— Серьезно?… Значит, это правда, — он втягивает носом воздух, а я сжимаюсь под его взглядом. Единственное желание это спрятаться от него где-то. — И моя сестра, как настоящая подруга, даже не намекнула об этом, — качает головой снова, а я уже готовлюсь к тому, что моё бренное тело ждут адовы пытки в виде этих безумных щекоток. Брат всю мою жизнь так выпытывал из меня информацию. Ненавижу щекотки.

— Знаешь, что? Пошел ты к черту, Герман, вместе со своими умозаключениями!

Но брат даже не дает ей время, чтобы гордо сбросить вызов. Не проходит и доли секунды, как он отвечает.

— Твоя подруга сейчас передо мной. Передай ей и привет, детка, потому что сейчас я сначала займусь ей, а потом собираюсь добраться до тебя. И не дай бог ты заставишь меня нервничать, когда соберешься сбежать. Я найду тебя, Лид, найду в любом случае. И в твоих интересах подготовить самый красочный рассказ о том, какого черта вы обе молчали!

— А с чего бы мы должны были тебе рассказать, если ты сам не в состоянии допетрить?! — вырывается у меня довольно громко.

— Полька! — пищит со стоном подруга, а Герман сбрасывает вызов.

Он приподнимается со стула. А я не собираюсь ждать, когда его пальцы опустятся на мою нежную кожу, срываюсь с места. Чертов придурок гораздо быстрее меня и ловит уже на выходе. Оторвав от пола, делает несколько шагов назад, и кидает на кровать.

— Я шустрее.

— Даже не спорю, но не вздумай щекотать меня, болван! — кричу, отползая к подушкам.

— С чего бы? — он вроде бы удивляется, но не шевелится. — Ты подругу мне добровольно выдашь. Почему не сказала?

— Потому что ты должен был сам дойти до этого. Ты же знаешь, что не в моих правилах вмешиваться в чужие отношения.

— Хм, — он удивлён и садится на край кровати, где недавно сидела я. — Но могла бы хоть намекнуть.

— Да, но какой был бы интерес, если с намеком. Это ей нужно было намекать, а не мне. Ты мой брат, а она подруга, разбирайтесь сами.

— Тебе же не все равно?

— Конечно, нет! Но отношения, Гер, должны развиваться только между двумя, если появится третий, то это не отношения, а хрень собачья.

— Согласен. И как давно у неё это… чувства?

— Понятия не имею, — качаю головой, и это действительно правда. Я не знаю, с какого момента в ней вспыхнуло это всё. Может, она давно сохнет по брату, а, может, поняла это совсем недавно.

— Позвони ей.

— Зачем? — что-то подсказывает мне, что это не лучшая идея, но от Германа так просто не отделаешься.

— Ты должна помочь брату, и я должен знать, где она точно будет. Пора нам выяснить, что за чертовщина творится и с ней и со мной.

— Полагаю, что эта чертовщина называется — влюбленность.

— Ты сама проницательность, блин! — язвит он и кидает мне телефон. — Звони давай!

И я набираю подругу. Герман все это время находится рядом и даже не дает шанса обхитрить его. Благо, что разрешил не включать громкую связь. Лидке я говорю, что он рванул к ней домой, подруга вздыхает с облегчением, говоря, что она в магазине.

— Пусть побегает, наглая морда! — говорит она достаточно громко, чтобы услышал Гер. Он морщится в ответ и потирает руки.

— Её задница хоть и шикарна со всех ракурсов, но сегодня она точно получит пару смачных шлепков! — выдает брат, когда я нажимаю отбой.

— Уволь меня от подробностей ваших брачных игр, — затыкаю уши, чтобы не слышать этот пошлый бред.

Герман уезжает, а я остаюсь дома. Да, у меня были все карты в руках, и спокойно могла позвонить подруге и предупредить. Да, когда в отношениях участвует третий, это не совсем хорошо, но я же не участвую. Я просто делаю вид, что у меня вдруг сел телефон. В конце концов, им уже давно нужно было выяснить, что между ними происходит, ведь дружбой назвать это можно с сильной натяжкой.

То ли Венера в этот день была в Меркурии, то ли звезды сошлись в пентаграмму, но через час, когда родители были уже дома, а от Германа и Лидки так и не поступало новостей (а это значит, что переход на новый уровень идет полным ходом), к нам заявился Белов.

Я стою на пороге, распахнув дверь, а лицо Никиты сияет от радости.

— Чего я натворила?

— И тебе привет, — он делает шаг вперёд. — В каком смысле? — снимает куртку и проходит на кухню. Чувствует себя тут, как дома. Интересно, почему?

— Чего ж я такого натворила, что на меня сегодня снизошли гром и молнии господни в виде тебя?

— Я к Герману, он сказал, что скоро будет. Чаем угостишь?

— Наливай сам, у меня дел полно! — мама выходит на кухню, чтобы поприветствовать гостя. У нас всегда так было заведено. Мои близкие друзья и друзья брата чувствуют себя у нас дома действительно, как у себя. Родители знают их всех по именам.

— Никита, привет. Герман звонил, сказал, что ты придешь. Чай будешь?

— Мам, а он не обоссытся?

— Полина! — с укором одергивает меня мама, а Кит широко улыбается. — Ладно, я вас оставлю.

Маман ретируется с кухни, поняв, что лишние разговоры ей ни к чему. Я остаюсь с Китом наедине. И мне бы свалить в свою комнату, но желание позлорадствовать не отпускает, а становится сильнее.


— Где невесту потерял?

— Она дома. Ревнуешь? — его хитрый взгляд скользит по мне, и становится неприятно. — А как твой тату-пацан?

— Не называй его так. Это не твоё дело.

— Как и моя невеста не имеет к тебе никакого отношения, — он по-свойски открывает холодильник и достает банку пива.

— Согласна, тогда к чему эти душевные разговоры, правда? — разворачиваюсь, дав понять, что говорить нам больше не о чём.

— Он тебе не пара, Тополинка, — он говорит спокойно, будто имеет право указывать.

— Позволь уточнить, правильно ли я понимаю, ты решил, что можешь судить человека даже не зная его? Знаешь, Кит, я была о тебе лучшего мнения, — разворачиваюсь в проходе. Никита все ещё у холодильника и пьет своё пиво.

— Ты это и сама прекрасно понимаешь, — жмет плечами, уверенный в своей правоте.

— Я прекрасно понимаю лишь одно, Белов, я не хочу иметь с тобой ничего общего, — спокойно ставлю точку и разворачиваюсь, чтобы покинуть кухню. Но у парня, видимо, другие планы на этот счёт. Потому что в следующее мгновение он оказывается рядом со мной. Взяв за руку, разворачивает к себе. Его губы находят мои, но так неуклюже и по-свойски, что я отпихиваю его сразу же.

Я скучала по нему, да, это действительно так. В какой-то момент, стоило ему только появиться на пороге родительского дома, в голове пару раз мелькала мысль о том, что между нами ещё ничего не закончено. Но сейчас я прекрасно понимаю, что это не так.

Прикосновения его губ стали чужими, а сам Белов каким-то далеким призрачным силуэтом. Сейчас я уверена в том, что не ошиблась, когда сама же стала инициатором нашего расставания.

— Ты сбрендил, Кит, если решил, что у меня остались чувства к тебе, — голос напоминает шипение, но мне ни капли не стыдно за это. Как и за то, что я вытираю рукавом его поцелуй со своих губ. — У тебя есть невеста. Перестань делать глупости. Не разбивай девушке сердце, как мне.

И я ухожу, гордо подняв голову, а внутри всё клокочет от злости, от какой-то бешеной ярости. И я успокаиваюсь только после того, как оказываюсь в своей комнате.

Падаю на кровать, включаю телевизор и даю себе несколько спокойных минут, чтобы отдышаться.

Через десять минут в комнату врывается Герман.

— Что с твоим телефоном? — не церемонясь, он подходит к тумбочке, хватает мой гаджет и жмет на кнопку блокировки. — Ты нахрена его выключила.

А я и забыла совсем про это.

— Лидка до тебя дозвониться не может, мою трубку обрывает. Перезвони ей! — он кидает мобильник на кровать и смотрит на меня.

— Судя по сиянию морды твоего лица, её будто отполировали чьими-то губами.

— И не только морду лица! — подмигивает брат.

— Уйди отсюда, извращенец!

— Мама говорит, что ты с Беловым сцепилась. Чего ему надо?

— Это же твой друг, вот и спроси.

— Для начала, я хочу узнать у сестры, — он садится на стул, предварительно придвинув его за спинку.

— Мы никак не можем прийти к общему знаменателю во мнениях. Его величество не устраивает мой выбор, а моё величество мечтает неоднократно врезать ему сковородой.

— Той самой чугунной, которая у мамы в тумбе под раковиной? — уточняет Гер.

— Так точно, — киваю я.

— К черту его пошли. Для того, чтобы заботиться от твоей тонкой душевной организации есть я, его вся эта хрень не касается вообще никаким боком. Хочешь, я ему подробно объясню, чтобы он понял?

— Заманчивое предложение, но нет, спасибо. Если мне понадобятся твои услуги вышибалы лишнего дерьма из человека, я свистну.

— Свисти, — кивает брат. — Я всегда рядом, ты же знаешь.

— Знаю.

— И позвони Лидке, пока она не подняла МЧС на твои поиски, — Герман поднимает руку, наклоняется и треплет меня по макушке, как в детстве. — Прорвемся, систер.

— Всё, проваливай из моей комнаты, — уворачиваюсь от внезапного проявления чувств.

Телефон как раз включается, и я звоню подруге.

После пары минут криков и упреков о том, какого хрена я недоступна, она сообщает о том, что Герман её нашёл. А дальше довольно скромные подробности о разговоре, который состоялся между ними.

— Так между вами теперь что-то посерьёзнее, чем эти идиотские шуточки?

— Не знаю, Поль. Я не хочу загадывать. Герман извинился, и этот долгий разговор о том, что между нами происходит, от части расставил все по своим местам. Но мы не стали загадывать. Теперь я уверена в том, что не только я чувствую что-то гораздо большее, чем просто дружба. И, пожалуй, это главное.