— Он очень помог разобраться в себе, Андрей. Мне страшно от мысли, что белая полоска моей жизни окажется очень тонкой и снова наступит…



— Новое утро и новый день. У тебя есть я. У меня есть ты. Вместе у нас не будет чёрных полос. Я не питаю привязанности к зебрам. А ты ещё не знаешь, что приготовил тебе Симка.



— В смысле?



— Как креативному директору. Но пусть он сам скажет. Только я начинаю понимать, что то, что предложу тебе я, станет неактуальным.



— Ты о чём?



— Сим рассказывал про успехи своего нового директора. Но имя «Оксана» только подпитывало мысли о тебе, и слушал про незнакомую умницу я невнимательно. Знать бы, что та Оксана — это ты… моя Оксана.



Я подняла глаза на Андрея. Он коротко поцеловал меня. А я вспомнила одну маленькую игру, в которой выиграла…



— Максим! Ты мне кое-что должен!



— Оксана! Это нечестно!



— Почему это?



— Разговор был про офис!



— Не помню такого! Разговор был про один день!



— Уже вечер!



— Не увиливай!



— Это моя прерогатива устраивать всякое!



— Власть переменилась!..





* * *


— И что за задания ты ему придумала?




Мы сидели с Леной во дворе её дома и наблюдали, как Данилка устраивал в песочнице бои лопатками. Подруга порывалась остановить поединок нового вида дворового спорта, но я удерживала её — мальчишка должен набивать шишки и терпеть ссадины, должен уметь держать удар, терпеть поражения и делиться победами. Ему явно не хватало отца, и хоть Лена не тряслась над ним, как курица, но на скамейке продолжала сидеть с заметным усилием над собой.



— Да ничего не придумала, не успела. Он меня купил.



Я улыбнулась, вспоминая, как не хотел Максим в кругу семьи становиться мальчиком на побегушках. Что ни говори, а даже лучшему в мире психологу иногда нужен психолог. Максим когда-то стал центром семьи Андрея, и потерять эту маленькую, но важную для него роль не хотел. Недополучив любви рано ушедшей матери и вскоре за ней погибшего отца, он купался в любви приёмных родителей. Было удивительно наблюдать, как кормила его с рук Вера Михайловна, обмакивая кусочки шашлыка в соус и вытирая салфеткой испачканные губы. Как, по-детски зажмурившись, успешный бизнесмен подставлял лицо заботливым рукам, как потом целовал их, благодаря женщину за любовь. Он был благодарным сыном. У таких родителей других детей быть не могло. Узнав, что у Данила нет отца, Виталий Семёнович попросил номер телефона Лены и тут же позвонил ей. Они разговаривали недолго, но отец адвоката быстро сумел уговорить подругу на выходные привозить мальчика к ним. А ещё лучше — приезжать вместе. Мне его предложение понравилось — я невольно стала примерять шефа на роль мужа для Лены, на роль отца Данила. Мальчишка не скучал, причём ни меня, ни мать Андрея к нему особо не подпускали, аргументируя, что женского общества ему хватает с избытком. Но Лене звонили, когда Данил хотел этого. Сначала думали, будет проситься домой, но он взахлёб рассказывал, как рыбачил с дедом на Мане, как катался на старой соседской лошади по имени Матрёшка, как быстро мчался на моторной лодке далеко-далеко вверх по течению за ягодой и грибами, плавал со спасательным кругом на плёсе и забивал гвоздики в кусочки досок. Впечатлений мальчику хватило с избытком, и уезжал от стариков он с неохотой. А я понимала, почему Марат хотел дом, и позвонила ему, предложив купить его в Усть-Мане. Один продавался как раз на улице родителей Андрея. Марат заинтересовался, и это очень обрадовало.



— Как это — купил? Дорого продалась? — хохотнула Ленка.



— Ну как сказать… дорого ли. Он обещал рассказать о себе что-то существенно важное, о чём не знает его семья.



— Компромат сам на себя сливает.



— Сама удивляюсь. Но догадываюсь — или факт будет неважнецкий, или у Максима есть смысл слить его. Только если он думает, что в чём-то там признается, а я побегу докладывать Андрею или его родителям — он ошибается.



— Да уж. Откуда ему знать, что ты не типичная женщина, а могила для чужих тайн.



— Ох, Ленка, как жить-то оказывается хорошо! — я потянулась, прикрыв рукой зевоту и счастливо улыбаясь воспоминаниям проведённых с Андреем ночей.



— Рада, что у тебя жизнь налаживается. Только мне кажется — зря ты так с Маратом. Столько лет вместе, дети, внуки. Ты сама ещё два месяца назад рвалась к нему, а теперь — Андрей. Без году неделя.



— Да... Ещё недавно я мучилась от мысли, что у Марата есть жена и сын. Теперь мучаюсь от мысли, что их нет. Кто бы мне раньше сказал, что так будет, покрутила бы у виска.



Лена повернулась и посмотрела мне в глаза:



— Ты изменилась, Оксан. Расцвела, стала уверенней, улыбаешься. Как-то успокоилась даже.



— Наверное, да. Со стороны виднее. Мне и правда теперь спокойно.



— Подумай ещё пять раз, Оксан. Я уверена в Марате, а твой Андрей мне кажется ненадёжным.



— Почему? Вы же не знакомы. В субботу поедем на пикник, родители Андрея пригласили к ним, но мы подумали, что поедем на Ману дикарями. Познакомитесь, наконец.



— Ты сама рассказывала, что адвокат твой сразу сказал, что третьей жены не будет. И вот, пожалуйста — знакомит с родителями, но не делает предложение. Как так?



— Так мы два месяца только встречаемся.



— Угу. Вам не по двадцать лет. В сорок уже через неделю понимаешь — твой человек или нет. Нет, не верю я ему. Пройдёт влюблённость, глаза откроются, а Марат уже совсем остынет. И снова — жизнь полоска чёрная. А там и Максим твой с работы тебя по-братски выпрет. И что?