Тайлер рассмеялся, потом коснулся моего плеча и добавил, уже серьезно:
– Прости, что отдал тебя твоему двинутому папаше. Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом…
– Ты не отдавал.
– Это слабо утешает. Я в итоге поехал за вами, но так и не догнал – либо твой папаша свернул не в ту сторону. Прости меня, детка. Я знаю, что случилось потом. Наш человек раздобыл твои фото из госпиталя, сделанные полицией…
– Серьезно? – усмехнулась я. – Надеюсь, они доставили Дэмиену удовольствие.
– Нет, не доставили, – покачал головой Тайлер. – После того как он их увидел, то… Только не думай, что я его выгораживаю, – вот еще, делать нечего! – но три дня он не выходил из комнаты. А когда вышел, едва живой от голода и обезвоживания, первым делом спросил о тебе. Даже не о том, есть ли новости от Дженнифер. Мне это показалось забавным. Если только вообще что-либо в этой ситуации можно назвать забавным…
Странное дело: слушая об угрызениях совести Дэмиена, я не почувствовала вообще ничего. Словно Тайлер рассказал мне не о парне, о котором я грезила, а о котировках акций никому не известных компаний.
– Надеюсь, ему лучше, – все, что смогла выжать из себя я.
– Ты все еще не можешь простить ему, так?
– А должна? – усмехнулась я.
– Нет. Ты никому ничего не должна. По-моему, это первое правило жизни, которое стоит усвоить… Ладно. мы заболтались, не пора ли сваливать отсюда? Мать сказала, что ты таки накормила своих ребятушек снотворным. Но они скоро проснутся и кинутся тебя искать. Не то чтобы я волновался, просто не хочется ненароком никого убить… Залезай вперед…
Я села на пассажирское сиденье, Тайлер забросил в багажник чемодан, завел мотор, и машина рванула с места.
– Как обстоят дела у моей будущей самой любимой женщины? – улыбнулся до ушей Тайлер.
– Это ты о ком?
– О ней. – Он кивнул на мой живот и весело расхохотался.
– Откуда ты знаешь, что у меня будет дочь?
– Мама сказала. Она как не в себе, ей-богу, после того как узнала, что станет бабушкой. Больше ни о чем другом не говорит.
– Не припомню, чтобы говорила с Джованой о поле ребенка, – прищурилась я.
– О, значит, проговорился твой доктор, – хохотнул Тайлер.
– Несмешно, – сказала я. – Я прихожу в ужас от того, насколько тотальной может быть слежка. Можно мне хоть немного пожить в мире, где никто не знает обо мне ничего, пока я сама об этом не расскажу?
– Можно, – ответил Тайлер, примирительно касаясь моей руки. – Тебе все можно, моя малышка.
– Да голову мне дуришь, – рассмеялась я. – А сам небось приставил пистолет к виску моего врача, чтобы выпытать информацию. Знаю я, как Стаффорды все решают.
Тайлер расхохотался так громко, что уши заложило.
– Что ты. Вечно ты плохо о нас думаешь. Совсем я не такой. Какой еще пистолет? Не было у меня никакого пистолета. Обычный кухонный ножик…
– Сукин сын, – фыркнула я, толкая его в плечо.
– И я от тебя без ума, – улыбнулся он.
Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь услышу это от заклятого врага.
– Как дела у семьи? – спросил Тайлер. – У Рейчел, Сета, Майкла?
– Тебе это правда интересно? – рассмеялась я.
– Хочется знать, многих ли МакАлистеров религия по-прежнему держит в узде, или в будущем с кем-нибудь все же есть шанс поладить.
– Боюсь, отца уже не изменить. Рейчел очень набожна, но она исповедует ту чистую и светлую религию, которую проповедовал Христос. Никогда никого не обидит, подставит вторую щеку под удар, будет добра к тем, кому Бог дал меньше, чем ей. Агнес, думаю, будет такой же, как она. Сет не слишком верит в Бога. Его слишком часто наказывали за пустячные провинности, и с религией у него отношения так себе. А Майкл… Вот Майкл может пойти по стопам отца.
– В нем тоже заложено тайное желание превращать людей в отбивные? – усмехнулся Тайлер.
– Нет, как раз наоборот. У Майкла большое сердце, и, в отличие от отца, которого я могла бы сравнить с глыбой льда, Майкл – тепло и огонь. Но когда человеку некому отдать этот огонь, он найдет себе другой объект обожания. Например Бога. И в поклонении Ему может зайти далеко. Ты же в курсе, что он учится в католической семинарии?
– Да, – кивнул Тайлер. – Скоро нас ждет еще и преподобный отец Майкл, который возьмется за Стаффордов с утроенной силой?
– Религиозность порой и правда принимает некрасивые формы. Но я надеюсь, что Майкла обойдет эта судьба. А лучше пусть он встретит девушку, которая, в отличие от Бога, обещающего рай потом, даст ему этот рай сейчас. Женщина вообще гораздо щедрее Бога, не находишь? Бог требует слепой любви и поклонения и только самых достойных согласен вознаградить. А женщина, наоборот, сразу отдает все, что у нее есть, зачастую тем, кто ее не стоит, и даже любовь взамен не всегда получает…
– Согласен. По сравнению с женщиной Бог – просто скряга, – усмехнулся Тайлер. – И на месте Майкла я бы предпочел молиться какой-нибудь красавице в постели. Он когда-нибудь встречался с кем-то?
– Майкл? На моей памяти только пару раз, и отношения всегда были очень короткими. Однажды начал мутить с соседской девчонкой, но его хватило только на несколько дней. Сет еще пошутил тогда, что Майклу стоит стать полководцем, потому что он может брать крепости за два дня.
– Принять целибат при таком таланте – это действительно просто кощунство, – рассмеялся Тайлер.
– Он пока его не принял. И надеюсь, не примет. В мире, в котором столько проблем: экология, войны, экстремизм, нищета, современное рабство, – служение Господу – это какая-то несусветная блажь. Все равно что размахивать кадилом на тонущем корабле вместо того, чтобы выносить воду и чинить пробоину.
– Ты жестока, и я без ума от этого, – усмехнулся Тайлер, блаженно улыбаясь.
– Я всего лишь говорю то, что думаю. Хочешь по-настоящему служить Богу – тогда спаси его самое драгоценное создание: эту планету. Я бы написала это на входе в каждую церковь. Вместо пожертвований церкви иди дай денег тем, кто спасает животных или климат, или высаживает деревья, или очищает океан от пластика. Вот это будет истинное служение Богу. А подавая церкви, ты заботишься лишь о том, чтобы у священнослужителей были роскошные автомобили и красная рыба на столе. Ты видел вообще этих архиепископов и кардиналов? Да они же все как золотом облиты…
– Может, Майкл просто-напросто хочет быть причастным к дележу церковного пирога?
– О нет. Я не знаю другого человека, который испытывал бы такое равнодушие к деньгам или атрибутам власти, как Майкл.
– Тогда что его влечет? Обещание рая? Или, может, он совершил преступление перед Богом, которое не дает ему спать по ночам? – предположил Тайлер.
– Майкл на дух не выносит Стаффордов, но вряд ли мог бы убить кого-то. Для него заповедь «не убий» сильнее его личных антипатий.
– О, я не имел в виду убийство. Есть множество других способов не угодить Богу, – заметил Тайлер с усмешкой, и я подумала, что он снова прав.
* * *
Триста километров на северо-восток, четыре часа езды по ночным дорогам, залитым лунным светом, – и мы с Тайлером прибыли в южный Дублин, в дом Стаффордов. Меня немного трясло, то ли от усталости, то ли от волнения. Дважды я уже бывала в этом доме. Оба раза как заложница, враг, разменная монета. Оба раза меня унижали, калечили, издевались. Я мечтала однажды прийти сюда как гость, но в глубине души никогда не верила в то, что это возможно.
До сегодняшнего дня.
Тайлер дал мне руку и помог выбраться из машины. Мы прошли по аллее старых деревьев, поднялись по ступенькам крыльца, украшенного белыми витыми перилами, и вместе перешагнули порог. В холле горел свет, теплое сияние оранжевых бра заливало прихожую. Нам навстречу шагнул то ли дворецкий, то ли бодигард. Забрал нашу верхнюю одежду и набрал хозяйку дома по внутренней связи, обращаясь к ней «мисс Стаффорд».
Тайлер повел меня в гостиную с видом на ночные холмы, с россыпью огней города вдалеке, усадил на диван, распорядился принести чай. Через минуту к нам присоединилась Джована, подошла ко мне и обняла, как мать обняла бы дочь.
Следом в гостиную спустилась Линор, ужасно повзрослевшая за те полгода, что я ее не видела. На ней были простые синие джинсы и белая рубашка навыпуск, подвязанная тонким ремешком. Я все еще помнила, как она оскорбляла меня и таскала за волосы, поэтому осталась стоять на месте, молча следя за ней взглядом, как за опасным зверем.
Она оглядела мою фигуру, скользнула взглядом по животу, потом со словами «Здравствуй, Кристи» медленно протянула мне руку. Я пожала ее, пытаясь разгадать выражение ее лица: то ли настороженность, то ли смущение. Но уже не ненависть, и на том спасибо.
Джована распорядилась подать ужин. Парень и девушка в элегантной форме накрыли на стол. Тайлер помог мне сесть, Джована устроилась рядом и весь ужин подливала мне воду и подкладывала салаты, Линор несколько раз обратилась ко мне, искренне (по крайней мере, так показалось) интересуясь моим здоровьем, ребенком и отношениями с семьей.
Странно, но здесь, среди Стаффордов, я не чувствовала себя лишней. Не ощущала страх и тревогу, не боялась за завтрашний день. Здесь все было иначе, чем там, во внешнем мире. Единение, уверенность, кровные узы, поддержка, духовная связь – они были в каждом слове, в каждом взгляде, в каждом движении руки. Все замыкалось в единую цепь, и каким-то образом я отныне была ее звеном.
После ужина Линор вызвалась показать мне мою комнату. Мы поднялись по ступенькам на третий этаж особняка Стаффордов и остановились перед дверью.
– Я хочу извиниться за все, что когда-то сказала и сделала, – обратилась ко мне Линор, нервно касаясь лба. – Мне понадобилось время, чтобы понять, что ты… ты не враг. И все, что произошло между тобой и Дэмиеном, и ваш ребенок – это на самом деле благословение и шанс для нас всех…
– Все в порядке, – ответила я, не зная, что еще добавить. Честно говоря, я попросту растерялась.
– Я бы никогда не простила того, кто издевался надо мной, – продолжила Линор. – Но я знаю, что ты – не такая, как я. Лучше. А значит, сможешь простить. Я сама обустроила для тебя эту комнату; надеюсь, тебе понравится. Мне хочется, чтобы ты забыла, как этот дом встретил тебя однажды. И увидела его другим – уютным и гостеприимным.
* * *
Большая комната с видом на сад, теплая ванна и большая удобная кровать под пологом. На прикроватном столике стояли свеча с ароматом лаванды, графин с водой и маленький букет свежих цветов. Линор вложила душу в оформление, и меня это тронуло. Растопило последнюю льдинку в сердце. Я забралась в кровать, поставила будильник на восемь утра, чтобы не слишком залеживаться, и обнаружила кучу неотвеченных звонков от Харта. Значит, Оливер и Коннор уже пришли в себя и доложили ему о моем побеге.
Впервые с тех пор, как мы расстались, я позвонила ему. Он сразу же ответил и принялся резко отчитывать меня за то, что я сделала. Его прямо разрывало от гнева, и почему-то мне это польстило.
– Ты закончил? – спросила я ровно, когда он сделал паузу, чтобы отдышаться. – Можно маленькой бесправной рабыне, посмевшей уйти от хозяина, наконец высказаться?
– Кристи, что ты несешь? Какая рабыня?
– Только не говори, что ты воспринимал меня как равную, когда разыгрывал меня вместе с твоими бодигардами.
– Мне было важно знать, что ты в порядке!
– Если бы это было действительно важно, ты бы не предпочел мне компанию моего отца. Ты бы на хрен его послал.
Харт умолк, тяжело дыша, словно вот-вот собирался швырнуть трубку на пол. Подумать только, господин Сталь Вместо Нервов пришел в ярость. Прямо как тогда, на поле, когда я посмела не сесть в его машину.
– Кристи, где ты? – чуть спокойней сказал он, пытаясь взять себя в руки. – Возвращайся домой, не глупи. Ты нигде не будешь в безопасности. Ни ты, ни ребенок. Прошу тебя…
Разговаривая с Хартом впервые за столько дней, я забыла, каким настойчивым и убедительным он может быть. Как неадекватно реагирует моя голова на звук его голоса. Как мне хочется бросить все, послать все лесом и бежать к нему. Тем более что сейчас мы были так близко – в черте одного и того же города. Я могла бы взять такси – и уже через полчаса стояла бы на пороге его квартиры. Всего полчаса – и он снова был бы моим…