– Я уже ни в чем не уверен, – ответил он, разводя руками.
Потом взял куртку с крючка, ключи от своей машины и направился к двери.
– Сет! – Я была в секунде от того, чтобы рассказать ему о том, как панически боюсь отношений. Бросилась за ним, взяла за руку, но начать говорить так и не смогла. Просто стояла, вцепившись в него и боясь отпустить.
– Давай расстанемся на время и посмотрим, к чему это приведет, – сказал он, касаясь моей щеки. – Может, эти отношения не нужны тебе вовсе, и ты просто боишься обидеть меня, прекратив их.
– Нет, я не хочу прекращать их.
– Но, не развиваясь, они рано или поздно закончатся.
– Если им суждено закончиться, то это случится в любом случае: со свадьбой или без!
– Вот именно, – хрипло ответил он. – Вот именно, детка.
Он уехал в тот день, и я больше не пыталась остановить его. В конце концов, я не могла дать ему того, чего он хотел.
А вместе с ним из меня словно ушла вся жизнь. Сначала я плакала, потом злилась, потом посмотрела на все со стороны и поняла, что именно по этой причине я когда-то и решила не иметь с мужчинами серьезных дел: чтобы не подыхать в депрессии, не чувствовать себя дерьмом и не рыдать по ночам в подушку, мучаясь от переживаний.
Именно по этой самой причине я когда-то зареклась не ввязываться в кошмар новых отношений. И зря сделала исключение для Сета. Мне следовало наступить на горло своим желаниям, почаще доставать вибраторы из тумбочки и не позволять ему поцеловать меня в ту ночь в саду. Первый поцелуй – он хуже капкана: если уж влезла, то вырвешься нескоро и, вероятно, с критическими травмами.
Вскоре остров покинула и Кристи. Одиночество никогда не пугало меня. Пока у меня были холст и краски, я могла пережить любую беду. А вот новости о том, что Сет снова закрутил с другими девушками, свалили меня с ног. Я собрала чемоданы, упаковала вещи и купила билет до Эдинбурга, где прошло наше с Гэбриэлом детство. Мы любили Шотландию. У Гэбриэла на груди была татуировка с чертополохом, символом Шотландии. У меня на запястье, там, где щупают пульс, – единорог и вереск, которые набил мне мой приятель на шестнадцатилетние. И еще у нас братом вечно вылезал сильный шотландский акцент, когда мы напивались или злились.
Помню, как стояла на кухне в один из последних вечеров на острове, глядя в окно на начинающийся шторм, и выронила чашку, когда внезапно услышала стук в дверь. Ко мне редко захаживали гости. Разве что почтальон и курьер, который привозил мне продукты. Но ни тот, ни другой – поздним вечером.
Я открыла дверь и онемела. На пороге стоял Сет. Закатное солнце освещало его лицо, ветер взъерошил волосы. Я пару раз медленно моргнула, чтобы убедиться, что не сплю и что тоска по нему не сделала меня шизофреником.
– Мы можем поговорить? – спросил он с порога, глядя на меня в упор.
Я отступила и открыла перед ним дверь. Не слишком решительно, так как не знала, чего от него ожидать. Он заметил это и тут же пояснил:
– Я здесь не для того, чтобы что-то требовать от тебя или выяснять отношения. Я вел себя эгоистично, думал только о том, что нужно мне самому, но больше ни слова обо мне. Есть более важные вещи в этой ситуации. Например, то, что чувствуешь ты. Я хочу поговорить о тебе, если ты не против.
– Не горю желанием, если честно, – созналась я. – Но учитывая, что ты ехал сюда четыре часа…
– Два часа, – усмехнулся он.
За два часа до острова можно было бы долететь, только если плевать на все скоростные ограничения. Мне это почему-то польстило. Обычно люди не спешат так куда-то из-за ерунды.
Сет вошел и, пока я варила ему кофе, успел приметить мои чемоданы, уже набитые вещами. Остановился возле них и пару минут мрачно разглядывал.
– Я знаю, что ты боишься отношений, – начал он, когда я подошла и вручила ему чашку. – Что многие вещи, которые ты раньше любила, теперь вызывают у тебя неприятные ассоциации и панику и виной тому твои прошлые отношения. И еще я в курсе, что посттравматический синдром – это не то, что можно легко исправить. Нельзя совершить некий магический трюк и заставить тебя снова полюбить фотографироваться или избавить от страха перед соцсетями…
Сет сел на диван, а я отошла к окну, словно так у меня было больше шансов устоять перед мощной магией его присутствия, которая уже начала действовать на меня: все тело словно налилось жаром, руки тряслись.
– Так странно думать, что я – такой всесильный, умеющий обращаться практически с любым с оружием и на раз-два решать любые проблемы – тем не менее никак не могу тебе помочь. Это был словно удар ниже пояса – осознать, что от меня не больше проку, чем от этого стула или от той сковородки. Но потом я подумал… я подумал, раз я не могу избавить тебя от чего-то плохого, то… может быть, я могу взамен дать тебе что-то… что-то хорошее.
Он поднялся с дивана и сделал ко мне несколько шагов, медленно и осторожно, словно боялся спугнуть трепетное лесное создание.
– Например? – моргнула я, не понимая, к чему он клонит.
– Тебе нравится ночь? – ни с того ни с сего спросил Сет.
– Не знаю. Не то чтобы нравится. Я отношусь к ней так же, как к любому другому времени суток.
– Если ты дашь мне несколько дней, я могу сделать так, что ты ее полюбишь. И будешь испытывать счастье каждый раз, когда будут наступать сумерки…
Я нервно рассмеялась. Ну конечно. Вот она, цель его приезда. Ночи, от которых у меня снова начнет плавиться крыша.
– Я не о сексе, Анджи, – спокойно сказал Сет, глядя на мое пылающее лицо. – Я пальцем тебя не трону, клянусь. Не хочу сделать все хуже, чем оно есть. Как насчет небольшого путешествия в кемпере[13] по Ирландии? Три ночи, пять, двенадцать – сколько захочешь. Мы будем ездить только ночью с места на место, путешествовать по ночным дорогам, смотреть на звездное небо, я покажу тебе ночное море, ночные горы, ночной лес. Расскажу тебе тысячу угарных историй из своей жизни. Ты будешь смеяться ночи напролет. И потом, когда наше путешествие закончится, у тебя появится новый источник положительных эмоций. Темнота будет приносить умиротворение и покой. Я не психолог, конечно, но точно знаю, что люди запоминают хорошие вещи. Надолго.
– Даже не знаю…
– Подожди, не спорь, дослушай до конца. Я знаю, что тебе нравится гитара, ты всегда с огромным удовольствием слушаешь гитарные партии в песнях…
– Пожалуй, да, – улыбнулась я.
– Когда я был подростком, я мечтал научиться играть на гитаре. Отец был категорически против. Гитара в его представлении была инструментом бунтарей и безбожников. А электрогитара – вообще орудием дьявола, завлекающим неокрепшие умы на бесовские рок-концерты. Но я был так заворожен, что смог тайком купить ее и принести в дом! Я прятал ее так старательно, как даже контрабандисты не прячут кокаин. А по ночам учился играть. Самым сложным было заставить звучать ее на пределе слышимости. Фактически я научился играть на гитаре, почти не прикасаясь к струнам и скорее помня звук, чем извлекая его.
– Серьезно? Это вообще возможно?
– Все возможно, если рискуешь жизнью, – усмехнулся Сет. – Хочешь, я научу тебя играть на ней? Ты потеряла Диснейленд, зато найдешь нечто иное, столь же волшебное. Я смог научить даже Агнес! А Агнес – это просто головная боль, помноженная на мигрень, – со смехом закончил он.
– Сет, я…
– Подожди, это еще не все. Что ты думаешь о мороженом?
– До сегодняшней минуты я о нем особо не думала. Просто ела время от времени, – ответила я.
– Ты знаешь, что в мире существует больше тысячи разных сортов мороженого? Какой твой любимый?
– Ванильное.
– Нет, так не пойдет, – покачал головой Сет, потирая переносицу. – Жизнь слишком коротка, чтобы есть одно ванильное мороженое! А как же мороженое со вкусом попкорна? Или зеленого чая? Или со вкусом жвачки?
– Я даже не слышала о таких.
– Давай так. Если ты согласишься на ночное путешествие, то с нами поедет переносной холодильник с дюжиной разных сортов. Каждую ночь мы будем пробовать какое-то новое. Мороженое со вкусом лаванды – на лесной опушке. Ромовое – на берегу моря. «Роки роуд»[14] – где-нибудь в непролазных дебрях между Голуэем и Донеголом…
– «Каменистая дорога» на каменистой дороге? – рассмеялась я.
– Сечешь! – подмигнул он.
– Я не съем столько мороженого!
– О, еще как съешь! И станешь преданным фанатом. В заграничных путешествиях первым делом будешь пробовать местные сорта. Начнешь коллекционировать вазочки для мороженого. Купишь домашнюю мороженицу, чтобы изобретать новые виды… Смотри, ты смеешься без остановки с тех пор, как я стал говорить про мороженое. Еще немного – и у тебя появится новый источник радости взамен тех, что ты потеряла. Итак, ночное путешествие с дегустацией мороженого и уроками игры на гитаре. Все включено. В комплект входит сотня угарных историй из жизни пресвятого мученика Сета МакАлистера. Стопроцентная скидка для женщин с именем Анджи. Что скажешь?
Я расхохоталась, борясь с ужасным желанием подойти к Сету и обнять его. Мне нравился его план, но я знала, чем он, скорей всего, закончится. Я не устою перед магией вновь обретенной близости. Я снова окажусь в его постели, или он в моей, а постель – это первая остановка на маршруте в ад.
– Послушай, я не жду никакой награды, – сказал Сет, видя мою борьбу с самой собой. – Это путешествие – не ловушка. Только мой подарок тебе, потому что ты дорога мне. После того, как оно закончится, я просто вернусь к своей жизни, а ты – к своей. Мы останемся друзьями, и тебе даже не придется видеть мою физиономию. Я просто хочу подарить тебе что-то особенное вместо того, что украл тот подонок. Вот и все. Показать, что жизнь – это не только череда потерь, но и множество приобретений. Подумай над моим предложением, окей? И позвони, если решишь принять его. Надеюсь скоро увидеть тебя снова…
И он снова набросил куртку, отсалютовал мне и пошел к двери.
– Ты собираешься обратно прямо сейчас? – поинтересовалась я.
– Да, так будет лучше, – улыбнулся он, глядя на мои губы. Потом отвел взгляд, словно смущаясь от своих собственных мыслей.
– Тому, кто не в ладах со скоростными лимитами, лучше не ездить по ночам, – сказала я. – Останься до утра.
– Не переживай, назад я буду ехать очень осторожно. Хочу дожить до нашего ночного путешествия, – подмигнул мне Сет, обнял на прощанье и был таков.
Когда он уехал, я прошла по дому, пребывая словно в трансе. В том, что он сказал, сделал и предложил, было что-то настолько особенное, что хотелось плакать. Он думал обо мне. Его волновали мои чувства. А своим он просто наступил на горло.
И только ближе к полуночи до меня внезапно дошло, что он вряд ли успел перебраться на материк. Если море штормило, переправу всегда закрывали раньше, а прогноз на сегодняшнюю ночь как раз обещал бурю.
Я набросила пальто, села в свою машину и медленно поехала к переправе по дороге, вдоль которой уже зажглись фонари. Я не ошиблась. Внедорожник Сета стоял на берегу, неподалеку от пирса.
Я запарковалась рядом, выбралась наружу и, заглянув в окно его машины, постучала по стеклу.
– Войдите, – послышалось изнутри.
Умирая со смеху, я открыла дверцу и забралась внутрь. В салоне было тепло и тихо звучала музыка, Сет сидел за рулем и блаженно улыбался, глядя на меня.
– Извини, я совсем забыла, что переправу могли закрыть раньше обычного… Ты так и собираешься сидеть тут до утра?
– Почему нет? Тут тепло, сухо, у меня есть термос и радио. До рассвета всего пять часов. И еще надвигается шторм, чей звук будет лучше любой колыбельной.
Я рассмеялась, коснулась его руки.
– Ты можешь переночевать у меня. Серьезно. Если прекратишь ломаться, я сразу же соглашусь на твой незабываемый ночной круиз.
– Серьезно? Без шуток? – спросил он.
– Да, – кивнула я. – Начинай затариваться мороженым, готовь карты ночного неба, подкручивай струны у своей гитары…
– Есть, мэм, – улыбнулся Сет, глядя на меня с немым обожанием.
Мы вернулись домой. Погода к тому моменту окончательно испортилась, ветер где-то оборвал провода, и ужинать нам пришлось при свечах. Будь моя воля, и этот вечер никогда бы не закачивался. Мы бы сидели остаток вечности друг напротив друга, слушая шум дождя и рокот штормящего моря…
Потом мы задули свечи и разошлись по разным спальням.
В ту ночь я так и не смогла уснуть. Все думала о Сете и о том, что он хотел сделать для меня. Ближе к утру я не выдержала, пришла к нему в спальню и легла рядом, всхлипывая и утирая слезы. Он тоже не спал. Обнял меня, обвил руками, тяжело дыша. Оказаться внезапно так близко было испытанием. Не столько физическим, сколько душевным.
– Не плачь, – прошептал мне он. – Постарайся уснуть, окей? До утра еще долго…
– Прости, что разбила твое сердце.
– Мое сердце переживало и не такие потрясения, – проговорил он, перебирая в пальцах прядь моих волос. – Помню, как мне подарили карманную Библию на Рождество вместо набора «Лего», о котором я молился целый год.
Потом взял куртку с крючка, ключи от своей машины и направился к двери.
– Сет! – Я была в секунде от того, чтобы рассказать ему о том, как панически боюсь отношений. Бросилась за ним, взяла за руку, но начать говорить так и не смогла. Просто стояла, вцепившись в него и боясь отпустить.
– Давай расстанемся на время и посмотрим, к чему это приведет, – сказал он, касаясь моей щеки. – Может, эти отношения не нужны тебе вовсе, и ты просто боишься обидеть меня, прекратив их.
– Нет, я не хочу прекращать их.
– Но, не развиваясь, они рано или поздно закончатся.
– Если им суждено закончиться, то это случится в любом случае: со свадьбой или без!
– Вот именно, – хрипло ответил он. – Вот именно, детка.
Он уехал в тот день, и я больше не пыталась остановить его. В конце концов, я не могла дать ему того, чего он хотел.
А вместе с ним из меня словно ушла вся жизнь. Сначала я плакала, потом злилась, потом посмотрела на все со стороны и поняла, что именно по этой причине я когда-то и решила не иметь с мужчинами серьезных дел: чтобы не подыхать в депрессии, не чувствовать себя дерьмом и не рыдать по ночам в подушку, мучаясь от переживаний.
Именно по этой самой причине я когда-то зареклась не ввязываться в кошмар новых отношений. И зря сделала исключение для Сета. Мне следовало наступить на горло своим желаниям, почаще доставать вибраторы из тумбочки и не позволять ему поцеловать меня в ту ночь в саду. Первый поцелуй – он хуже капкана: если уж влезла, то вырвешься нескоро и, вероятно, с критическими травмами.
Вскоре остров покинула и Кристи. Одиночество никогда не пугало меня. Пока у меня были холст и краски, я могла пережить любую беду. А вот новости о том, что Сет снова закрутил с другими девушками, свалили меня с ног. Я собрала чемоданы, упаковала вещи и купила билет до Эдинбурга, где прошло наше с Гэбриэлом детство. Мы любили Шотландию. У Гэбриэла на груди была татуировка с чертополохом, символом Шотландии. У меня на запястье, там, где щупают пульс, – единорог и вереск, которые набил мне мой приятель на шестнадцатилетние. И еще у нас братом вечно вылезал сильный шотландский акцент, когда мы напивались или злились.
Помню, как стояла на кухне в один из последних вечеров на острове, глядя в окно на начинающийся шторм, и выронила чашку, когда внезапно услышала стук в дверь. Ко мне редко захаживали гости. Разве что почтальон и курьер, который привозил мне продукты. Но ни тот, ни другой – поздним вечером.
Я открыла дверь и онемела. На пороге стоял Сет. Закатное солнце освещало его лицо, ветер взъерошил волосы. Я пару раз медленно моргнула, чтобы убедиться, что не сплю и что тоска по нему не сделала меня шизофреником.
– Мы можем поговорить? – спросил он с порога, глядя на меня в упор.
Я отступила и открыла перед ним дверь. Не слишком решительно, так как не знала, чего от него ожидать. Он заметил это и тут же пояснил:
– Я здесь не для того, чтобы что-то требовать от тебя или выяснять отношения. Я вел себя эгоистично, думал только о том, что нужно мне самому, но больше ни слова обо мне. Есть более важные вещи в этой ситуации. Например, то, что чувствуешь ты. Я хочу поговорить о тебе, если ты не против.
– Не горю желанием, если честно, – созналась я. – Но учитывая, что ты ехал сюда четыре часа…
– Два часа, – усмехнулся он.
За два часа до острова можно было бы долететь, только если плевать на все скоростные ограничения. Мне это почему-то польстило. Обычно люди не спешат так куда-то из-за ерунды.
Сет вошел и, пока я варила ему кофе, успел приметить мои чемоданы, уже набитые вещами. Остановился возле них и пару минут мрачно разглядывал.
– Я знаю, что ты боишься отношений, – начал он, когда я подошла и вручила ему чашку. – Что многие вещи, которые ты раньше любила, теперь вызывают у тебя неприятные ассоциации и панику и виной тому твои прошлые отношения. И еще я в курсе, что посттравматический синдром – это не то, что можно легко исправить. Нельзя совершить некий магический трюк и заставить тебя снова полюбить фотографироваться или избавить от страха перед соцсетями…
Сет сел на диван, а я отошла к окну, словно так у меня было больше шансов устоять перед мощной магией его присутствия, которая уже начала действовать на меня: все тело словно налилось жаром, руки тряслись.
– Так странно думать, что я – такой всесильный, умеющий обращаться практически с любым с оружием и на раз-два решать любые проблемы – тем не менее никак не могу тебе помочь. Это был словно удар ниже пояса – осознать, что от меня не больше проку, чем от этого стула или от той сковородки. Но потом я подумал… я подумал, раз я не могу избавить тебя от чего-то плохого, то… может быть, я могу взамен дать тебе что-то… что-то хорошее.
Он поднялся с дивана и сделал ко мне несколько шагов, медленно и осторожно, словно боялся спугнуть трепетное лесное создание.
– Например? – моргнула я, не понимая, к чему он клонит.
– Тебе нравится ночь? – ни с того ни с сего спросил Сет.
– Не знаю. Не то чтобы нравится. Я отношусь к ней так же, как к любому другому времени суток.
– Если ты дашь мне несколько дней, я могу сделать так, что ты ее полюбишь. И будешь испытывать счастье каждый раз, когда будут наступать сумерки…
Я нервно рассмеялась. Ну конечно. Вот она, цель его приезда. Ночи, от которых у меня снова начнет плавиться крыша.
– Я не о сексе, Анджи, – спокойно сказал Сет, глядя на мое пылающее лицо. – Я пальцем тебя не трону, клянусь. Не хочу сделать все хуже, чем оно есть. Как насчет небольшого путешествия в кемпере[13] по Ирландии? Три ночи, пять, двенадцать – сколько захочешь. Мы будем ездить только ночью с места на место, путешествовать по ночным дорогам, смотреть на звездное небо, я покажу тебе ночное море, ночные горы, ночной лес. Расскажу тебе тысячу угарных историй из своей жизни. Ты будешь смеяться ночи напролет. И потом, когда наше путешествие закончится, у тебя появится новый источник положительных эмоций. Темнота будет приносить умиротворение и покой. Я не психолог, конечно, но точно знаю, что люди запоминают хорошие вещи. Надолго.
– Даже не знаю…
– Подожди, не спорь, дослушай до конца. Я знаю, что тебе нравится гитара, ты всегда с огромным удовольствием слушаешь гитарные партии в песнях…
– Пожалуй, да, – улыбнулась я.
– Когда я был подростком, я мечтал научиться играть на гитаре. Отец был категорически против. Гитара в его представлении была инструментом бунтарей и безбожников. А электрогитара – вообще орудием дьявола, завлекающим неокрепшие умы на бесовские рок-концерты. Но я был так заворожен, что смог тайком купить ее и принести в дом! Я прятал ее так старательно, как даже контрабандисты не прячут кокаин. А по ночам учился играть. Самым сложным было заставить звучать ее на пределе слышимости. Фактически я научился играть на гитаре, почти не прикасаясь к струнам и скорее помня звук, чем извлекая его.
– Серьезно? Это вообще возможно?
– Все возможно, если рискуешь жизнью, – усмехнулся Сет. – Хочешь, я научу тебя играть на ней? Ты потеряла Диснейленд, зато найдешь нечто иное, столь же волшебное. Я смог научить даже Агнес! А Агнес – это просто головная боль, помноженная на мигрень, – со смехом закончил он.
– Сет, я…
– Подожди, это еще не все. Что ты думаешь о мороженом?
– До сегодняшней минуты я о нем особо не думала. Просто ела время от времени, – ответила я.
– Ты знаешь, что в мире существует больше тысячи разных сортов мороженого? Какой твой любимый?
– Ванильное.
– Нет, так не пойдет, – покачал головой Сет, потирая переносицу. – Жизнь слишком коротка, чтобы есть одно ванильное мороженое! А как же мороженое со вкусом попкорна? Или зеленого чая? Или со вкусом жвачки?
– Я даже не слышала о таких.
– Давай так. Если ты согласишься на ночное путешествие, то с нами поедет переносной холодильник с дюжиной разных сортов. Каждую ночь мы будем пробовать какое-то новое. Мороженое со вкусом лаванды – на лесной опушке. Ромовое – на берегу моря. «Роки роуд»[14] – где-нибудь в непролазных дебрях между Голуэем и Донеголом…
– «Каменистая дорога» на каменистой дороге? – рассмеялась я.
– Сечешь! – подмигнул он.
– Я не съем столько мороженого!
– О, еще как съешь! И станешь преданным фанатом. В заграничных путешествиях первым делом будешь пробовать местные сорта. Начнешь коллекционировать вазочки для мороженого. Купишь домашнюю мороженицу, чтобы изобретать новые виды… Смотри, ты смеешься без остановки с тех пор, как я стал говорить про мороженое. Еще немного – и у тебя появится новый источник радости взамен тех, что ты потеряла. Итак, ночное путешествие с дегустацией мороженого и уроками игры на гитаре. Все включено. В комплект входит сотня угарных историй из жизни пресвятого мученика Сета МакАлистера. Стопроцентная скидка для женщин с именем Анджи. Что скажешь?
Я расхохоталась, борясь с ужасным желанием подойти к Сету и обнять его. Мне нравился его план, но я знала, чем он, скорей всего, закончится. Я не устою перед магией вновь обретенной близости. Я снова окажусь в его постели, или он в моей, а постель – это первая остановка на маршруте в ад.
– Послушай, я не жду никакой награды, – сказал Сет, видя мою борьбу с самой собой. – Это путешествие – не ловушка. Только мой подарок тебе, потому что ты дорога мне. После того, как оно закончится, я просто вернусь к своей жизни, а ты – к своей. Мы останемся друзьями, и тебе даже не придется видеть мою физиономию. Я просто хочу подарить тебе что-то особенное вместо того, что украл тот подонок. Вот и все. Показать, что жизнь – это не только череда потерь, но и множество приобретений. Подумай над моим предложением, окей? И позвони, если решишь принять его. Надеюсь скоро увидеть тебя снова…
И он снова набросил куртку, отсалютовал мне и пошел к двери.
– Ты собираешься обратно прямо сейчас? – поинтересовалась я.
– Да, так будет лучше, – улыбнулся он, глядя на мои губы. Потом отвел взгляд, словно смущаясь от своих собственных мыслей.
– Тому, кто не в ладах со скоростными лимитами, лучше не ездить по ночам, – сказала я. – Останься до утра.
– Не переживай, назад я буду ехать очень осторожно. Хочу дожить до нашего ночного путешествия, – подмигнул мне Сет, обнял на прощанье и был таков.
Когда он уехал, я прошла по дому, пребывая словно в трансе. В том, что он сказал, сделал и предложил, было что-то настолько особенное, что хотелось плакать. Он думал обо мне. Его волновали мои чувства. А своим он просто наступил на горло.
И только ближе к полуночи до меня внезапно дошло, что он вряд ли успел перебраться на материк. Если море штормило, переправу всегда закрывали раньше, а прогноз на сегодняшнюю ночь как раз обещал бурю.
Я набросила пальто, села в свою машину и медленно поехала к переправе по дороге, вдоль которой уже зажглись фонари. Я не ошиблась. Внедорожник Сета стоял на берегу, неподалеку от пирса.
Я запарковалась рядом, выбралась наружу и, заглянув в окно его машины, постучала по стеклу.
– Войдите, – послышалось изнутри.
Умирая со смеху, я открыла дверцу и забралась внутрь. В салоне было тепло и тихо звучала музыка, Сет сидел за рулем и блаженно улыбался, глядя на меня.
– Извини, я совсем забыла, что переправу могли закрыть раньше обычного… Ты так и собираешься сидеть тут до утра?
– Почему нет? Тут тепло, сухо, у меня есть термос и радио. До рассвета всего пять часов. И еще надвигается шторм, чей звук будет лучше любой колыбельной.
Я рассмеялась, коснулась его руки.
– Ты можешь переночевать у меня. Серьезно. Если прекратишь ломаться, я сразу же соглашусь на твой незабываемый ночной круиз.
– Серьезно? Без шуток? – спросил он.
– Да, – кивнула я. – Начинай затариваться мороженым, готовь карты ночного неба, подкручивай струны у своей гитары…
– Есть, мэм, – улыбнулся Сет, глядя на меня с немым обожанием.
Мы вернулись домой. Погода к тому моменту окончательно испортилась, ветер где-то оборвал провода, и ужинать нам пришлось при свечах. Будь моя воля, и этот вечер никогда бы не закачивался. Мы бы сидели остаток вечности друг напротив друга, слушая шум дождя и рокот штормящего моря…
Потом мы задули свечи и разошлись по разным спальням.
В ту ночь я так и не смогла уснуть. Все думала о Сете и о том, что он хотел сделать для меня. Ближе к утру я не выдержала, пришла к нему в спальню и легла рядом, всхлипывая и утирая слезы. Он тоже не спал. Обнял меня, обвил руками, тяжело дыша. Оказаться внезапно так близко было испытанием. Не столько физическим, сколько душевным.
– Не плачь, – прошептал мне он. – Постарайся уснуть, окей? До утра еще долго…
– Прости, что разбила твое сердце.
– Мое сердце переживало и не такие потрясения, – проговорил он, перебирая в пальцах прядь моих волос. – Помню, как мне подарили карманную Библию на Рождество вместо набора «Лего», о котором я молился целый год.