* * *
Тишина. Кабинет. Человек за столом… Которому не позавидуешь. Ну, то есть вначале, если деньги, дачи, машины, яхты, наложниц посчитать – сильно позавидуешь, но потом, когда поймешь, что всё это в одночасье забрать могут, пеньковый галстук взамен предложив или евронары до конца жизни, то как-то не очень на его место хочется. Потому как тот, кто высоко взлетел, тот больнее других падает. И если все прочие, которые при троне и кормушке пасутся, могут как-то выкрутиться, то у него – ни единого шанса. Заметен он отовсюду, со всех сторон, как чирей на… лысине. Оттого он, может быть, единственный всерьез озабочен не разодраться с вероятным противником до кровушки или, если до кулачков дойдет, побороть супостата. Ну, не хочется ему на веревке болтаться или от сердечного приступа до суда помереть.
– Что у тебя?
– Нехорошо у меня. Дядя Сэм соскочил с крючка.
Хотя кому дядя, а кому второй после первого человек в Доме на холме.
– Откуда известно?
– Связник передал, что он избегает контактов. А потом пропал.
– Кто?
– Связник.
– Искали?
– Искали. Как в воду канул.
– Это не «нехорошо», это – ни в какие ворота! Нам без Дяди Сэма никак.
К лучшему люди быстрее привыкают, даже если они первые – хорошо свои ушки и глазки в том домике с колоннами иметь, чтобы в курсе событий быть, а может, чего и поправить. Конечно, человечек такого уровня под чужую дуду не пляшет, но, когда на взаимовыгодных началах, когда они – ему, а он – им, когда вектор интересов совпадает и приносит обоюдные дивиденды… А теперь – облом.
– Надо людей туда послать, чтобы разобрались.
– Опасно. Если он в отказ пошел, можем напороться – там сто кругов охраны, что твои церберы. Сами засветимся, его засветим, шум пойдет.
– Да, скандал нам теперь не к месту. Может, по линии нашей резидентуры? Кто там у нас?
Прошлись по списку…
Кисло с резидентурой.
– Вот этот кто, фамилия у него знакомая.
– Сын помощника второго зама Первого главного управления.
– А этот?
– Двоюродный брат.
– Этот?
– Внучатый племянник.
– Что они оканчивали?
– Один – педагогический, другой – ветеринарный, а этот по линии культуры.
– Какой, нахрен, культуры?!
– Клубно-массовой по народным гуляниям.
– Что?! Он там празднества организовывать собирается с плясками и песнями? Или лямку тянуть? Как они вообще, все?..
А что тут ответить – только руками развести можно. Хрен их знает, как вся эта братия просачивается в министерства, аппараты и госкорпорации со своими дипломами колледжей, аттестатами или просто справками о не начатом среднем образовании. Ну, вот как-то так – вроде сидел в кресле заслуженный академик со званиями, госпремиями, звездами и монографиями, да весь куда-то из кабинета вышел, а на его место присел пацан лет двадцати, наверное, с выдающимися способностями, ежели ему такое большое дело доверили или заводик оборонный. Или, того не лучше, дамочка лет двадцати от роду и тоже с большими и даже выдающимися – что спереди, что сзади – способностями, которая, не покладая рук, ног и прочих частей тела трудится и днем, и ночью, со всем своим усердием, всегда готовая услужить… пардон, послужить Отечеству, не щадя живота своего… Ну, как за такое усердие внеочередную полковничью звезду не навесить или премию в размере десятилетнего оклада не выписать…
И чем разведка хуже, если кругом так? Или у их генералов сынов нет и родственников, которым они могут доверять, как себе? А в разведке – это главное. Доверие – главное, потому как потоки надо контролировать, которые назначены на подкупы их чиновников, на сексотов, на конспиративные квартиры и виллы, на рестораны, где приходится за врагом бдить, на курорты разные и пятизвездочные отели, где удобно проводить вербовки, опять же легенды «мерсами» и бриллиантовыми кулонами поддерживать… Ну, разве можно такие деньги кому-то стороннему доверить? Нельзя! Бесхозяйственность это!
– А эти кто?
– Это дочери начальника Шестого отдела.
– А чего они такие расфуфыренные?
– Их внедряют через Голливуд, поэтому – учеба в американской театральной академии, презентации, фуршеты, антрепренеры, одежда, лимузины. Клип вот теперь снимается для MTV.
– Клип нахрена?
– Для поддержания легенды. Легенда у них такая – звезды шоу-бизнеса с премией «Грэмми», миллионными гонорарами и виллами в Майами.
– Совсем охренели! А к Дяде Сэму кто пойдет? Эти профурсетки?
– Нет, им еще лет пятнадцать надо на легенду работать, чтобы в американском шоу-бизнесе укорениться.
– Там хоть кто-то есть, не из родственников?
– Есть.
– Им можно доверять? Будут они молчать, если их вычислят?
Неопределенное пожатие плеч.
А кому нынче можно доверять, кто не сдаст, если их за задницу возьмут, когда даже на самом верху, у каждого второго вилла за кордоном, дети в оксфордах и принстонах, счета в офшорах, мама в Ницце, любовница на Сицилии и прочие материальные радости по всему миру, как по карманам, распиханы. Ну, как тут не «запоешь», если тебе все эти блага вдруг прищемят? Это даже не на «достоинство» – каблуком, как при Ежове и Ягоде, это еще обиднее, потому что шкура если что – нарастет, а денежки не вернуть.
– Может ГРУ?
Может быть… Только тех, которые в поле, с террористами на ножичках, которые без роду и племени, кто их в забугорные командировки пошлет? А те, что за казенный счет в круиз по европам снаряжаются, те проездные Мосгортранса лондонским контролерам предъявляют и проституток за казенный счет выписывают. Нет, не вариант.
Что в остатке?.. Хрен, да немного. И не только там, а везде, и в космосе, и в оборонке, и в армии – кругом братья, кумовья, да любовницы, потому как за результат спросу нет, а только за личную преданность своему хозяину…
– А если?..
– О ком ты?
– Об этих, которые на Ближнем Востоке и в Африке… Которые моим пацанам уши резали, а потом лопатой шинковали…
Ну да, резали, чтобы до Верховного добраться, чуть «борт» его не грохнули. И в Африке, и на Востоке, и за океаном такого наворотили. Может, точно?.. Эти черт знает как, но – могут. Правда, есть одно «но»: себе на уме они, и хоть подчинены Верховному, но в «кухню» свою не допускают, общаясь с ним только через Посредника. А может это и хорошо – их ведь фактически нет. Они ни по каким спискам не проходят, ни за кем не числятся и никаких бюджетов не получают, за которые их потянуть можно. Они – пустота, туман, мираж.
– Да?.. Может быть.… Через них, верно, нас не уцепишь. Скользкие они, как мыло в вазелине. Давай, найди их…
– Но я не могу…
– Ах да, забыл.
Вернее – не привык, чтобы без слуг, как без подпорок, чтобы, лично, никому не передоверяя. Такой дурдом!
– Добро, я свяжусь с ними. Сам. А ты готовь встречу.
* * *
Объявление на заштатной доске: «За десять тысяч рублей вознаграждения верну найденный в парке кошелек со ста десятью рублями мелочью. Потерявшего прошу перезвонить… число… время…» И номер, какого в природе не бывает.
Дурацкое объявление, но кому надо понятное – число, время, место… И будь любезен, потому что не неизвестно кто кошелек потерял, а Верховный, к которому надо на полусогнутых…
* * *
Два человека на берегу озера, на мостках, с удочками, в пестрых шортах и легких футболках. Под распахнутым зонтом. Хорошо на даче летом – птички щебечут, листва шелестит, ветерок задувает, волнушка о сваи плещет, вода отблескивает мелкой рябью. Сзади на раскладных стульчиках полукружком, сидит, прея на солнышке, дюжина молодцов в черных пиджаках. Эти без удочек и смотрят в разные стороны по секторам, наверное, за природой наблюдают. И дальше, на деревьях и в земле по самые глаза, еще их коллеги, «орнитологи» и «ботаники» притаились.
Отчаянно дёргаются поплавки, дугою гнётся удилище – что не заброс, то улов! Хороша рыбка, одна к одной!
Сидят рыбачки, удят рыбку. Один – любому в стране известен, хоть фас, хоть в профиль, хоть с удочкой, хоть за штурвалом истребителя, хоть в обнимку с народом… Другой – никакой из себя, глазу зацепиться не за что, без фамилии, без имени, без звания и места работы. Никто. Просто – Посредник.
Прыгают поплавки, светит солнышко, взблёскивает чешуей выдернутая из воды рыба.
– У меня к вам дело…
Ну да, без дела сюда не приглашают.
Посредник слегка повернул голову.