Сейчас Галиана была одета иначе. Клавэйн по-прежнему смутно видел очертания ее серого комбинезона, но вокруг него появились подвижные завитки света – они разворачивались в цепочки символов булевой алгебры. В ее волосах, словно ангелы, плясали рисунки. Едва заметная паутина мыслей связывала ее с другими сочленителями.

Галиана сияла нечеловеческой красотой.

– Ты сказала, что дело обстоит намного хуже, – произнес Клавэйн. – А сейчас готова показать мне?



Галиана снова отвела его к Фелке. Они миновали детские комнаты, единственными обитателями которых теперь были механические зверушки. Фелка свою детскую не покидала.

В прошлый раз Клавэйн был потрясен при виде этой девочки, но назвать причину потрясения он бы не смог. Было что-то такое в целеустремленности, проявлявшейся в ее действиях, в нечеловеческой сосредоточенности, словно судьба вселенной зависела от исхода ее игры. Со времени его посещения ни Фелка, ни комната не изменились. Обстановка была такой же строгой, даже угнетающей. Казалось, что Клавэйн и Галиана покинули ее лишь мгновение назад, словно начало войны и нападение на Гнездо – битва, в которой лишь наступила передышка, – были видениями из чужого кошмарного сна; ничто не могло отвлечь Фелку от ее занятия.

И это занятие повергло Клавэйна в благоговейный ужас.

Раньше он видел, как она делает странные пассы. Теперь имплантаты в его голове позволили понять, какую цель она преследует. Вокруг Фелки, окружая ее, словно защитный вал, высилась призрачная копия Великой Марсианской Стены.

Она что-то делала со Стеной.

Клавэйн понял, что это не точное изображение. Стена Фелки выглядела гораздо выше, чем настоящая. А ее поверхность не была невидимой мембраной, как у настоящей стены, но походила на травленое стекло. На этой поверхности были вытравлены филигранные линии и узлы, становившиеся все меньше и меньше, наконец они превращались в смутные очертания. Стена колебалась и меняла цвет, и теперь Клавэйн видел, что Фелка реагировала на эти изменения с пугающей быстротой. Казалось, цветовые переливы предупреждали о какой-то опасности, угрожавшей части Стены, и, прикасаясь к ним, действуя при помощи своего тактильного кода, Фелка могла изменять узоры, блокируя и нейтрализуя опасность, прежде чем та успевала распространиться.

– Я не понимаю, – произнес Клавэйн. – Думал, что мы разрушили Стену, полностью уничтожили ее системы.

– Нет, – возразила Галиана. – Вы лишь нанесли ей некоторый ущерб. Остановили ее рост, лишили возможности корректно ликвидировать повреждения… Но на самом деле вы не убили ее.

Клавэйн понял, что Сандра Вой догадывалась об этом. Она удивлялась, как Стена могла просуществовать так долго.

Галиана рассказала ему все остальное – как им удалось пятнадцать лет назад установить связь Гнезда со Стеной при помощи оптических кабелей, проложенных глубоко под занятой червями зоной.

– Мы приостановили разрушение Стены при помощи программ, выполняемых примитивными машинами, – говорила она. – Но когда родилась Фелка, мы обнаружили, что она может выполнять эту работу не хуже компьютеров, в каком-то смысле даже эффективнее. Казалось, ей даже лучше от этого становилось. Словно в Стене она нашла… – Галиана помолчала несколько мгновений. – Я хотела сказать – нашла друга.

– И почему же не сказала?

– Потому что Стена – всего лишь машина. А это значит, что, если Фелка имеет с ней что-то общее… кто же тогда она сама?

– Одинокий ребенок, вот кто. – Клавэйн наблюдал за манипуляциями девочки. – Кажется, она двигается быстрее, чем раньше. Это возможно?

– Я же сказала тебе: ситуация ухудшилась. Фелке приходится работать напряженнее, чтобы удержать Стену от разрушения.

– Должно быть, Уоррен задел Стену, – предположил Клавэйн. – Возможность ее разрушения всегда фигурировала в наших планах новой войны как случайное обстоятельство. Но я не думал, что это произойдет так скоро. – Он снова посмотрел на Фелку. Ему показалось или она в самом деле ускорила движения с того момента, как взрослые вошли в комнату? – Как думаешь, долго еще она выдержит?

– Не слишком, – ответила Галиана. – Откровенно говоря, я думаю, что она уже потерпела поражение.

Это была правда. Взглянув пристальнее на призрачную Стену, Клавэйн заметил, что ее верхний край уже не является математически строгим кольцом; там образовались десятки крошечных дыр с зазубренными краями, которые все расширялись. Фелка уделяла все больше внимания этим отверстиям, она приказывала структуре стены подводить энергию и строительные материалы к этим критическим точкам. Когда Клавэйн представлял себе, какими процессами управляет на расстоянии Фелка, ему становилось страшно. Внутри Стены располагалась лимфатическая система, на периферии к ней присоединялись подводящие шланги диаметром от нескольких метров до долей миллиметра; жестами девочка устанавливала связь между поврежденными участками и фабриками, расположенными в толще Стены, которые производили требуемый тип роботов. Галиана сказала, что Фелка более десяти лет удерживала Стену от распада, но большую часть этого времени ее противниками были лишь естественный процесс ветшания и случайные повреждения. Теперь, когда Стену снова атаковали, положение изменилось. В этой игре у нее не было шансов.

Движения Фелки ускорялись, теряли плавность. Лицо оставалось бесстрастным, но по движениям глаз, все быстрее рыскавшим от одной точки к другой, можно было уловить первые признаки паники. И неудивительно: самые глубокие трещины уже прогрызли четверть пути до основания Стены, и они были слишком широки, чтобы их можно было заполнить. Стена распадалась по этим трещинам, через них наружу уносились кубические километры атмосферы. Сначала потеря давления должна казаться неизмеримо малой, потому что у верхнего края Стены цилиндр воздуха лишь чуть плотнее марсианской атмосферы. Но это лишь сначала…

– Нужно уйти вглубь, – сказал Клавэйн. – Когда Стена рухнет, нам нипочем не выжить, если останемся у поверхности. Возникнет самое мощное торнадо в истории.

– А что предпримет твой брат? Сбросит на нас ядерную бомбу?

– Нет, вряд ли. Уоррен хочет завладеть всеми технологиями, которые ты скрываешь. Он дождется, когда стихнет пылевая буря, и нападет на Гнездо с армией в сотню раз большей, чем вы видели до сих пор. Ты не сможешь сопротивляться, Галиана. Если повезет, ты попадешь в плен.

– Пленных не будет, – твердо сказала Галиана.

– Собираетесь погибнуть в бою?

– Нет. И массовое самоубийство также не входит в наши планы. В этом нет необходимости. К тому времени, когда твой брат доберется сюда, в Гнезде никого не останется.

Клавэйн вспомнил о червях, окружавших их; о том, как малы шансы оказаться в безопасности, если придется идти мимо роботов.

– Секретные тоннели под зоной червей? Надеюсь, ты говоришь серьезно.

– Серьезно, как никогда, – ответила Галиана. – Да, существует секретный тоннель. Оставшиеся дети уже прошли по нему. Но он расположен не под зоной червей.

– Где же тогда?

– Немного дальше отсюда.



Когда они снова проходили через медицинский центр, там было пусто, лишь несколько роботов с лебедиными шеями терпеливо дожидались новых пострадавших. Клавэйн и Галиана оставили Фелку чинить Стену; ее руки мелькали с безумной быстротой, она пыталась отдалить крах. Клавэйн уговаривал ее идти с ними, но Галиана сказала, что он напрасно тратит время: девочка скорее умрет, чем расстанется со Стеной.

– Ты не понимаешь, – объяснила Галиана. – Ты наделяешь ее человеческими качествами. Поддержание существования Стены – единственное занятие в ее жизни, это для нее важнее любви, боли, смерти – всего, что я или ты считаем человечным.


– А что случится с ней, если Стена рухнет?

– Ее жизнь закончится.

Он оставил девочку неохотно, сгорая от стыда. С точки зрения логики это был лучший выход: без помощи Фелки Стена рухнула бы гораздо быстрее и они наверняка погибли бы вместе с безумной девочкой. Насколько глубоко им нужно спрятаться, чтобы не засосало в воронку? Останется ли невредимой хотя бы часть Гнезда?

Коридоры, по которым они спускались, были такими же серыми и холодными, как прежде. В стенах не было энтоптических генераторов, на которые реагировали имплантаты в голове Клавэйна, и даже светлая аура Галианы исчезла. Они встретили лишь нескольких сочленителей, и те, похоже, двигались в том же направлении – вниз, к основанию Гнезда. Эта территория была незнакома Клавэйну.

Куда же ведет его Галиана?

– Если у тебя с самого начала имелся выход, почему ты сразу не отправила туда детей?

– Я же сказала, что мы не могли так быстро приобщить их к Транспросвещению. Чем младше дети, тем сложнее с этим, – объяснила Галиана. – Но теперь…

– Ждать больше нельзя, верно?

Наконец они оказались в комнате с таким же эхом, как и в ангаре наверху. Здесь было темно, за исключением нескольких светлых островков, но в тени Клавэйн различил поврежденное землеройное оборудование, погрузочные поддоны, краны и деактивированных роботов. Пахло озоном. Здесь продолжалась какая-то деятельность.

– Это завод, на котором строятся корабли? – спросил Клавэйн.

– Да, мы делаем здесь кое-какие части, – подтвердила Галиана. – Но это было побочное производство.

– А основное?

– Основное – это тоннель, разумеется. – Галиана включила свет.

В дальнем конце помещения, куда они направлялись, находилось несколько цилиндрических предметов с заостренными концами, напоминавших гигантские артиллерийские снаряды. Они стояли на рельсах, друг за другом. Рядом с верхушкой первого «снаряда» в стене виднелось темное отверстие. Клавэйн хотел было что-то спросить, как вдруг раздалось громкое гудение и первый «снаряд» исчез в дыре. Остальные – их осталось три – медленно подъехали к дыре и остановились. Сочленители ждали своей очереди, чтобы забраться внутрь.

Он вспомнил слова Галианы о том, что в Гнезде никого не останется.

– Что здесь происходит?

– Это путь из Гнезда, – объяснила Галиана. – И с Марса, хотя, думаю, ты уже сам кое о чем догадался.

– С Марса не сбежать, – возразил Клавэйн. – Заграждение работает надежно. Разве ты не убедилась в этом после гибели своих кораблей?

– Корабли были отвлекающим приемом, – сказала Галиана. – Мы хотели внушить вам, что по-прежнему пытаемся улететь, а на самом деле наш путь уже действовал.

– Дорого же вам обошелся этот отвлекающий прием.

– Не так уж дорого. Я солгала тебе, сказав, что мы не проводили клонирования. Мы занимались этим, но лишь для того, чтобы создавать тела без мозга. Еще до старта корабли были полны трупов.

В первый раз с той минуты, как Клавэйн покинул Деймос, он улыбнулся – ему показался забавным столь явный перекос в мышлении Галианы.

– Разумеется, была еще одна цель, – добавила она. – Эти корабли провоцировали вас на прямую атаку Гнезда.

– Значит, все было задумано заранее?

– Да. Нам требовалось привлечь ваше внимание, чтобы вы сосредоточили вооруженные силы на низкой орбите, поблизости от Гнезда. Разумеется, мы надеялись, что нападение начнется позже… но мы не знали о заговоре Уоррена.

– Значит, вы что-то замышляли.

– Вот именно. – Следующий «снаряд» нырнул в дыру, на впускных рельсах потрескивал озон. Теперь «снарядов» осталось только два. – Мы можем поговорить позже. Времени мало. – Она создала в его визуальном поле изображение Стены, наполовину испещренной гигантскими трещинами. – Она рушится.

– А Фелка?

– Все еще пытается спасти ее.

Он взглянул на сочленителей, которые забирались в первый «снаряд», и попытался угадать, куда они полетят. Может, это какое-нибудь знакомое ему убежище, а может, край столь же запредельный для его понимания, как и загробный мир? Найдутся ли у него силы выяснить? Возможно. В конце концов, ему нечего терять, он наверняка не вернется домой. Но если он последует в изгнание за Галианой, то всегда будет мучиться от мысли, что бросил Фелку.

Ответ, когда он пришел, оказался прост.

– Я возвращаюсь за ней. Если ты не можешь меня ждать, не жди. Но не пытайся остановить.

Галиана медленно покачала головой:

– Даже если ты ее спасешь, она не поблагодарит.

– Может быть, позже, – ответил он.



Было такое чувство, будто он возвращается в горящий дом. Если вспомнить, что говорила Галиана о Фелке – что, строго выражаясь, девочка мало чем отличается от автомата, – его поступок не имеет смысла, это просто самоубийство. Но если он ее бросит, то сам перестанет быть человеком. Он совершенно неверно понял слова Галианы о том, что девочка дорога сочленителям. Решил, что они привязаны к ней… а Галиана имела в виду, что этот ребенок обеспечивает их существование. Теперь, когда Гнездо покинуто, в ней больше не нуждаются. Неужели Галиана сама стала холодна, как машина, или она всего лишь до крайности реалистична?

После одного-двух ошибочных поворотов он нашел детскую и комнату Фелки. Его имплантаты снова создавали в воздухе призрачные картины. Теперь огромные расщелины в Стене достигали поверхности Марса. От Стены откалывались куски размером с айсберг, они лежали на марсианской пыли, словно гигантские осколки стекла.