Он издаёт стон.

— Я не хочу говорить об этом, — слышу я в пятый раз с тех пор, как мы выбрались из дома.

Мы ждём Эйдана уже полчаса, и я устала наматывать круги вместе с Крисом. Он уводит нас к неприметному местечку, чтобы мы не натолкнулись на Аманду, так как она считает, будто мы уже давно ушли.

— Ну думаю, что Эйдан вернётся, — наконец раздражаюсь я. — Послушай, Аманда может отвезти нас домой. А то, кто знает, когда вернётся Эйдан?

— Я сегодня не поеду с ней в одной машине, — строго произносит Крис, и я снова хихикаю.

— Она что, силой заставила тебя, Крис? — в шутку спрашиваю я. Он игнорирует меня. — Потому что с того с того немногого, что я видела и это чуть не ослепило меня, могу заметить, что с моего ракурса это не выглядело как объятия против твоей воли.

— Это всё твоя вина, — выпаливает он, и тут я не выдерживаю и начинаю смеяться.

— Прости, но это не моя вина. За это я не несу ответственности, — поднимая вверх руки, отвечаю я.

— Несёшь… Я позвоню родителям, — говорит он, прежде чем бегом направится в дом в поисках телефона.

Не могу поверить, что он во всём обвиняет меня. Ладно, да, я попросила его пригласить её на свидание и отвлечь, чтобы Эйдан не наложил на неё свои лапы. На самом деле, я никогда не думала, что он её поцелует, уединится и будет обжиматься с ней. Крис очень горячий, так что я просто считала, что секс ему не интересен. Он никогда не оценивал девушек без подстрекательств Эйдана, и даже тогда или соглашался с ним, или отрицательно качал головой.

Когда Крис возвращается, он рассказывает, что его мама уже в пути, и менее чем через десять минут огромный внедорожник заезжает на подъездную дорожку дома Аманды. Мы прощаемся с парой знакомых, которые ещё в состоянии понять кто мы такие, затем направляемся к машине. Я быстро вытаскиваю жевательную резинку из сумочки и сую её Крису в руку, на тот случай если запах пива не полностью выветрился. На его лице появляется паника, когда он понимает, зачем я это делаю. Когда я подхожу к задней дверке машины, он толкает меня к передней. Я не удивлена, но удивлена увидеть отца Криса за рулем машины.

Наш маленький годорок не пестрит развлечениями, и это палка с двумя концами. И единственными преступниками, даже в бедной части города, в основном являются скучающие детки, которые рисуют граффити на зданиях или воруют пиво в магазинах на дому. Здесь немного восхитительных вещей или действительно классных людей. Так что когда я забираюсь в машину к мистеру Скотту, то невольно смеюсь над собой, ведь даже не представляла, насколько красивым мужчиной является отец Криса.

Мистер Скотт выглядит весёлым, взгляд голубых глаз перебегает от меня к Крису. На нижней части его лица видна лёгкая щетина, а уголки полных розовых губ подняты вверх. Свет в машине чётко выделяет его ямочки на щеках. Одна прядь его золотистых волос средней длины падает мужчине на лицо.

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видела мистера Скотта — возможно, несколько месяцев назад? Нет, почти год назад. Почему-то, он выглядит по-другому. Думаю, дело в его волосах. Сейчас они длиннее. Помню, он всегда коротко их стриг, и думаю, длина и цвет его волос делают его глаза выразительнее. По тому, как его описывал Крис, я представляла себе угрюмого человека с хмурыми морщинами и вечно мрачным выражением лица, но он выглядит счастливым и весёлым.

— Ну, как, ребята, повеселились? — спрашивает он так, словно пытается скрыть смех. Не в саркастическом смысле, как обычно родители спрашивают, когда видят дюжину подростков с пластиковыми стаканчиками, возможно. наполненными алкоголем, на улице уже почти два часа ночи.

— Да, — быстро отвечает Крис.

— Лиза, как ты? Давно тебя не видел, — произносит мужчина, выезжая на дорогу.

— Я в порядке, — отвечаю я, убеждаясь, что улыбка подходит моему приподнятому тону голоса.

— Такое чувство, что я вечность не видел вас с Эйданом. А где он, кстати говоря?

— Эйдан — это Эйдан, — отвечает Крис.

— Вы всегда были, как Три Мушкетёра, — смеётся мистер Скотт.

— Да, он всегда тыкает в кого-то своим мечом, — говорю я и немедленно вспоминаю, что рядом со мной сидит родитель.

Вместо того, чтобы нахмуриться, мужчина искренне смеётся.

— Спасибо, что забрал нас, пап. Я думал, приедет мама, — говорит Крис, быстро меняя тему.

— Она устала, а мне было нечего делать. Я решил, что вечерняя поездка поможет заснуть, когда приедем домой. Как твоя мама, Лиза? Её я тоже давно не видел, — спрашивает он.

Живот скручивает, но я пытаюсь скрыть, насколько неловкая для меня эта тема.

— Всё хорошо.

— Мы тоже ходили на подобные вечеринки. Я, твоя мама и твой отец, — с улыбкой произносит мужчина.

Я поднимаю голову. Никто не говорил о моём отце. Он ушёл, когда мне было два года, так что люди думают, что это больная тема. Должно быть, он был реальным придурком, раз оставил меня и мою маму, просто сказав «пока». Но я всё равно стремилась узнать о нём как можно больше. Я знала, что мистер Скотт и мои родители ходили в одну школу, но думаю, что он никогда не рассказывал мне об отце, потому что тема просто не всплывала.

— Моя мама не любит говорить об отце, — слова произнесены раньше, чем я могу их подкорректировать. Эмоции в моём голосе застают меня врасплох.

Мистер Скотт смотрит на меня и понимает, что ему следовало быть осторожнее со словами и воспоминаниями.

— Когда я знал его, он был хорошим парнем.

Остаток дороги мы преодолели быстро и молча. Мистер Скотт переключил радиостанцию с хитами восьмидесятых на ту, где играла музыка, которая нравилась нам с Крисом. Я даже немного удивлена, что он знает, какую музыку мы слушаем. Пытаюсь отвлечь себя, сосредоточившись на песне, а не на размеренных мыслях о моём отце. Смотрю через плечо на Криса, который, кажется, уснул. Задаюсь вопросом: сколько пива он выпил. Должно быть, пару банок, что совершенно на него не похоже. Это бы объяснило его сговорчивость с Амандой. Перевожу взгляд на мистера Скотта, который барабанит пальцами по рулю в такт песне.

— Итак, какая проблема у тебя с математикой? — спрашивает он, быстро глянув на меня.

Я тихо смеюсь.

— Не думаю, что у меня с ней всего одна проблема.

Широкая улыбка появляется у него на лице.

— Я встречал много людей, у которых не было проблем с математикой. Думаю, здесь дело в самом явлении математики.


— В явлении математики? — переспрашиваю я.

— Да. Просто подумай, когда у тебя начались проблемы с ней?

— Эм, где-то в седьмом классе, я думаю. Когда буквы, цифры и уравнения появлялись одновременно.

Он кивает.

— Наверное, ты просто отгородилась от неё. Она пугала тебя, и ты установила ментальную стену. Ты сама для себя усложняешь её.

Невольно хмурюсь.

— Не думаю, что это так.

— Тогда что ты думаешь?

Я замолкаю и задумываюсь на секунду.

— Мне просто трудно понять её. Она невероятно запутана. Такое чувство, что мозг сворачивается каждый раз, когда я пытаюсь решись что-то.

— Видишь? Это я и имею в виду. Подумай об этом. Так как ты не страдаешь никаким видом умственного расстройства, то уверен, что твой мозг не сворачивается от одного вида уравнения, — шутит он. — Думаю, она тебя просто пугает. Ты уже послала импульс своему мозгу, что ты не сможешь понять математику, что провоцирует мозг на потерю концентрации, отвлечение, ты просто сдаёшься, ещё даже не попробовав. Математика — это не то, что ты не в состоянии делать, пока сама не убедишь себя, что неспособна на это. — Он посылает мне ободряющую улыбку.

— Возможно, вы правы.

— Я точно прав, — кивая, произносит он. — То же самое было у меня с английским. Я ненавидел читать. И писать ненавидел настолько, что сам убедил себя в том, что просто не могу это делать. Я не хотел делать это, пока на самом деле не начал верить, что способен на подобное.

— Кажется, в этом есть смысл, — отвечаю я, заметив, что мы подъезжаем к нашему старому дому. Должно быть, он забыл, что я больше не живу рядом. — Эм, мы переехали.

Он морщит лицо и осознание отпечатывается на лице мужчины.

— Оу, да. Помню, Гвен что-то такое говорила.

Я пытаюсь проглотить смятение, застрявшее в горле и игнорирую вспышку симпатии к его выражению лица. Могу представить, что он слышал. Миссис Скотт милая, и я никогда не считала её злобной или сплетницей, но всё в Мэдисоне знают, что когда ты переезжаешь куда-то, кроме Форс Стрит, — это переезд вниз по социальной лестнице. После всей кутерьмы с разводом отчима и мамы из-за того, что она спала с его братом, даже если ты святой, то не можешь просто так забыть подобную историю.

— Мы дома? — проснувшись, спрашивает Крис.

— Нет, я забыл, что Лиза переехала, — отвечает мистер Скотт.

— Тогда можешь выпустить меня? Мне очень нужно в ванную, — быстро говорит Крис.

Мистер Скотт заезжает на их подъездную дорожку, и Крис открывает дверь.

— И, сын, если в следующий раз переберёшь с пивом настолько, что не сможешь сдержать позыв помочиться, то будешь наказан на неделю, — знающе произносит мистер Скотт.

Лицо друга становится ярко-розовым, прежде чем он выскакивает из машины.

— Увидимся, Крис, — говорю я, скрывая улыбку.

— Просто небольшой совет. Если хочешь скрыть тот факт, что пила, убедись, что твой мочевой пузырь совершенно пуст, перед тем как ехать домой с родителями, — шутит мистер Скотт.

Мы почти не говорим до того, как подъезжаем к нашему дому. Вижу, что машину маме уже вернули. Должно быть, Джек уже потратил все деньги на бензин.

— Отсюда доберёшься? — колеблясь, спрашивает мистер Скотт.

— Конечно. Спасибо, мистер Скотт. — Я киваю и широко улыбаюсь ему.

— Итак, твоё домашнее задание на выходные — открыть свой разум для понимания, что ты можешь быть математическим гением, который просто в восторге от того, насколько лёгкой является математика, — говорит мужчина с уверенной улыбкой.

— В этом сомневаюсь, но кто знает? — хихикаю я, а потом вспоминаю, что мы не обсудили ни времени занятий, ни даже даты. — Эм-м. В понедельник в восемь вам будет удобно?

— Отлично. Хочешь, чтобы я приезжал сюда или сама будешь приходить ко мне домой?

Меня начинает тошнить от мысли, что мистер Скотт будет сидеть за нашим кухонным столом, пока моя мама шастает вокруг в своих жутких шортах, буфера на виду, и постоянно прерывает нас воспоминаниями о хорошим былых деньках.

— Давайте у вас дома, — отвечаю я, и он с улыбкой кивает.

Я выбираюсь из машины и поднимаюсь по ступеням на крыльцо. Как только открываю дверь, разворачиваюсь и машу на прощание мистеру Скотту, а он мигает фарами и уезжает. Слышу, как мама и Джек Доу громко занимаются сексом. Я закатываю глаза и по спине бегут мурашки от воспоминания нашей последней встречи с ним. Он предполагал, что будет приходить сюда больше нескольких раз. Гадаю, что он за человек. Он бездомный, безработный, или жена выгнала его из собственного дома? Обычно только такие вертятся вокруг мамы дольше пары дней — парни, которые нуждаются в помощи даже больше, чем они сами представляют.

Я закрываю дверь в свою комнату и придвигаю к ней стул — на всякий случай, если он перепутает комнаты. А подобное с друзьями мамы бывало нередко.

Стаскиваю куртку, бросаю её на стол, хватаю свой CD-плеер и, включив новую песню Келли Кларксон16, надеваю наушники. Когда падаю на кровать, то думаю о Бретте Стилсоне, его прекрасных глазах и о том, как он спас меня от ночи в размышлениях о стервозной нападке Дины.

Вскакиваю на ноги: я не дала ему свой номер. Вздыхаю. Как мы могли забыть об этом? Ну, возможно, он не забыл… возможно, он просто был милым рядом с грустной девочкой, сидящей на ступенях дома девушки его друга.