– Если мятеж укрепится, – продолжает король, – он окончится кровопролитием и расколом нации, чего я не могу допустить. Мы должны поддерживать баланс. Эванжелина и Мэриэна помогут это сделать ради общего блага.

После слов короля в толпе слышатся перешептывания. Одни гости кивают, другие, кажется, раздосадованы результатами Выборов Королевы, но никто не выражает несогласия вслух. Все молчат. Даже если кто-нибудь и заговорит, его не станут слушать.

Улыбаясь, король Тиберий склоняет голову. Он победил – и знает это.

– Сила и власть, – повторяет он.

Эти слова эхом разлетаются по залу: все присутствующие подхватывают их.

Они, спотыкаясь, слетают с моего языка, кажутся чужеродными во рту. Кэл смотрит на меня, наблюдая, как я повторяю вслед за остальными. В эту минуту я ненавижу себя.

– Сила и власть.



Я страдаю в течение всего ужина, наблюдая, но не видя, слыша, но не слушая. Даже еда – а ее столько, сколько я в жизни не видала, – кажется пресной на вкус. Мне следовало бы обжираться, наслаждаясь лучшей трапезой в жизни, но я не могу. Не могу даже ответить, когда Мэйвен негромко обращается ко мне – спокойным, ровным, ободряющим тоном.

– Ты отлично справляешься, – говорит он, но я старательно не обращаю на него внимания.

Как и у брата, у Мэйвена тоже есть металлический браслет, испускающий пламя. Зримое напоминание о том, что представляет собой Мэйвен – могущественный, опасный человек, истребитель, Серебряный.

Сидя за хрустальным столом и до головокружения потягивая пузырящуюся золотистую жидкость, я чувствую себя предательницей. «Что мои родители сегодня ели на ужин? Они вообще знают, где я? Или мама сидит на крыльце и ждет, когда же я вернусь домой?»

А я вместо этого торчу в зале, полном людей, которые убили бы меня, если бы узнали правду. Члены королевской семьи сделали бы то же самое, если бы могли, – и, вероятно, однажды сделают. Они вывернули мое существо наизнанку, превратили Мэру в Мэриэну, воровку в принцессу, домотканину в шелк, красное в серебряное. Утром я была служанкой, вечером стала коронованной особой. «Что еще может измениться? Чего еще я лишусь?»

– Довольно, – говорит Мэйвен.

Голос принца едва доносится до меня сквозь шум пира.

Он отодвигает мой красивый кубок и заменяет его бокалом воды.

– Но мне понравилась та штука.

Однако я жадно выпиваю воду и чувствую, как в голове яснеет.

Мэйвен жмет плечами.

– Завтра ты скажешь мне спасибо.

– Спасибо, – произношу я как можно более фальшивым тоном.

Я не забыла, как он смотрел на меня утром – как на нечто, прилипшее к подметке. Грязь, которую надо отскрести и выбросить. Однако теперь взгляд Мэйвена мягче и спокойнее, почти как у Кэла.

– Я сожалею, что утром так вел себя, Мэриэна.

«Меня зовут Мэра». Но вместо этого я говорю:

– Не сомневаюсь.

– Я серьезно, – говорит принц, склоняясь ко мне.

Мы сидим рядом, вместе с прочими членами королевской семьи, за верхним столом.

– Просто… обычно младшие принцы имеют право выбора. Это одна из немногочисленных привилегий, которую получаешь, не будучи наследником, – добавляет он с чудовищно натянутой улыбкой.

О.

– Я этого не знала, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

Наверное, нужно ему посочувствовать, но я не в состоянии вызвать в себе хоть какую-то жалость к принцу.

– Да, но… Ты не виновата.

Мэйвен переводит взгляд на пиршественный зал, словно забрасывает удочку. Интересно, кого он ищет?

– Она здесь? – негромко спрашиваю я, пытаясь говорить извиняющимся тоном. – Ну… девушка, которую ты выбрал бы.

Принц медлит, а потом качает головой:

– Нет, я ни о ком конкретно не думал. Но, знаешь, очень приятно иметь возможность выбора.

«Нет, не знаю. У меня нет такой роскоши. Нет и не будет».


– Не то что у моего брата. Он с рождения знал, что не имеет права голоса касательно своего будущего. Ну, теперь я понимаю, как он себя чувствует.

– У вас и у вашего брата есть всё, принц Мэйвен, – шепчу я так пылко, что это звучит почти как молитва. – Вы живете во дворце, обладаете силой и властью. Вы не распознаете проблему, пока она не двинет вам прямо по зубам, хотя, поверьте, с другими это случается нередко. Поэтому простите, но мне не жаль ни вас, ни его.

Вот пожалуйста, я дала волю языку. Пока я пытаюсь прийти в себя и допиваю воду, чтобы слегка остыть, Мэйвен молча смотрит на меня холодными глазами. Но стена льда подается и тает; его взгляд теплеет.

– Ты права, Мэра. Не следует меня жалеть.

Я слышу горечь в его голосе и с дрожью наблюдаю, как он бросает взгляд на Кэла. Старший брат сияет как солнце, чему-то смеясь вместе с отцом. Мэйвен поворачивается ко мне и вновь натянуто улыбается, хотя глаза у него удивительно грустные.

Как бы я ни старалась, невозможно игнорировать внезапный прилив сочувствия к одинокому принцу. Но это ощущение проходит, как только я вспоминаю, кто он такой и кто я.

Я – Красная в мире Серебряных. И я не могу позволить себе жалость к кому бы то ни было, особенно к отпрыску змеи.





Глава 11




В конце ужина собравшиеся провозглашают тост, подняв бокалы и повернувшись к королевскому столу – все эти дамы и господа в радужных одеждах, пытающиеся втереться в доверие к правящему семейству. Придется в ближайшее время заучить их символику, соотнося цвет с Домом, а Дом с человеком. Мэйвен по очереди нашептывает мне, кого как зовут, пусть даже к завтрашнему дню я это позабуду. Поначалу его подсказки меня раздражают, но вскоре я ловлю себя на том, что сама наклоняюсь ближе, чтобы лучше слышать.

Лорд Самос встает последним, и тут же наступает тишина. Этот человек требует к себе уважения даже среди титанов. Хотя на нем простая черная одежда, отделанная неярким шелком, и он не щеголяет ни массивными драгоценностями, ни медалями, от лорда Самоса однозначно исходит аура силы. И без Мэйвена я в состоянии понять, что передо мной – представитель высочайшего из всех Высоких Домов, Серебряный, которого нужно бояться в первую очередь.

– Воло Самос, – шепчет Мэйвен. – Глава Дома Самоса. Владеет и управляет железными шахтами. Он поставляет все необходимое нам оружие.

«Значит, он не просто аристократ. Его значимость определяется не одними лишь титулами».

Воло явно не любит околичностей.

– Пью за мою дочь, – рокочет он низким, уверенным и сильным голосом. – За будущую королеву.

– За Эванжелину! – кричит Птолемус, становясь рядом с отцом.

Его пылающие глаза обводят комнату, словно подзадоривая кого-нибудь возразить. У некоторых гостей вид раздосадованный, даже сердитый, но они поднимают бокалы вместе с остальными, приветствуя новую принцессу. В стекле отражается свет, и каждый бокал напоминает крошечную звезду в руке бога.

Когда лорд Самос замолкает, поднимаются королева Элара и король Тиберий. Оба улыбаются многочисленным гостям. Встает Кэл, затем Эванжелина, Мэйвен и, после секундного неловкого замешательства, я. Члены многочисленных домов делают то же самое за своими столами, и скрежет стульев по мраморному полу напоминает царапанье когтей. Впрочем, королевская чета просто кивает и спускается по небольшой лестнице, ведущей с возвышения. «Всё закончилось». Первый вечер в замке пережит.

Кэл берет Эванжелину под руку и ведет ее следом. Мы с Мэйвеном замыкаем процессию. Когда он касается моей руки, я ощущаю ледяной холод.

Серебряные теснятся с обеих сторон, в тяжелом молчании наблюдая за нашим уходом. Их лица любопытны, хитры, жестоки – и в каждой фальшивой улыбке я читаю напоминание: «Они следят за тобой». Все глаза внимательно разглядывают меня, ища изъяны и дефекты, заставляя ежиться, но сдаться я не могу.

Не могу ошибиться. Ни сейчас, ни в будущем. Я – одна из них. Я – особенная. «Я – случайность, я – ложь. И моя жизнь зависит от того, насколько хорошо я буду поддерживать эту иллюзию».

Мэйвен сжимает пальцы, направляя меня к выходу.

– Уже почти закончилось, – шепчет он, когда мы приближаемся к дальнему концу зала. – Уже почти всё.

Ощущение удушья проходит, когда мы оставляем пиршественный зал позади, но камеры следят за нами тяжелым электрическим взглядом. Чем больше я думаю об этом, тем явственней его чувствую, так что вскоре уже начинаю заранее догадываться, где камера. Возможно, это побочный эффект моих способностей. Или просто я никогда раньше не была окружена таким количеством электроэнергии, и именно так здесь себя чувствуют все. Ну или я ненормальная.

В коридоре ждет группа Стражей, чтобы сопроводить нас наверх. Опять-таки, что может грозить тут Серебряным? Кэл, Мэйвен и король Тиберий способны управлять огнем. Элана властвует над чужим сознанием. Чего им бояться?

«Мы восстанем, алые, как рассвет». Голос Фарли и слова Шейда – кредо Алой Гвардии – вновь приходят мне на память. Мятежники уже напали на столицу, и здешняя резиденция может стать их следующей мишенью. Я могу стать их мишенью. Фарли продемонстрирует меня во время следующего видеообращения, открыв всю правду обо мне в попытке подорвать власть Серебряных. «Посмотрите, как они врут нам», – скажет она, ткнув меня носом в камеру и пустив мою красную кровь на глазах у тысяч людей.

В голову приходят всё более и более безумные мысли, одна другой страшнее и причудливее. «Это место за один день сведет меня с ума».

– Всё прошло неплохо, – говорит Элара и выдергивает свою руку из руки короля, как только мы достигаем королевских апартаментов. Тиберий, кажется, ничуть не возражает.

– Отведите девушек в их покои.

Она не обращает этот приказ ни к кому конкретно, но от группы тут же отделяются четыре Стража. За черными масками сверкают глаза.

– Давайте я, – одновременно говорят Кэл и Мэйвен.

И испуганно переглядываются.

Элара поднимает безупречную бровь.

– Это неприлично.

– Я провожу Мэриэну, а Мэйвик может проводить Эванжелину, – быстро предлагает Кэл, и Мэйвен прикусывает губу. «Мэйвик». Наверное, Кэл так обращался к нему в детстве, и прозвище пристало. Символ младшего брата. Всегда в тени, всегда второй.