вызывало улыбку и удовлетворение – я определенно угадал с подарком. Вынимать клинок из ножен он не стал, просто осмотрел меч, приложил его к груди и глубоко поклонился.

– Главное, не забывай, – произнес я с улыбкой. – Меч – это в первую очередь инструмент. Не стоит ему поклоняться.

– Никогда, – отозвался Казуки с серьезной миной. – Он будет служить. Служить только одному человеку.

Я даже несколько растерялся от подобного ответа, благо что ситуацию спас Тейджо.

– Этот мелкий реально стремный тип, – заметил он, сидя за праздничным столом и уплетая данго.

Ну а на следующий день состоялось официальное мероприятие в честь дня рождения Казуки. Проходило оно в здании мэрии, и помимо местной аристократии на нем присутствовали и многие другие аристократы страны. Перечислять всех я смысла не вижу, но топовые роды страны там были. Как и семейства моих друзей. Ну и Шмитты. И Токугава. И… Много, короче, кто был. А ведь скоро наша с Норико свадьба, на официальной части которой будет еще больше народа.

Скорей бы уж это все закончилось.

Уже на следующий день в Токусиме нам делать было нечего, но вылет самолета, который должен был увезти всех разом в Токио, был запланирован только на вечер. А утром после пробежки, тренировки и завтрака ко мне подошел Казуки.

– Синдзи-сан, – заговорил он, смущаясь. – У меня к тебе просьба.

– Говори, – кивнул я с улыбкой. – Помогу чем смогу.

– Надо кое-куда съездить, – произнес он, не поднимая глаз. – Только не спрашивай куда, это сюрприз.

– Хм… – выдал я многозначительно. – Ну раз сюрприз, то не стану. Намекнуть-то хоть можешь? Мне ж любопытно.

– Не могу, – ответил он. – Ты скоро сам все поймешь.

– Ну как скажешь… – протянул я.

Мне и правда было любопытно. Предположений в голове крутилось столько, что проще и вовсе об этом не думать.

Куда-то там мы отправились в полдень. Не только мы с Казуки, но и наши друзья и Атарашики. Признаю, я не утерпел и попытался по-тихому выяснить у них, что они знают. Не получилось. Атарашики молчала и ухмылялась, а друзья, как мои, так и Казуки, сами были не в курсе. Так я еще и спалился, поймав его укоризненный взгляд. Ну нет и нет, потерплю.

Со мной в машине ехал Казуки, остальные расположились в других авто и следовали за нами. Вживую я Токусиму плохо знал, но вот названия улиц, приметные места и сама карта города из памяти никуда не девались, так что куда мы едем, я стал подозревать уже на полпути, а когда увидел в окне толпу людей, убедился точно. Главная площадь Токусимы. Вряд ли все эти сотни… хм, или тысячи? Вряд ли все эти люди собрались тут просто так. Вышли мы на восточной стороне площади, возле огромного торгового центра, но, судя по деревянной площадке возле здания, внутрь мы не пойдем.

Да что тут, блин, происходит? Это как-то связано с днем рождения Казуки?

Я шел за своим воспитанником прямиком на временную сцену, в то время как Атарашики придержала наших друзей, собрав их в кучку неподалеку. Присутствовали тут и камеры. Большие, профессиональные – такими телевизионщики пользуются. Поднявшись по небольшой деревянной лестнице, прошли чуть вперед и остановились в центре сцены. Я к тому времени уже и не думал о том, что здесь происходит, пытаясь абстрагироваться от накатывающих на меня эмоций. Целого моря эмоций. Первый раз с таким сталкиваюсь. Я ведьмак, с эмпатией у нас все непросто, ощущать я могу только очень сильные эмоции, и, стоя перед многотысячной толпой, я ощущал себя словно на берегу моря. Целого моря предвкушения, радости, гордости… воодушевления, если я правильно разобрал эту эмоцию. Еще и Казуки за правым плечом фонить этим самым возбуждением начал. Это не первая толпа, которую я вижу, но чтобы такое количество людей разом испытывало столь сильные чувства, да еще и направленные на меня – такого со мной никогда не было. Это сбивало с толку, мешало думать, захлестывало с головой, мне приходилось прилагать усилия, чтобы держать лицо, иначе я даже и не знаю, на кого был бы похож.

И да, здесь не просто несколько тысяч людей, их тут десятки тысяч. Наверное, и больше пришло бы, но площадь и так не могла вместить всех желающих, так что заполнены были и три широкие улицы, ведущие с площади. Вышедший вперед Казуки занял место чуть правее от меня.

– Я не специалист в красивых речах, Синдзи-сан, – произнес он. – Поэтому буду краток и лаконичен. Вам нужен меч. Клинок, который не будет ощущаться как металлическая палка… – сглотнул он, унимая волнение. – Я хотел вам помочь, но в одиночку это сделать трудно. И тогда я пришел в Токусиму и бросил клич. И жители города откликнулись. Все. Аристократия и простые люди, преступники и жрецы, мы все объединились в желании помочь вам. Каждый из нас что-то сделал. Мы обсуждали, собирали деньги, организовывали, искали… старались действовать тихо, чтобы это было сюрпризом. Это дар всего города. Сотни тысяч людей склоняют головы и просят принять этот дар.

Посмотрев в сторону собравшихся людей, Казуки поднял и резко опустил руку. После чего из первых рядов токусимцев вышел паренек лет двадцати, который на вытянутых руках нес катану. И от него прямо-таки сшибало смесью гордости, воодушевления и восхищения.

– Ни грамма органики, – произнес Казуки тихо. – Этот меч – сплав традиций и самых высоких технологий.

Взойдя на сцену и подойдя к нам, парень глубоко поклонился, выставив вперед руки, на которых покоился меч. Черные лакированные ножны, белая самэ на рукояти – как правило, это кожа ската, красная обмотка этой самой рукояти, золотистого цвета металлические части катаны. С одной стороны – обыкновенная классика, но… Сложно это объяснить. Для меня в тот момент огромная толпа токусимцев в эмоциональном плане представляла собой нечто аморфное, но, несомненно, единое, и парень, стоящий передо мной с мечом в руках, был… щупальцем этой массы. Не отдельным человеком, а словно рукой этой толпы. Даже не так. Аморфное – не то слово. Я словно перед огромным пылающим нечто стоял, и языки пламени этого существа протягивали мне меч. Я рациональный парень. Материалист. Умом я понимал, что со мной происходит, понимал и боролся с этим. Как мог. Не хотелось мне быть поглощенным чужими эмоциями. Тем не менее… некоторую адекватность я в тот момент все же потерял.

– Наши души вложены в этот меч, – произнес парнишка, не разгибаясь. – Не побрезгуйте, господин.

Его последние слова отозвались во мне раздражением. Подняв голову, окинул взглядом многотысячную толпу людей.

– О какой брезгливости ты говоришь, Токусима, – сказал я, незаметно даже для себя используя «голос», от чего парень, стоящий в поклоне и по-прежнему держащий в руках меч, вздрогнул. – Разве кто-то может пренебречь подарком, глядя на ваши души? – Сделав небольшую паузу, я продолжил: – Я не понимаю, чем заслужил твое отношение, Токусима. Восхищение, преданность, уважение. Как я могу пренебречь всем этим при взгляде на тебя? – уже даже не говорил, а цедил я слова. – Это раздражает… Я не желаю больше слышать подобных слов.

И Токусима услышала меня. Парень с мечом начал дрожать, а по толпе жителей города, собравшихся сегодня здесь, пробежала волна. Десятки тысяч человек склоняли головы в поклоне. Из-за чего я поджал губы. Они вообще поняли, что я пытался до них донести?