— Это наиболее важное из всех свидетельских показаний, которые до сих пор мы слышали, — сказал Король, потирая руки. — Итак, пусть присяжные…

— Если только кто-нибудь из них сможет объяснить прочитанное, — сказала Алиса (она настолько выросла за последние несколько минут, что ничуть не побоялась прервать Короля), — я дам тому шестипенсовик. Я не вижу в стихах ни крупицы смысла.

Присяжные записали на своих грифельных досках: «Она не видит в стихах ни крупицы смысла», но ни один из них не сделал попытки объяснить прочитанное.

— Если в стихах нет никакого смысла, — сказал Король, — это спасает всех нас от излишнего беспокойства, так как мы не будем вынуждены искать в них какого-нибудь смысла. И, однако… не знаю… — продолжал он, разглаживая рукопись у себя на колене и глядя на нее одним глазом, — мне кажется, что я все-таки вижу здесь некоторый смысл: «Но плавать я не мог…» Можешь ли ты плавать? — добавил он, обращаясь к Валету.

Валет печально покачал головой.

— Что-то не похоже! — возразил он.

(Этого он в самом деле не мог, так как целиком был сделан из картона.)

— До сих пор все в порядке, — сказал Король и начал бормотать про себя стихи: — «Узнали вы, что весть верна» — это присяжные, конечно… «Но если поспешит она… — это, без сомнения, должна быть Королева… — Что станется с тобой?»… Что станет с тобой в самом деле?.. «Я ей — один, они им — два». Это, должно быть, то, что он, знаете ли, сделал с кексами…

— Но потом следует: «У нас недавно побывав, они твои — смотри!» — сказала Алиса.

— Ну конечно, так и есть: вот они! — сказал Король, победоносно указывая на кексы, лежавшие на столе. — Ничто не может быть яснее этого. Затем дальше… «Ее, конечно, оттого припадок поразил…» Я полагаю, что тебя никогда не поражал припадок, моя дорогая? — обратился он к Королеве.

— Никогда! — закричала разъяренная Королева и с этими словами швырнула чернильницей в Ящерицу. (Несчастный маленький Билль давно уже перестал писать пальцем на грифельной доске, так как заметил, что это не оставляет никаких следов. Но теперь он поспешно принялся за дело вновь, пользуясь чернилами, которые капали с его мордочки, и писал, пока хватило чернил.)

— В таком случае, пусть эти слова вас не поражают, — сказал Король, окидывая взглядом суд и улыбаясь.

В зале царило гробовое молчание.

— Это каламбур! — объяснил Король сердито, и тогда все засмеялись.

— Пусть присяжные обдумают свое решение, — сказал Король уже в двадцатый раз в течение дня.

— Нет-нет! — возразила Королева. — Сначала казнь, приговор — потом!

— Вздор! — громко сказала Алиса. — Что за бессмыслица — казнить до приговора!

— Придержи язык! — закричала Королева, побагровев.

— Не желаю! — ответила Алиса.

— Долой ей голову! — заорала Королева на самых высоких нотах своего голоса.

Никто не пошевелился.

— Что вы значите? — воскликнула Алиса (к этому времени она достигла своего полного роста). — Вы — всего лишь колода карт!

Внезапно целая колода карт взвилась в воздух и налетела на нее.

Алиса слегка вскрикнула — наполовину от страха, наполовину от гнева. Она стала отбиваться от карт и вдруг увидела, что лежит на берегу, склонив голову на колени сестры, а та осторожно снимает сухие листья, которые, медленно кружась, падали на лицо Алисы.



— Алиса, милая, проснись! — сказала сестра. — Как же долго ты спала!

— О, я видела такой странный сон! — воскликнула Алиса и рассказала ей все, что могла вспомнить о тех чудесных приключениях, о которых вы сейчас прочитали.

Когда она кончила, сестра поцеловала Алису и сказала:

— Конечно, дорогая, это был удивительный сон! Теперь беги пить чай — ты опоздаешь!

Тут Алиса вскочила и побежала, размышляя по пути, какой в самом деле чудесный приснился ей сон.





* * *


Но старшая сестра все еще сидела на том же месте, где ее покинула Алиса. Склонив голову на руку и глядя на заходящее солнце, она долго думала о маленькой Алисе и ее чудесных приключениях. И вот она начала мечтать в полусне, подобно Алисе.

Сначала в ее воображении возникла сама маленькая Алиса. Еще раз крохотные руки обняли ее колени, и блестящие серьезные глаза младшей сестры заглянули в ее глаза. Ей чудились такие знакомые звуки Алисиного голоса. Как наяву, она видела это нетерпеливое, быстрое движение головой, чтобы отбросить назад волосы, которые постоянно стремились упасть на глаза Алисы. И пока она слышала ее голос, или ей казалось, что она слышит, — все кругом оживало волшебной жизнью: одно за другим появлялись странные создания из сна ее маленькой сестры.


Высокая трава шелестела у ее ног, когда Белый Кролик спешил мимо… Испуганная мышь плескалась в воде, прокладывая свой путь через соседнее болотце… Она слышала звон чашек — это Мартовский Заяц и его Друзья продолжали свое бесконечное чаепитие, и резкий голос Королевы приказывал казнить ее несчастных гостей… Снова младенец-поросенок чихал на коленях Герцогини, в то время как тарелки и блюда разлетались вокруг него в куски. Снова крик Грифона, пронзительный скрип грифеля Ящерицы-Билля, пыхтенье «подавленных» морских свинок смешивались в воздухе с отдаленными рыданиями тоскующего Мок-Тартля — Фальшивой Черепахи…

Так она сидела с закрытыми глазами, почти веря, что находится в Стране Чудес, хотя знала, что, как только откроет глаза, снова все станет обычным… Это лишь ветер шелестит травой… Это, колышась, тростники морщат рябью болотце… Звон чашек — это звяканье овечьих колокольчиков… И пронзительные вопли Королевы — голос пастушонка… И чиханье младенца, и визг Грифона, и все остальные странные звуки вдруг превратятся (она знала это) в смутный шум занятого трудом фермерского двора, а тяжелые вздохи Мок-Тартля — в отдаленное мычание стада…





* * *





comments


Комментарии




1




На устройствах с небольшим экраном текст может быть неразборчив. Приводим его содержание:

Злая фурия Мыши говорит:

“Не пищи же!

Наконец ты

попалась!

Ну, теперь

ты пропала:

Воровство

и разбой

знаю я

за тобой!

Все найду

преступлениья,

И тебя засужу,

потому что

без дела

Я сегодня

сижу!”

Мышь

ответила

важно,

обращаясь

к терьеру:

”Без судьи и