Томас задумался на минутку.

– От чего конкретно больно?

Глаза Чака заметались по сторонам, словно он не был уверен, что ответить.

– Быть ужаленным Гриверсом.

- Гриверы? – Томас все больше чувствовал себя в тупике. Жало. Гриверы. Эти слова были пропитаны ужасом для них, и он не был уверен, что хочет знать, о чем говорит Чак.

Чак пожал плечами, потом посмотрел в сторону и закатил глаза.

Томас разочарованно вздохнул и снова облокотился на дерево.

– Звучит так, будто ты сам знаешь ненамного больше меня. – Сказал он, хотя и знал, что это не так. Его провалы в памяти были странными. Он помнил, как устроен мир, но пустота распространялась на детали, лица, имена. Как абсолютно не тронутая книга, но в которой отсутствовало каждое двенадцатое слово, заставляя чувствовать себя несчастным и мешая чтению. Он даже не знал, сколько ему лет.

- Чак, как ты думаешь, сколько…мне лет?

Мальчик внимательно оглядел его с ног до головы.

– Я бы предположил, что шестнадцать. И если тебе вдруг интересно, то ты около 180 см ростом, каштановые волосы. О, и ты уродливый, как жареная сарделька на палке. – Он хрюкнул от смеха.

Томас был так потрясен, что едва слышал последние слова. Шестнадцать? Ему было шестнадцать? Он чувствовал себя намного старше.

- Ты серьезно? – Он сделал паузу, подбирая слова. – Как… - Он даже не знал, как спросить.

- Не переживай. Ты будешь потрепан уже через несколько дней, но сначала тебе нужно привыкнуть к этому месту. Я привык. Мы живем здесь. Лучше, чем жить в куче клика. – Он покосился, видимо, предвидя вопрос Томаса. – Клик – просто другое название дерьма. Дерьмо издает такой клик, когда падает в горшок.

Томас посмотрел на Чака, пытаясь поверить, что вообще ведет подобные беседы.

– Как мило. – Все, что он смог ответить. Он поднялся и пошел мимо Чака в сторону старого здания. Лачуга было более подходящим названием. Она выглядела трех- или четырехэтажной, и казалось, упадет в любую минуту – сумасшедшее сочетание бревен и досок, толстого шпагата, и окон, которые выглядели так, словно их влепили как попало, а под ними массивные каменные покрытые плющом стены. Пока он шел через двор, он почувствовал издалека запах горящего дерева и готовящегося мяса, его желудок заурчал. Теперь, когда он знал, что крики исходят от больного ребенка, он чувствовал себя не так плохо. До тех пор, пока не подумал о том, что стало причиной…

- Как тебя зовут? – Спросил Чак у него из-за спины, бегущий, чтобы догнать Томаса.

- Что?

- Имя? Ты все еще не представился нам – и я знаю, что ты помнишь его.

- Томас. – Он едва слышал себя, когда говорил это, его мысли унеслись в новом направлении. Если Чак прав, он только что открыл связь между всеми мальчиками. Большая часть их воспоминаний потеряна. Но они все помнят свои имена. Но почему не имена родителей? Почему не имена друзей? Почему не фамилии?

- Приятно познакомиться, Томас, - сказал Чак. – Не волнуйся, я о тебе позабочусь, я здесь уже целый месяц, и я здесь все знаю. Можешь полагаться на Чака, ок?

Томас практически дошел до передней двери лачуги, маленькая группа мальчиков скопилась там, когда его внезапно охватил неожиданный приступ гнева. Он обернулся к Чаку.

– Ты даже не можешь рассказать мне хоть что-то. Я бы не назвал это заботой обо мне. - Он снова повернулся к двери, намереваясь войти внутрь в поисках хоть каких-то ответов. Откуда взялась эта внезапная смелость и решимость, он не знал.

Чак пожал плечами.

– Ничего из того, что я скажу, не будет тебе полезным. Технически я все еще тоже Новичок. Но я могу быть твоим другом…

- Мне не нужны друзья, - перебил Томас.

Он дошел до двери, уродливого куска выцветшего дерева, и толкнул ее, чтобы открыть и увидеть несколько мальчиков, стоящих перед лестницей, ступени и перила которой скручивались во всех направлениях. На стенах фойе и холла были темные обои, половина которых уже отваливалась. Единственными украшениями в поле зрения были пыльная ваза на трехногом столике и черно-белая картина древней женщины, одетой в старомодное белое платье. Это напомнило Томасу о домах с привидениями из фильмов или вроде того. Местами даже не хватало досок в полу.

Место воняло пылью и плесенью – большой контраст по сравнению с приятными запахами снаружи. Мигающие лампочки светили с потолка. Он еще не задумался над этим, но удивился, откуда электричество в таком месте как Глэйд. Он уставился на женщину на картине. Она жила здесь когда-то? Заботилась об этих людях?

- Эй, смотрите, здесь Новенький, - окликнул один из мальчиков постарше. Томас сразу узнал его – это был тот темно-волосый парень, смотревший на него смертельным взглядом ранее. На вид ему было около пятнадцати, высокий и худой. Его нос был размером с кулак и напоминал деформированную картошку. – Он, вероятно, наложил в штаны, когда услышал девчачьи крики старого малыша Бенни. Нужен подгузник, шэнк?

- Меня зовут Томас, - ему нужно было убраться подальше от этого парня. Больше ничего не сказав, он направился к ступенькам, потому что они были рядом, а он не знал, что еще можно сказать или сделать. Но качок преградил ему дорогу, подняв руку вверх.

- Притормози, Новенький, - он ткнул пальцем в направлении верхнего этажа. – Новеньким туда не положено ходить и видеть тех…кого забрали. Ньют и Алби не разрешают.

- В чем твоя проблема? – Спросил Томас, стараясь убрать страх из своего голоса, стараясь не думать, что подразумевалось под «теми, кого забрали». – Я даже не знаю, где я. Все, что я хочу – это хоть чем-то помочь.

- Послушай меня, Новичок. – Нахмурился парень, сложив руки. – Я раньше уже видел тебя. Есть что-то подозрительное в твоем появлении здесь, и я собираюсь выяснить, что именно.

Волна тепла прокатилась по венам Томаса.

– Я тебя не встречал никогда в своей жизни. Я не имею понятия, кто ты, и меня это не особенно волнует, - он выругался. Но в самом деле, как он мог быть уверен? Откуда этот парень мог помнить его?

Качок хмыкнул, короткий смешок, смешанный с равнодушным фырканьем. Затем его лицо стало серьезным, его брови нахмурились.

– Я…видел тебя, шэнк. Немногие здесь могут похвастаться тем, что были ужалены. – Он бросил взгляд на лестницу. – Я был. Я знаю, через что проходит малыш Бенни. Я был там. И я видел тебя во время Изменения.


Он потянулся и толкнул Томаса в грудь.

– И я готов поспорить, что первое, что скажет Бенни, когда очнется, это то, что он тоже тебя видел.

Томас не нарушал зрительного контакта, но решил ничего не отвечать. Паника снова захватила его. Перестанет ли уже все становиться хуже и хуже?

- Гривер заставил тебя обмочиться? – сказал мальчик сквозь смешок. – Теперь немного страшнее? Не хочешь быть тоже ужаленным?

Опять это слово. Ужаленный. Томас старался не думать об этом, и перевел взгляд на лестницу, откуда плач больного ребенка эхом разносился по всему зданию.

– Если Ньют пошел туда, то я хочу поговорить с ним.

Мальчик ничего не ответил, несколько секунд уставившись на Томаса. Затем покачал головой.

– Знаешь, что? Ты прав, Томми, я не должен быть таким грубым с Новичками. Давай поднимайся наверх, и, я уверен, Алби и Ньют все тебе расскажут. Серьезно, давай. Мне жаль.

Он легко толкнул Томаса в плечо, затем отошел в сторону, показывая на лестницу. Но Томас знал, что парень что-то задумал. Потеря памяти еще не превращает в идиота.

- Как тебя зовут? – Спросил Томас, пытаясь выиграть время, чтобы решить, стоит ли ему все-таки подниматься.

- Галли. И не позволяй никому себя одурачить. Я тут настоящий лидер, а не те два стариковских шэнка. Я. Можешь называть меня Капитан Галли, если пожелаешь. Он впервые улыбнулся. Его зубы подходили его уродскому носу. Двоих или троих не хватало, и ни один не был близок к тому, чтобы его можно назвать белым. Томас почувствовал запах его дыхания, и это напомнило его о каком-то ужасном воспоминании, которое, однако, осталось недосягаемым. Его желудок перевернулся.

- Окей, - он так устал от этого парня, что захотелось закричать и врезать ему по лицу. – Пусть будет Капитан Галли. Он отвесил поклон, чувствуя прилив адреналина, так как понимал, что только что перешел черту.

Несколько смешков пронеслось по толпе, и Галли оглянулся вокруг, его лицо побагровело. Он снова обернулся к Томасу, с ненавистью морща лоб и свой отвратительный нос.

- Просто поднимайся наверх, - сказал Галли. – И не приближайся ко мне, маленький слизняк. Он снова указал наверх, но не отвел взгляда от Томаса.

- Отлично. – Томас оглянулся по сторонам еще раз, смущенный, сбитый с толку и злой. Он чувствовал, как кровь прилила к лицу. Никто не сделал ни шага, чтобы остановить его от того, что ему сказал сделать Галли за исключением Чака, который стоял перед входной дверью, тряся головой.

- Тебе не стоит. – Сказал один из мальчиков помладше. – Ты новенький, ты не можешь туда идти.

- Иди. – Прорычал Галли. – Поднимайся.

Томас уже начал жалеть, что решился войти внутрь, но он очень хотел поговорить с этим Ньютом.

Он стал подниматься по ступенькам. Каждый шаг отдавался скрипом и треском под его ногами. Возможно, он остался бы внизу из страха провалиться сквозь старые ступеньки, если бы ему не пришлось сбежать от неудобной ситуации, сложившейся внизу.

Он поднимался, вздрагивая от каждого хруста. Лестница закончилась, поворот влево, далее коридор с несколькими дверями. Только из-под одной двери пробивался свет.

- Изменение! – Проорал Галли снизу. – Жду с нетерпением, шэнк!

Эта насмешка словно внушила Томасу храбрости, он пошел к двери, игнорируя скрипящий пол и смешки снизу – игнорируя поток слов, смысл которых он не понимал, подавляя ужасные чувства, которые это вызывало. Он подошел к двери, повернул ручку и открыл дверь.

Внутри Ньют и Алби склонились над кем-то, лежащим на кровати.

Томас подошел ближе, чтобы взглянуть, из-за чего вся суета, но когда он взглянул на пациента, кровь застыла в его жилах. Ему пришлось побороть тошноту, подступившую к горлу.

Он посмотрел быстро, всего пара секунд, но этого было достаточно, чтобы оно навечно превратилось в его кошмар. Бледная фигура извивалась в агонии, кожа грубая и отвратительная. Тонкие жесткие полоски больных зеленых вен проступали по всему телу и конечностям мальчика, как веревки под кожей. Сиреневые синяки покрывали его тело, крапивница, кровавые царапины. Воспаленные глаза были выпучены и бегали туда-сюда. Картинка глубоко впечаталась в сознание Томаса до того, как Алби прыгнул вперед, загораживая ему обзор, но крики и стоны все равно были слышны, Алби вытолкнул Томаса из комнаты, и захлопнул перед ним дверь.

- Что ты здесь забыл, новичок! – проорал Алби, его губы перекосило от гнева, в глазах полыхал огонь.

Томас почувствовал себя вяло.

– Я…ох…мне нужны ответы, - промямлил он, он не мог заставить себя говорить уверенно, как будто силы стали его покидать. Что было не так с этим парнем? Томас прислонился к перилам в коридоре и уставился в пол, не зная, что делать дальше.

- Убирайся отсюда прямо сейчас, - приказал Алби. – Чак поможет тебе. Если я увижу тебя снова еще хоть раз до завтрашнего утра, я тебя прикончу. Скину тебя с Обрыва собственноручно, ты понял меня?

Томас был унижен и напуган. Он чувствовал себя так, словно уменьшился до размеров маленькой крысы. Не говоря ни слова, он оттолкнул с дороги Алби и направился в сторону жутких ступеней, так быстро, как только мог. Игнорируя пронзительные взгляды всех, кто был внизу, особенно Галли, он вышел наружу, потянув Чака за руку.

Томас ненавидел этих людей. Всех их. Кроме Чака. – Уведи меня от них, - сказал Томас. Он осознал, что возможно Чак окажется единственным его другом здесь.

- Конечно, - ответил Чак, его голос звучал бодро, как если бы он умел делать его таким по необходимости. – Но сначала мы должны раздобыть тебе еды у Жаровщика.

- Не уверен, что когда-нибудь смогу снова есть. - Не после того, что он только что видел.

Чак кивнул.

– Сможешь. Встретимся у того же дерева, что и до этого. Через 10 минут.

Томас был счастлив убраться подальше от этого дома и направился к дереву.

Он пробыл здесь совсем немного, но уже мечтал, чтобы это все прекратилось. Он очень хотел вспомнить хоть что-нибудь из своей предыдущей жизни. Что-нибудь. Маму, папу, друзей, школу, хобби. Девушку.

Он несколько раз крепко зажмурился, пытаясь вызвать картинку того, что только что видел в лачуге.