– Не стоит благодарности. – Бекка сильно покраснела.

Благодарность взрослого подростку – это нечто странное. И немного пугающее. Будто теперь они были на равных, а значит, подросток уже не мог чувствовать себя в безопасности. Ее детство кончилось. Она находится в комнате ожидания на пороге взрослой жизни. На ничейной земле. Временами это было чудесно. А иногда совсем хреново.





* * *


Наташина комната изменилась. Розовые стены и постеры мальчиковых групп заменили бледно-желтые обои, стильные зеркала и туалетный столик. На одной из стен висел фотоколлаж, и Бекка стала его разглядывать. На нем в основном были селфи Барби, причем сделанные год или два назад, еще до появления «Instagram». Теперь их жизни были полностью онлайн. На виду у восхищенных зрителей, а Барби, безусловно, в них нуждались.

– Если хочешь, можешь курить. – Наташа заперла дверь на замок, а потом открыла окно.

– Твои родители позволили тебе врезать замок? Они так отличаются от остальных!

– Девушке нужна личная жизнь. Я уже в том возрасте, когда не хочу, чтобы неожиданно сюда зашел папа и увидел мою грудь. Или и того хуже.

– Как грубо, Таша. Большинство отцов обычно стучат.

– Ты же знаешь моих родителей, им нравится спокойная жизнь. Я хотела замок – я его получила.

Они обе свесили по одной ноге через старый подоконник и сидели наполовину внутри, наполовину снаружи Наташиной комнаты. С одной стороны – холодный воздух, а с другой – тепло центрального отопления. Они много раз так делали в далеком прошлом, но сейчас Бекка почувствовала себя Алисой в Стране чудес, когда та пила или ела что-то, от чего росла. Подоконник казался значительно меньшим, чем раньше. Когда Бекка в последний раз так сидела, ей не нужно было пригибать голову, а ее свисающая нога не ощущала силы тяжести. Она приподняла ее и поставила на ветку старого дерева, по которому Наташа спустилась в ту ночь, а потом оказалась у реки. До него было легко дотянуться.

Она не настолько комфортно чувствовала себя на высоте, как Таша или Хейли, но и она без проблем добралась бы до веревочной лестницы и спустилась в сад. Ветви были толстыми и надежными, и Бекка сразу определила, какие Таша использовала в качестве опоры, – некоторые ветки потоньше были сломаны, чтобы не мешали спускаться. Снег на улице наконец начал таять, и на дереве его уже не было, как, скорее всего, и в ту ночь.

– Ты до сих пор ничего не вспомнила? – спросила Бекка и быстро добавила: – Извини, тебе, наверное, надоел этот вопрос. Судя по всему, ничего не прояснилось.

Таша покачала головой:

– Ничего. Ничего реального. Иногда мне что-то снится, но обычно – что я в воде и очень напугана. Кажется, там что-то есть, что-то, чего я не могу разглядеть.

– Может, это твоя память пытается вернуться. – Бекка выпустила длинную струю дыма. – Просто что-то вне досягаемости?

– Ты говоришь, как психоаналитик. – Таша бросила взгляд в комнату. – Она заставляет меня писать дневник. Записывать, чем я занимаюсь и о чем думаю. Я не собиралась делать это, но… Наверное, это помогает. – Она пожала плечами.

Наташа явно было смущена. Было странно видеть ее такой неуверенной, и сердце Бекки немного оттаяло. Она взглянула на блокнот и ручку, лежащие возле кровати. Должно быть, это мучительно – не знать, как все произошло.

– Я очень надеюсь, что ты не писала о наркотиках, – сказала она с улыбкой.

– Нет! Я собиралась просто понаписывать там что-нибудь на случай, если она когда-либо попросит меня почитать его. Кстати, может, пофантазировать, чем можно заняться втроем с мистером Джонсом и мистером Герриком, преподавателем английского?

– Фу, какая гадость, – сказала Бекка.

– Ну, не все же могут быть паиньками, как ты.

– Как вышло, что у тебя нет парня? Ты не хочешь?

Солнце уже садилось, раскрашивая горизонт в оранжевые тона, пламенеющие под сгущающимися холодными темно-синими. Бекка смотрела на закат, и ей в голову внезапно пришла дикая мысль, будто Таша сейчас заявит, что сделала ужасную ошибку, все это время она любит Эйдена и надеется, что Бекка сможет его ей одолжить, и они все равно останутся подругами.

– Не думаю, что хочу, – тихо ответила Таша. – Я просто не понимаю, из-за чего все так суетятся. Я, конечно, не могу сказать это Хейли и Дженни. Они не поймут. Дженни трахается, как кролик, практически все, что ты о ней слышала, – правда, причем не вся. А Хейли переспала бы с Марком Притчардом и даже с его отцом, если бы после этого они начали встречаться. Но я не очень понимаю, в чем прикол – иметь парня.

Слова были резкими и грубыми, особенно из уст Таши. Она не такая. Хотя Бекка вынуждена была признать, что теперь не знает, какая она.

– У вас все в порядке? – спросила Бекка.

Она изучала Ташу. Худое колено одной ноги под подбородком, другая все еще висела за окном. Она сидела, сгорбившись. Задумчивая. Лицо напряжено, глаза потемнели. Но она все равно была красива.

– Думаю, да.

– Просто вчера ночью ты собиралась что-то о них сказать, но передумала. – Она потушила сигарету о нижнюю часть карниза, а затем перекинула ногу через подоконник, чтобы пойти в туалет и смыть окурок в унитаз. Она во многом завидовала Таше. Замок на двери и собственная ванная. Не нужно кричать через дверь, чтобы ее не беспокоили. Не нужно, завернувшись в полотенце, стараться побыстрее проскочить лестничную площадку. Она думала, сможет ли когда-нибудь перестать завидовать Наташе Хоуленд, или это ее судьба.

– Все как-то странно, – наконец сказала Таша. Бекка села на кровать. – Не знаю, просто раньше все было иначе. До этого несчастного случая.

– Как – иначе?

– Сложно сказать. Такое впечатление, что я им уже не так нравлюсь.

Бекка не могла этого представить. Наташа была ядром Барби. Дженни и Хейли были просто спутниками.

– Может, я стала третьей лишней, – закончила Таша.

Бекка прикусила язык, чтобы сдержать колкость о том, каково это, когда вдруг остаешься не у дел, когда тебя прогоняют, как последыша, самого слабого из помета, и даже миллиона метафор не хватит, чтобы передать, насколько это больно. Таша извинилась. И это было очень давно. Они все выросли, стали другими, лучше или хуже.


– Но это было всего лишь сразу после того. Сейчас они ведут себя вполне нормально. Даже лучше, чем обычно. Постоянно пишут эсэмэски, интересуются моим состоянием. Хотят прийти в гости. Мне пришлось сказать им, что должна съездить в больницу после обеда, просто чтобы они на какое-то время отстали.

– По крайней мере, их это заботит.

– Думаю, что-то в этом роде. Эй, – внезапно воскликнула Таша, – может, сыграем партию в шахматы?

– Что, сейчас?

– А почему нет? Давай начнем, а потом будем писать в сообщениях, какой следующий ход. Ты можешь дома расставить фигуры на доске, которую я тебе подарила, так, как они будут стоять здесь в конце.

– Тогда ладно. – Лицо Бекки прояснилось. Она не скрывала своей радости. Часы пошли вспять, назад к лучшим временам. – Хотя ты все равно выиграешь.

– Может быть. – Глаза Таши блеснули азартом. – Так или иначе, это может быть нашим секретом.

Бекка кивнула. Конечно, это будет секретом. Сплетни о Наташе Хоуленд, играющей в шахматы с Ребеккой Крисп, были нежелательны. Бекке стало интересно, когда наконец эти вещи перестанут быть важными, если такое вообще когда-либо случится.

Через полчаса игру прервал папа Наташи, постучав в дверь.

– Быстро! Прячь сиськи, – сказала Таша, схватившись за грудь, что заставило Бекку захихикать. – Тревога, папа!

Играли они не торопясь, чередуя ходы с разговорами о школе и заявлениями типа того, что обе разучились играть после такого длительного перерыва. Хотя Бекка подозревала, что Таша тоже иногда брала в руки доску после развала «шахматного клуба».

– Я вам тут кое-что принес, – сказал Гэри.

Он стоял в дверях с двумя банками колы, Таша поднялась и забрала их у него. Он несколько удивленно окинул взглядом комнату. Волосы у него были влажными и взъерошенными. «Как из раздевалки теннисного клуба», – подумала Бекка. Струя цитрусового аромата геля после бритья столкнулась с остатками сигаретного дыма. Если Гэри и заметил это, то не подал виду. Он удивленно посмотрел на Бекку и сразу же улыбнулся:

– Извини, я услышал голоса и подумал, что это Хейли.

– Нет, это я.

– Рад тебя видеть. Что ж, я вас оставлю. Помни, что тебе рано ложиться, Таша-птичка. Это предписание врача.

– Да, пап, – сказала Таша, закрывая перед ним дверь.

– Он до сих пор называет тебя Таша-птичка? – со смехом спросила Бекка.

– Это было забавно, когда мне было девять, – сказала Таша. – Мне пришлось накричать на него, чтобы он перестал называть меня так на людях.

Она нахмурилась, явно раздраженная, что удивило Бекку. Наверное, милые семейные прозвища не вызывают умиления, когда ты Барби. Бекка посмотрела на часы. Было еще рано, но она чувствовала себя уставшей из-за недосыпа и вчерашних наркотиков, и если ей не удастся отдохнуть и собрать себя в кучу, завтра она будет совсем изможденной, а ее мама хотела, чтобы они в воскресенье всей семьей выбрались куда-нибудь пообедать. Ей нужны были ее восемь часов сна. Когда была возможность, она позволяла себе все десять.

– Я уже пойду домой, – сказала она. – Сообщу тебе свой следующий ход эсэмэской, когда у меня голова будет лучше работать. Я все еще никакая после вчерашней ночи.

– Ого! – Таша иронически приподняла бровь.

– Не от этого. Ну, может, немного и от этого. – Она усмехнулась.

Говоря с Ташей о сексе или о чем-то подобном, она чувствовала себя более опытной. Многое изменилось с тех пор, как они разошлись. Пусть Бекка не Барби, но у нее есть парень, уже закончивший школу, и они занимаются сексом. Ну и что, если это был тот, кого Таша отвергла?

– Как бы то ни было, спасибо, что позвала к себе, – сказала она, когда они спускались по леснице.

– Было очень здорово! Я была рада с тобой увидеться. – Таша сжала ее руку. – Правда. И я… знаешь… – Она покраснела и смутилась, устремив взгляд вниз. – Еще раз извини. За все.

– Забудь, – сказала Бекка. – Правда. – В этот момент она так и считала. Вся боль, слезы и неприятие не имели значения. По крайней мере пока.

В кухне что-то шкварчало, до Бекки донесся запах обжаренного на сковородке лука. Что бы Элисон ни готовила, это отлично пахло. Несмотря на то что Бекка не была голодна, у нее все равно заурчало в животе.

– Спасибо за гостеприимство, миссис Хоуленд.

– Приходи в любое время, Бекка.

– Да, и еще кое-что, – тихо сказала Таша, когда они стояли на крыльце и обе дрожали от сырого холодного воздуха. – Не говори об этом никому, ладно? Ну, знаешь, в школе.

– Конечно. – Бекка почувствовала себя обиженной, и это, наверное, было заметно.

– Дело не в тебе – я просто хочу прикрыть тылы от Хейли и Джен. Мне не хочется, чтобы они потом устраивали сцены. Я не хотела их сегодня видеть, а они этого не поймут.

Бекка улыбнулась.

– Все в порядке. Я ничего никому не скажу.

Ей это вполне подходило. Значит, Ханна тоже ничего не узнает. Не то чтобы Бекке нужно было что-то скрывать от нее, но она знала, что Ханна точно этого не одобрит. Учитывая то, что она сказала в туалете в кафе. И более того, ее ведь ранило то, что Бекка солгала. На секунду она испытала чувство вины, хотя тут, на пороге дома Таши, она думала о своих взаимоотношениях с Ханной как о чем-то очень далеком.

– Увидимся в понедельник, – сказала Таша.